В порядке очереди поверочная комиссия, уже давно действовавшая на всей территории французской оккупации, 5-го и 6-го августа 1946 г. дошла и до центра пребывания нашего Красного Креста – города Линдау. Комиссия возглавлялась г. Жербье, начальником местного отдела УНРРА, в ее состав входил представитель от французского командования майор Роin, которому русская эмиграция во французской зоне оккупации обязана очень многим, и представитель одной из бесчисленных советских комиссий подполковник Гунтарев, имевший задачей отправку так называемом новой эмиграции в СССР. Нашего представителя в комиссии не было.
Характерна работа комиссии. По указанию советского представителя из картотеки УНРРА было выбрано 80 карточек (всего русских в Линдау было примерно 350 человек). Владельцы этих восьмидесяти карточек предстали перед комиссией и подверглись проверке, в сильной степени пристрастной со стороны советского члена ее… Из 80 человек одиннадцать были признаны советскими подданными, что уже по изменившимся обстоятельствам не грозило отправкой в СССР, так как французское командование от насильственной отправки сразу же отказалось. Шестьдесят восемь были признаны по их документам – старыми эмигрантами. Только один остался под сомнением, и комиссия никак не могла определить, к какому разряду эмиграции он принадлежит, и в конечном счете, не без труда, признала его старым эмигрантом…
Я хорошо знал состав эмигрантов в Линдау – из 80 семьдесят девять были новыми эмигрантами, и только один, и именно тот, над определением принадлежности которого так долго спорили члены комиссии, был старым эмигрантом. Я его лично знал за много лет до начала войны в Берлине!
Однако, вопрос регистрации не был единственным вопросом, составлявшим предмет работы офиса. Были и другие неотложные задачи, которые, правда, относились больше к русской колонии в самом г. Линдау.
Было снабжение продовольствием и обедами, что, в особенности, было важно ввиду того, что г. Линдау сделался объектом своеобразного «паломничества» русских эмигрантов со всех концов Германии. Необходимо было обеспечить всю эту массу помещением для ночлега. Во всех этих вопросах на помощь приходили взаимоотношения с органами французской социальной помощи.
Удалось сразу получить из французских запасов пятьсот продовольственных посылок. И тут, как было и во всех случаях, немедленно встал вопрос, как их использовать, чтобы удовлетворить большее число нуждающихся, – мое решение вызвало немало нареканий, но я его провел в жизнь – я раскрыл посылки и выдавал их содержимое по частям, хотя бы для того, чтобы табак и папиросы не получали дети, а сахар и сладости не попадали к взрослым мужчинам…
22-го июня в г. Линдау была открыта амбулатория, которою руководил сначала доктор Иляхинский, а потом доктор Жуковская. За восемь месяцев своего существования она пропустила почти пятьсот больных. Все необходимые инструменты мы получили от немецких властей. Медикаменты доставлял, и притом, конечно, бесплатно, Г.П. Брушвейлер из Швейцарии.
Уже 2-го апреля местный французский губернатор, сменивший подполковника Гоазеат, известил меня, что к УНРРА переходит вопрос оказания врачебной помощи апатридам, – открылась новая амбулатория в самой УНРРА и, с моего согласия, туда перешел и наш врач, который наконец начал получать материальное вознаграждение за свой труд.
Были организованы розыски в рассеянии сущих русских эмигрантов, что проводилось в жизнь путем обмена списков с другими народившимися эмигрантскими организациями…
Конечно, встал вопрос о предоставлении работы; решение этой сложной и важной проблемы было очень нелегким, так как после только что окончившейся войны работу искали массы немцев, а в особенности солдат только что распущенных и самораспустившихся войсковых немецких частей…
Для решения этого вопроса пришлось приступить к созданию своих мастерских, и постепенно в г. Линдау были созданы: автомастерская (Л.П. Трунов), которая смогла шире всех развернуть свою работу, так как все тот же подполковник Гоазет выдал ей разрешение на беспрепятственный сбор по всем дорогам французской зоны оккупации остатков всевозможных автомобилей. А таких остатков в те времена было немало, так как завладевшие автомобилями люди легко бросали их при первой порче на произвол судьбы.
За автомастерской создалась электромастерская (А.А. Михельман), занявшаяся созданием электрических плит и печей, что было к зиме совершенно необходимо. За нею народилась мастерская столярная (Н.А. Сокальский).
Не обошлось и без столь необходимого при организациях русской эмиграции Дамского Комитета (З.Г. Гаусман, Е.А. Игнатьева, Т.В. Савина и А.А. Пресняков), взявшего на себя обеспечение бельем, платьями, устройством развлечений (елка) для эмигрантских детей и помощь в амбулатории офиса. Не удалось получить разрешения на создание типографии.
И, наконец, 21-го января 1946 г. удалось в том же г. Линдау создать школу для детей (священник К. Соловьев, А.А. Пресняков, К.А. Годило-Годлевская, Г.В. Месняев – теперь талантливый сотрудник нью-йоркской газеты «Россия»).
В центральном бюро офиса работали: Т.П. Гаусман (работал одновременно и в УНРРА, в 1949 г. скончался), профессора И.Д. Филиппов и С.Н. Кожин, Н.М. фон Лампе (начальница канцелярии), уже упомянутые мною В.М. Савин и И.М. Гармаш, П.В. Месняев, который, как старый и испытанный доброволец, начиная с шоферства за рулем автомобиля офиса, делал решительно «все», и Н.И. Преснякова. Машинистками последовательно были И.И. Дуброва и Е.В. Гаусман (однофамилица полковника Т.П.Г.) – им всем обязан офис и я тем, что нам в той пли иной мере удалось в острый переходный период помочь русской эмиграции найти себя и оглядеться для подготовки себя к дальнейшей борьбе за существование, в большинстве случаев «за океаном» – до переброски через который надо было дожить и… оградить себя от нежелательных посягательств со стороны «соотечественников», свободно распоряжавшихся в зонах оккупации Германии. Надо отдать справедливость французскому командованию, что оно, в противоположность командованию британскому и, в особенности, американскому, почти сразу обуздало вожделения советских комиссий и решительно не допускало у себя в зоне насильственных отправок «на родину». Как я уже упоминал, в этом вопросе большая заслуга принадлежала французской службы майору Ю.И. Рошу, французу, родившемуся в России и хорошо знавшему русскую действительность и лично, и по своей жене Вере Павловне – также русской.
Еще раз отмечу, что весь персонал офиса, который упомянут мною выше, работал бесплатно, и единственным вознаграждением его за труды были сначала бесплатные, а потом – удешевленные обеды и иногда – выдача мною продовольственных посылок. И это все!
Было бы ошибкой думать, что вся описанная мною вкратце работа офиса проходила без всякого противодействия со стороны тех, кто зорко наблюдал за нами и кто работой нашей, направленной к поддержке оставшейся беспомощной массы эмигрантов, обреченной на «возвращение на родину», конечно, должен был быть недовольным и обязан был ей противодействовать. Конечно, противодействие это сказывалось во всем, от доносов о том, что мы продаем наши удостоверения, которые составляли предмет страстного желания для эмиграции, по какой-то баснословной цене (читатели припомнят, что по поставленному мною принципу, удостоверения выдавались бесплатно), о том, что мы чуть не силою удерживаем эмиграцию от «добровольного» возвращения в СССР, и до оказания прямого противодействия офису в его работе.
