Но до того встал вопрос о… визитах!
Докладывая Главнокомандующему о том, кому из членов русской колонии эти визиты сделать надо, я упомянул старшее духовное лицо – епископа Тихона, дипломатического представителя Боткина и… возглавителя Высшего Монархического Совета Н.Е. Маркова, думского «Маркова второго», который вместе с князем А.А. Ширинским-Шихматовым и А.М. Масленниковым тогда возглавлял Совет.
Генерал Врангель совершенно спокойно возразил мне: я сделаю визит Епископу Тихону, Сергею Дмитриевичу Боткину и… Вашей жене. И больше никому!..
Никакие уговоры не помогли. Не помогло и мое заверение, что моя жена, как это ни жалко, откажется от визита – в пользу Маркова… Генерал Врангель был деятельностью если не самого Высшего Монархического Совета, то именно Н.Е. Маркова – недоволен. Марков занял какую-то странную позицию недоверия к «монархизму» генерала Врангеля, готов был обвинять его в «бонапартизме», в котором, как это на первый взгляд ни кажется странным, в сильной степени был повинен… сам. Деятельность Маркова второго была всегда направлена не к укреплению авторитета Белого Главнокомандующего. Даже больше – он иногда прямо дискредитировал последнего. Это знали многие и, конечно, хорошо знал сам генерал Врангель.
Но и Марков второй имел причины быть недовольным генералом Врангелем.
За несколько времени до приезда генерала в Берлин Н.Е. Марков, поддаваясь настояниям своих ближайших сотрудников и друзей, наконец, решил во время своего пребывания в Югославии посетить Главнокомандующего, жившего тогда в Сремских Карловцах. Свидание состоялось. О чем говорили между собой П.Н. Врангель и Н.Е. Марков – мне осталось неизвестным, но я узнал, что Марков просил у Главнокомандующего… денег на работу Высшего Монархического Совета. Генерал Врангель отказал. Это было, конечно, для Н.Е. Маркова неприятно. Но можно представить себе, каково было его настроение, когда через недели две-три он прочел в газетах, что генерал Врангель передал двадцать тысяч франков (тогда это была значительная сумма) известному Оберу, который взял на себя защиту Конради…
Значит взаимоотношения, как это принято определять, «оставляли желать лучшего». А тут еще решение генерала Врангеля не делать визита Маркову второму во время своего приезда в Берлин… Осложнения были неизбежны… Повторяю, никакие мои настояния успеха не имели. По-видимому, во время разговора в Карловцах было сказано что-то, что оттолкнуло генерала от возглавителя Совета «всерьез и надолго»…
Отклик со стороны Маркова не заставил себя долго ждать – членам монархических организаций было свыше запрещено принимать участие в злосчастном банкете, который и без того чуть не был сорван немецкими дипломатами.
Но… национальные и патриотические настроения победили. Русские офицеры, видимо, решили, что монархизм – монархизмом, а не почтить Белого Главнокомандующего они просто не в силах. Злополучный банкет прошел при невиданном в Берлине многолюдстве и с большим подъемом. Прямо из дверей ресторана, где состоялся банкет, П.Н. Врангель, Н.М. Котляревский и я отправились на вокзал.
К сожалению размеры статьи и ограниченность предоставленного мне места не дают мне возможности развить тему о пребывании генерала Врангеля в Берлине в конце 1924 года – дальше. Придется отложить это до другого раза. Развить же этот вопрос можно довольно широко.
В начале моей статьи я перечислил те источники, в которых мои читатели могут найти ответы на интересующие их вопросы о жизни, деятельности и характеристике генерала Петра Николаевича Врангеля. Я должен к этому добавить еще одно сведение, которое не может не интересовать белую русскую военную эмиграцию.
После того, как генерал Врангель закончил свои Записки, обнимающие период его исключительного служения родине с ноября 1916 по ноябрь 1920 года, он продолжал подбор материалов для продолжения Записок и за период его работы в эмиграции, взаимоотношений с Великим Князем Николаем Николаевичем, создания Русского Обще-Воинского Союза и о многом еще, что тогда оглашено не могло быть. Это собрание документов, приведенное в полный порядок Н.М. Котляревским, я видел и содержание его знаю… Это то, что и е успел доделать наш почивший Главнокомандующий. И мне кажется, что это сделать надо. Об этом должна подумать русская антикоммунистическая эмиграция, и мое дело напомнить ей об этом в статье, посвященной мною печальному юбилею.
Все эти документы находятся на хранении в «X» университете в Соединенных Штатах. Охрана этого архива возложена соответственным договором на нескольких представителей русской эмиграции. Срок хранения (после чего архив поступает в собственность университета) еще большой – 10-го января 1979 года. Но… кто из нас доживет до этого срока? И потому перевести архив для хранения в русских руках, может быть, необходимо уже сейчас. Для этого надо только компенсировать материальные расходы университета по хранению архива. Они невелики. И об этом необходимо подумать…
Я помню, что при получении известия о кончине генерала Врангеля один журналист, который уважал почившего, но не принадлежал к числу его особо горячих поклонников, сказал: «У счастливого недруги мрут, у несчастного друг умирает»…
Это, конечно было, совершенно верно. Русская эмиграция никогда не была «счастливой», да и самый факт пребывания в изгнании исключает всякий вопрос о счастье. Но у белой русской эмиграции при жизни генерала Врангеля был ее Друг, ее Герой. В генерале Врангеле сама Белая Идея нашла свое воплощение, он как бы олицетворял ее…
И он ушел от эмиграции!
25-го апреля 1928 года было последним днем жизни нашего почившего вождя. Его последними словами было моление: «Я слышу благовест… Боже спаси Армию»…
Тот благовест, который в предсмертных муках слышал наш генерал, до сих пор не дошел до нас… Но его предсмертное моление о спасении Армии, уже спасенной им самим из Крыма, по-видимому, дошло до тех высот, на которых решаются судьбы даже и самых малых мировых организмов. Прошло четверть века со времени его безвременной кончины, а созданная им ячейка Армии, его Армии – Русский Обще-Воинский Союз жив… и жив его духом!
Генерал Врангель скончался преждевременно. В роковой день ему не было еще пятидесяти лет. Значит тогда он не дожил еще до теперешнего возраста самого младшего из чинов его Армии! Он мог жить и сейчас среди нас, если бы не «неизвестная болезнь», которая унесла его. Ему теперь не было бы еще семидесяти пяти лет, и это значило бы, что в дни, когда, может быть, русский вопрос опять станет перед миром, перед своим решением – он мог быть еще среди нас, как единственный и непререкаемый вождь! Как тогда все было бы ясно и определенно!
Но его нет, и перед решениями стоим мы одни… Но он был наш Друг и наш Герой… это накладывает на нас совершенно определенную обязанность в его память сплотиться и, сплотившись, – выполнить его заветы!
Вестник Общества Ветеранов. № 195. 1953
Орден Святителя Николая Чудотворца
Благоговейно посвящается памяти безвременно почившего Вождя
