И еще интересная подробность: адмирал Дубасов отметил наступившее спокойствие большим обедом. Сразу же была обнаружена тенденция замалчивания того, что сделано было в Москве Семеновским полком, спасшим Москву, а может быть и всю Россию, от того, что мы все увидели через двенадцать лет…
Из состава полка были приглашены только штаб-офицеры, сам Мин, тогда еще полковник, был посажен не по его званию и рангу, а главное, не по той роли, которую он и его полк сыграли в Москве. Речи за столом показывали, что о Семеновском полку говорить не собираются – тогда Мин встал сам и сказал горячую речь о том, как он счастлив, что ему с его полком удалось освободить Москву от кошмара восстания!.. Руководителям обеда пришлось ответить тостом за полк…
Но генерал Мин не останавливался и перед большим. Когда восстание было подавлено и полк 31-го декабря вернулся в С.-Петербург, то Мин увидел, что ему всячески мешают представиться Государю и доложить ему правду о действиях в Москве, которые не только революционная интеллигенция, но и растерявшиеся власти хотели изобразить превратно. Увидя, что без решительных мер обойтись нельзя – ген. Мин воспользовался тем, что он, как командир гвардейской части, имевшей своим шефом Государя, имеет право явиться к Монарху без предварительного назначения ему официальной аудиенции, отправился в Царское Село и поручил дежурному офицеру доложить Государю о своем прибытии. Государь немедленно принял Мина, который и доложил Ему всё… Государь утвердил полковника Мина командиром полка с производством его в генерал-майоры и с зачислением в Свиту!
А 3-го января 1906 года весь военный и чиновный Петербург присутствовал на похоронах – по высочайшему повелению в церкви Семеновского полка трех убитых в Москве солдат семеновцев, фельдфебеля Якова Кобыляцкого и ефрейторов Григория Цыганкова и Петра Основина. Один из гробов нес Главнокомандующий Великяй Князь Николай Николаевич.
До этого в церкви полка были похоронены только командиры: фельдмаршал Светлейший Князь Волконский и граф Клейнмихель. Отводя в нижней церкви полка нишу для могилы убитых солдат, генерал Мин, указывая на соседнюю нишу, сказал, что в ней он завещает похоронить себя. Через семь с небольшим месяцев это было исполнено…
В июле 1906 года Семеновский полк был по тревоге вызван в Петергоф, где в Александрии удостоился приема в Царской Семье, – весь полк, в полном составе. К величайшему моему сожалению, наше полковое объединение не сохранило текста речи генерала Мина… Слова Государя Императора в точном изложении я также привести не могу, но на память могу сказать, что на одной из мраморных досок на стенах нашего полкового собрания эти слова были, как казалось тогда, – увековечены. В моей памяти осталось небывалое – Государь, по-видимому зная, как может толковаться усмирение восстания в Москве, даровал всем уходящим в запас солдатам семеновцам право обращаться непосредственно к Нему, если они подвергнутся каким-либо преследованиям!
Невольно думая об ограниченности места, которое может быть отведено для моей статьи – я хочу вернуться к событию, пятидесятилетие которого эта статья отмечает.
От четырех попавших в него пуль генерал Мин скончался, не приходя в сознание, когда его несли с вокзала в Петергофе домой… весть о случившемся разнеслась повсюду с молниеносной быстротой. На первой панихиде присутствовали Государь Император и Государыня Императрица, без свиты. На следующий день при отправке тела убитого в Петербург для погребения опять-таки по Высочайшему повелению в церкви Семеновского полка (собственноручная записка Государя с этим повелением также хранилась в нашем полковом музее), Государь присутствовал на выносе и нес гроб нашего командира. В С.-Петербурге в Императорском павильоне Царскосельского вокзала гроб встретила Государыня Императрица Мария Феодоровна, утешавшая вдову и единственную дочь генерала Мина…
Все это, как я отметил выше, излагаю по рассказам и записям моих однополчан. Но мне хочется еще отметить одно событие в жизни полка, которое стоит в непосредственной и несомненной связи с командованием полком генерала Мина и при котором я присутствовал сам.
7-го февраля 1913 года Император Николай II посетил наш полк, обошел все роты полка и видел занятия офицеров с солдатами.
Сидя с офицерами в собрании полка и отвечая на тост за Него, Государь встал и сказал: «Я счастлив, господа, что мне удалось провести полдня в вашей среде и в рядах моих дорогих семеновцев.
Пью за славу и честь вернейшего из верных моих полков.
За ваше здоровье, господа».
Я тогда обучался в Императорской военной академии и по привычке к записи лекций приготовился записать слова Государя Императора, если они будут произнесены. Это мне удалось, и вышеприведенное краткое слово Государя было тогда же опубликовано в прессе в моем изложении.
Какая же связь с Мином? Очень простая. Если Император Николай II считал Л. Гв. Семеновский полк «вернейшим из верных своих полков», то в этом отразился подвиг полка при усмирении столь грозного для России восстания в Москве, и наименование «вернейшего из верных» раньше всего принадлежало нашему командиру! Так это полк и понял, отслужив панихиду на его могиле…
Но то, что генерал Мин был вернейшим из верных, не забыла и революция– в февральские дни в Петербурге в квартиру, в которой жила вдова генерала Екатерина Сергеевна, ворвалась банда, чтобы увести ее с собою. Но… было поздно, мужественная женщина, пытавшаяся голыми руками защитить своего мужа, скончалась за несколько дней до революции.
Она не пострадала, но пострадала наша полковая церковь во имя Введения во храм Пресвятой Богородицы. Под предлогом, что она «мешает уличному движению», что было явной неправдой, так как церковь стояла в линии домов на Загородном проспекте против Царскосельского вокзала – церковь была снесена и находящиеся в ней могилы осквернены… Могилы не только генерала Мина и наших солдат, убитых в Москве, но и могилы фельдмаршала Волконского и генерала графа Клейнмихеля и сорок могил наших семеновских офицеров, в Первую Мировую войну павших на поле брани за Родину. Судьба всех этих могил – неизвестна, как неизвестна судьба всех исторических реликвий, хранившихся в верхней церкви.
Часовой. № 368. 1956
Полковник князь Ф.Н. Касаткин-Ростовский
(Вместо некролога)
Если я блистал восторгом,
С струн моих огонь летел, –
Не собой блистал я, Богом;
Вне себя я Бога пел.
Г. Державин
Привычные, к сожалению, слова некролога старого полкового товарища пишутся по заранее намеченному пути. Так могло бы быть и в данном случае: «Полковник князь Федор Николаевич Касаткин-Ростовский, родился 1-го ноября 1875 года, в 1895 году, окончив Пажеский Его Величества корпус, произведен л.-гв. в Семеновский полк, в котором прошел стаж младшего офицера, был батальонным адъютантом, потом командовал второй ротой полка и в 1913 году вышел в отставку и был избран на должность председателя Новооскольской земской управы. В 1914 году, несмотря на то, что занимаемая им должность давала ему полное освобождение от призыва в войска, по собственному желанию вернулся в строй нашего полка, разделив с ним всю его боевую страду… Потом, с крушением России, прошел тяжкий путь революции, Добровольческой армии и эмигрантского жития (не жизни), скончавшись волею судьбы в тяжелом материальном положении 22-го июля 1940 года в деревне Сен-При, недалеко от Парижа…»
