Ближе к концу XII века на Востоке появилась новая держава. К югу от Аральского моря находилась страна Хорезм, где существовала древняя и процветающая цивилизация, защищенная пустынями от катаклизмов, сотрясавших соседние страны. Как и большая часть Центральной Азии, Хорезм был завоеван тюрками; его правящая династия вела свое начало от тюркского раба, посланного сюда в качестве правителя великим сельджукским султаном Малик-шахом. Эти правители процветали и проявляли свое тождество с управляемой ими страной тем, что приняли древний местный титул хорезмшахов сначала как вассалов великих держав, а затем как независимых правителей. Посреди всеобщего хаоса процветающая и хорошо вооруженная хорезмская монархия была безопасной гаванью; так было незадолго до того, как монарх счел своим долгом распространить блага своего правления на другие земли и народы. Приблизительно в 1190 году хорезмшах Текеш оккупировал Хорасан, сам став хозяином Восточного Ирана, а его государство – главной державой в исламе. Халиф Багдада аль-Насир, испытывая сильное давление со стороны последнего из Сельджукидов в Иране Тогрула II, обратился к Текешу за помощью и тем самым предоставил возможность хорезмским войскам продвинуться на запад, завоевать Рей и Хамадан. Именно в Рее в 1194 году был разгромлен и убит последний из Сельджукидов.
За полтора века после прихода сельджуков великий султанат, созданный ими, стал частью исламской модели власти. Смерть последнего Сельджукида создала вакансию, и победивший хорезмшах был очевидным кандидатом на ее замещение. Теперь Текеш отправил в Багдад халифу аль-Насиру послание с требованием принять и признать его султаном. Однако у аль-Насира были другие планы, и Текеш, который надеялся вырасти из союзника халифа в его покровителя, обнаружил, что стал его врагом.
Со времени восшествия на престол аль-Насира в 1180 году халифат Аббасидов пережил поразительное возрождение. На протяжении приблизительно трех веков халифы были практически марионетками – формальными главами суннитского ислама, но на самом деле находились под властью военных правителей, эмиров, а позднее – султанов. Упадок власти сельджуков в Ираке дал аль-Насиру шанс, которым он не замедлил воспользоваться. Его цель была двоякой: возродить религиозное единство ислама и моральный авторитет халифа как его главы и создать в Ираке княжество под сильной властью халифа – разновидность церковного государства, свободного от любого внешнего контроля или влияния, которое должно было стать основой для его религиозной политики. Второй – ограниченной – цели он добивался политическими и военными действиями против Тогрула и позднее – Текеша; первой и, вероятно, главной цели – реставрации ислама – он достиг путем серии религиозных, социальных и образовательных инициатив, включая обращения и к шиитам-двунадесятникам, и к исмаилитам. С последними он добился удивительного прогресса.
1 сентября 1210 года владыка Аламута Мухаммед II умер, возможно, от яда, и преемником стал его сын Джалаладдин Хасан. Еще при жизни своего отца Хасан проявлял неудовлетворенность учением и обрядами qi-yama и желание вступить в более широкое братство ислама. «Когда он был ребенком, – пишет Джувейни, – отец назначил его своим преемником. Когда он вырос и показал умственные способности, то отверг веру своего отца, продемонстрировав отвращение к ереси и либертинизму. Когда отец догадался о его настроениях, между ними возникла некоторая враждебность, и они с опаской и недоверием относились друг к другу. И вот Джалаладдин Хасан то ли из-за ортодоксальности своей веры, то ли из-за враждебности к отцу вступил в заговор против Мухаммеда и тайно отправил сообщения халифу в Багдад, а также султанам и правителям других земель, что, в отличие от своего отца, он по вере своей мусульманин, и когда придет его черед править, он отменит ересь и заново введет соблюдение норм ислама. С самого восшествия на престол Джалаладдин исповедовал ислам и сурово осуждал свой народ за приверженность ереси, строго запрещал им это и побуждал принять ислам и следовать обрядам шариата. Он отправил гонцов халифу в Багдад, Мухаммеду хорезмшаху и maliks и эмирам Ирака и в другие регионы, чтобы уведомить их об этих изменениях. И благодаря тому, что он подготовил себе путь еще при жизни своего отца, объявив им всем о своей позиции, теперь они поверили его посланиям, особенно в Багдаде, где был издан указ, подтверждающий его обращение в ислам, и ему были оказаны всевозможные милости: с ним началась переписка, в которой к нему обращались с почетными титулами. Он стал известен как „Джалаладдин новый мусульманин", и в годы его правления его сторонников называли новыми мусульманами». Психолог также может отметить, что, в отличие от своего отца-исмаилита, Хасан был очень привязан к своей благочестивой матери-суннитке.
Жители Казвина, естественно, выказали некоторые сомнения в подлинности этого обращения в ислам их старых соседей и врагов, и Джалаладдину Хасану пришлось весьма постараться, чтобы убедить их в своей искренности. Он напрямую обратился к городской знати и убедил отправить делегацию в Аламут с целью провести инспекцию библиотеки и изъять из нее труды, которые они не одобряют. Среди них оказались трактаты Хасан-и Саббаха и предков самого Джалаладдина Хасана и их предшественников. «Джалаладдин, – пишет Джувейни, – приказал сжечь эти труды в присутствии казвинцев и по их указанию; и осыпал проклятьями и своих предков, и авторов этих пропагандистских произведений. Я видел письмо в руках знатных людей и кади Казвина, которое было продиктовано Джалаладдином Хасаном и в котором он говорил о своем принятии ислама, обрядов шариата, своем освобождении от ереси и веры своих праотцов и предков. И еще Джалаладдин написал несколько слов своей собственной рукой на первой странице этого письма, и когда он писал о своем освобождении от религии своих предков, то при упоминании их имен добавил проклятье: „Да наполнит Господь их могилы огнем!“».
Мать Джалаладдина отправилась в паломническую поездку в год 609/1212—1213 и в Багдаде была встречена с великим уважением и почтением. К несчастью, ее поездка в Мекку совпала с убийством двоюродного брата шарифа. Шариф, который был очень похож на своего кузена, был уверен, что это он сам был намеченной жертвой, а убийцей был ассасин, подосланный к нему халифом. Полный гнева, он приказал напасть и ограбить иракских паломников и взыскал с них большой штраф, большую часть которого выплатила знатная женщина из Аламута. Несмотря на это происшествие, Джалаладдин продолжал оставаться союзником ислама; он подружился с правителем Аррана и Азербайджана, обменивался с ним подарками и различными услугами, и они объединили свои силы в борьбе с общим врагом – правителем Западного Ирана. В этом их поддержал халиф, к которому они вместе обратились.
От халифа пришла помощь и иного рода. «Прожив полтора года в Ираке, Арране и Азербайджане, Джалаладдин возвратился в Аламут. Во время своих путешествий и проживания в этих странах заявление Джелаладдина, что он мусульманин, находило все более широкий положительный отклик, и теперь мусульмане общались с ним более свободно. Он попросил у эмиров Гиляна согласия на брак с ним их дочерей». По вполне понятным причинам эмиры не хотели ни соглашаться, ни отказывать такому грозному просителю и пошли на компромисс, сказав, что их согласие зависит от официального одобрения халифа. Вскоре из Аламута в Багдад был отправлен гонец, и халиф написал письмо, в котором давал разрешение эмирам выдать своих дочерей за Джалаладдина «по законам ислама». Имея на руках такое решение, Джалаладдин взял в жены четырех принцесс из Гиляна; у одной из них была привилегия родить следующего имама.
