Главная роль принадлежала тому правительству, которое было ближе всех к фронту, то есть «Комитету Учредительного Собрания».
Несмотря на то что руководители его стояли близко к Керенскому, который в свое время сделал немало для разрушения России, и которые по своим марксистским убеждениям, очень мало отличались от своих противников – большевиков, от которых их отделяло, в сущности говоря, только нежелание большевиков делить с ними власть, – русские офицеры, хотя и с тяжелым сердцем, во имя стремления во что бы то ни стало спасти Россию – вступали в эти полусоциалистические формирования. Тогда еще не окончательно выброшенная за борт интелигенция посылала школьников и студентов на фронт, офицеры и даже генералы старой Императорской армии безропотно вступали простыми рядовыми в антибольшевистские боевые ряды. Состав частей на Восточном фронте отличался от фронта Южного тем, что в его рядах боролись против большевиков также и рабочие Урала, лишенные большевиками всех жизненных возможностей. Они формировали свои особые воинские части из рабочих и мужественно сражались с поработителями до самого последнего дня существования этого боевого фронта… Вся слава успехов всегда приписывалась чехам. Тогда казалось, что, начав здесь борьбу, они вполне заслужили благодарность русских патриотов. Но это только казалось – благодаря попустительству русских чехи только богатели, так как они захватывали русские государственные склады и даже накладывали свою руку на частное имущество. Они потеряли всякую меру, и после того, как они захватили богатую добычу, в то время, как их русские боевые товарищи, которые не могли и не хотели грабить своих соотечественников, нуждались буквально во всем, – они думали больше о том, чтобы вовремя уйти с фронта, а не о том, чтобы защищать его от большевиков… В этих стремлениях Чехословацкого корпуса и надо искать основные причины того, что повело к крушению Восточного фронта…
Существование большого числа отдельных правительств было, конечно, неблагоприятно для выполнения боевых задач на фронте. В силу этого общим стремлением было создать наконец единое правительство, чтобы оно приняло бы на себя руководство громадной территорией и командование боевым фронтом.
Вследствие этого все вновь образованныя правительства пришли к решению созвать в сентябре 1918 года общий съезд в г. Уфе, чтобы он выделил из себя единое правительство. При этом немедленно обнаружились симпатии чехов, которые открыто поддерживали власть Комитета Учредительного Собрания, по своему отношению к большевикам неприемлемого для большей части Белой армии. Но чехи грозили тем, что они оставят фронт (что они потом и сделали) и требовали создание правительства в виде «Уфимской Директории», передававшего власть в руки той политической партии, которая уже в 1917 году привела Россию к страданиям и крушению… Сила была в руках чехов – приходилось им подчиняться… Но так продолжаться дольше не могло, тем более, что сами чехи думали только о том, как бы покинуть фронт. Это намерение они и выполнили, не останавливаясь перед прямым предательством. Они хотели увезти все ими награбленное, и они это выполнили. Одно было ясно: трусость чехов и их союз с избранной на съезде в Уфе Директорией, которая состояла в большинстве из членов губившей Россию партии социалистов, грозили стране новыми бедами. И потому русские патриоты должны были принять те или иные меры, чтобы избежать грозящей опасности, в особенности же в силу того, что чехи, несмотря на то, что их требования были выполнены, – все-таки начали очищать фронт и русские города, которые были в свое время освобождены от кровавой власти большевиков, опять стали переходить в их мстительные руки.
Чехи оставляли боевую линию, не задерживая большевиков, и в конце концов совершенно прекратили боевые действия; при первом же нажиме большевиков они отходили и в своих поездах и вагонах увозили с собой русское государственное имущество. Как только они погружали свою богатую добычу на поезда, они немедленно отправлялись па восток… За ними вслед шел поток беженцев из волжского района… Обязанность прикрывать отход «освободителей» ложилась на русских офицеров и добровольцев. Без сапог, без теплой одежды взирали эти истинные герои на переполненные платьем и кожами чешские поезда. За чехами следовали массы беженцев, стариков, женщин и детей, которым невозможно было оставаться на местах, так как за одно только сочувствие чехам большевики расстреливали целыми семьями. Директория ничего не предпринимала и по своим убеждениям и не могла ничего предпринять против измены чехов. Не могло помочь никакое посредничество прибывших представителей Антанты – английского генерала Нокса и французского генерала Жанена. Протест нарастал даже в чешской среде: командующий чешской армией в Казани, которая была оставлена большевикам, чешский полковник Швец не мог помешать бегству своих солдат и покончил самоубийством… Когда представители Антанты поняли невозможность вернуть чехов на боевой фронт, они, не имея достаточно судов для того, чтобы увезти чехов из Сибири, передали им охрану Сибирского железнодорожного пути, в тылу русской армии от Ново-Николаевска до Иркутска. Чтобы выполнить эту задачу, чехи захватили силой 20 000 железнодорожных вагонов, в которых они продолжали жить (один вагон на трех чехов), тем самым забивая все пути и затрудняя снабжение армии.
Чехи оставили фронт. Директория, которая, как уже было отмечено, в большей своей части состояла из представителей социал-революционной партии, – была бессильна. Для того, чтобы спасти положение, надо было принимать героические меры.
Одной из таких мер был переворот 18-го ноября, в Омске, который передавал правительственную власть в руки адмирала Колчака, вместе с званием Верховного Правителя России, в каковом качестве его признали сначала добровольно подчинившиеся ему возглавители других русских белых фронтов, а потом, через несколько времени, также и представители Антанты.
Это решение было принято 17-го ноября советом министров Сибирского правительства и приведено было в исполнение группой патриотически настроенных русских офицеров. Они 18-го ноября арестовали членов Директории, безвольно подчинившихся совершившемуся факту.
Адмирал Александр Васильевич Колчак был особенно любим в русском флоте; в послереволюционное время он стал известен всей России, как блестящий командующий Черноморским флотом, так как именно он сохранил флот дольше других от неизбежного разрушения. Его личность представляется как исключительно светлая, рыцарственная, честная и искренняя. Он был значительным русским патриотом, умным и образованным. Он принял на себя ответственность власти, как акт героический, с полным самопожертвованием во имя родины, и вся его дальнейшая служба отечеству, которую он запечатлел своею смертью, до самого конца была отмечена любовью к родине и сильно развитым чувством долга. Он подчинился долгу и принял предложенную ему власть. Впоследствии чехи оправдывали свой уход с фронта тем, что они не хотели поддерживать власть адмирала Колчака, которого они считали «реакционером». Нелишне будет отметить, что их отход с фронта состоялся на три недели ранее, чем совершился государственный переворот, передавший власть в руки адмирала…
В своей декларации, которой он остался верным до самого конца, адмирал Колчак объявлял населению Сибири, что он принимает на себя всю власть для того, чтобы сбросить тиранию большевиков, восстановить права народа, свободу и порядок и дать каждому возможность заниматься своими делами. Он обещал, после занятия Москвы, передать всю власть в стране в руки вновь избранного Учредительного Собрания.
