В превращении шиизма из группы людей в секту два события имеют особое значение, и оба стали следствием попыток шиитов свергнуть халифат Омейядов. Первую попытку в 680 году возглавил Хусейн – сын Али и его жены Фатимы, дочери Пророка. В десятый день месяца Мухаррам в местечке Карбала в Ираке Хусейн, члены его семьи и его последователи столкнулись с вооруженным отрядом Омейядов и были жестоко перебиты. В этой бойне погибли около семидесяти человек; выжил лишь больной мальчик Али ибн Хусейн, которого оставили лежать в палатке. Эта трагическая мученическая смерть родственника Пророка и волна страданий и покаяния, последовавшая за ней, добавили религиозного пыла шиитам, воодушевленным мощными токами страдания, страсти и искупления.
Второе событие имело место в конце VII – начале VIII века. В 685 году некий Мухтар, араб из Куфы, возглавил бунт от имени сына имама Али, известного как Мухаммад ибн аль-Ханафия, который, по его словам, был имамом – истинным праведным главой мусульман. Мухтар потерпел поражение и был убит в 687 году, но его движение не угасло. Когда сам Мухаммад ибн аль-Ханафия умер приблизительно в 700 году, нашлись такие, кто сказал, что имамат перешел к его сыну. Другие утверждали, что он на самом деле не умер, а скрылся на горе Радва недалеко от Мекки; оттуда в указанное Богом время он возвратится и одержит победу над своими врагами. Такого имама-мессию называют Mahdi (Махди) – «ведомый Богом по истинному пути».
Эти события послужили началом длинной череды религиозных бунтарских движений. В таком движении есть две центральные фигуры: имам, который иногда является Махди и праведным вождем и приходит, чтобы уничтожить тиранию и установить справедливость, и da‘i – «призыватель», который проповедует, а зачастую и придумывает его послание, привлекает к нему учеников и, наконец, возможно, ведет их к победе или мученической смерти. В середине VIII века одно из таких движений даже добилось временного успеха: свергло Омейядов и заменило их на Аббасидов – другую ветвь рода, к которому принадлежали и Пророк, и Али. Но в час своего триумфа халифы Аббасиды отреклись от этой секты и da‘is, которые привели их к власти, и избрали путь стабильности и преемственности в религии и политике. Последовавший крах революционных надежд дал толчок новому ожесточенному недовольству и новой волне экстремистских и мессианских движений.
На начальном этапе и вероучение, и организации шиитов подвергались изменениям. Появлялись многочисленные претенденты, утверждавшие с различной степенью правдоподобия, что являются членами или посланниками рода Пророка, и, обогатив мифическое описание ожидаемого искупителя какими-то новыми подробностями, исчезали из поля зрения. Их программы варьировались от умеренной, более или менее династической оппозиции до экстремального религиозного инакомыслия, очень далекого от общепринятого учения ислама. Повторяющейся чертой является культ святого человека – имамов и da‘is, обладавших, как считалось, чудесными силами и вероучения которых отражают мистические и просветительские идеи, взятые из гностицизма, манихейства и различных иранских и иудейско-христианских ересей. Среди приписываемых им верований есть вера в реинкарнацию, обожествление имамов и иногда даже da’is и присущий им либертинизм – отрицание всех законов и ограничений. В некоторых случаях – например, среди крестьян и кочевников в отдельных регионах Персии и Сирии – возникали самобытные местные религии в результате взаимовлияния шиитских учений и более древних местных культов и верований.
Политическая программа этих сект была очевидной: свергнуть существующий порядок и дать власть своему избранному имаму. Труднее определить их социальную или экономическую программу, хотя их деятельность была явно связана с общественным и экономическим недовольством и чаяниями. Некоторое представление об этих чаяниях можно почерпнуть из циркулировавших преданий о мессиях, показывавших, какие потребности должен был удовлетворить Махди. Часть его задач носила – в широком смысле этого слова – исламский характер: восстановить истинный ислам и распространить эту веру до границ земли. Более конкретно: он должен был установить справедливость – «наполнить мир справедливостью и равноправием точно так же, как сейчас он наполнен тиранией и угнетением», установить равенство между слабыми и сильными, принести мир и изобилие.
Сначала вожди, которым шииты выражали свою лояльность, основывали свои притязания больше на родстве с Пророком, нежели на происхождении от него по прямой линии через его дочь Фатиму; некоторые из них, включая нескольких самых активных, не были потомками Фатимы, а некоторые даже не были потомками Али, но являлись потомками других ветвей рода Пророка. Но после победы и предательства Аббасидов шииты сосредоточили свои надежды на потомках Али, а среди них на тех, кто появился от его брака с дочерью Пророка. Все больше значения придавалось прямому происхождению от Пророка, и эта идея завоевывала все больше сторонников, так как после смерти Пророка остался фактически единственный род законных имамов, члены которого одни по праву могли возглавлять исламское сообщество. Это были: Али, его сыновья Хасан и Хусейн и потомки Хусейна от его сына Али Зейн аль-Абидина, единственного выжившего в трагедии в Карбале. За исключением Хусейна, эти имамы в основном воздерживались от политической деятельности. В то время как другие претенденты растрачивали себя на тщетные попытки свергнуть халифат силой, законные имамы предпочитали находиться как бы в легальной оппозиции к правящему халифу. Они проживали в Мекке или Медине, далеко от главных политических центров, и, настаивая на своих притязаниях, практически ничего не делали, чтобы их продвинуть. Напротив, иногда они признавали и даже оказывали помощь и давали советы правителям империи – Омейядам, а после них – Аббасидам. В праведных преданиях шиитов эта позиция законных имамов носит религиозную окраску; их пассивность была выражением их благочестия и таинственности, а их молчаливое согласие – выражением принципа Taqiyya (Такийя).
Слово «такийя», означающее «осторожность, предосторожность», определяет исламское учение об освобождении от обязательств – идею, что под принуждением или при возникновении угрозы верующий может быть освобожден от выполнения определенных обязательств перед религией. Этот принцип имеет различные определения и толкования и не ограничивается исключительно шиизмом; однако именно шииты чаще всего подвергались опасностям – преследованиям и репрессиям – и поэтому чаще всего обращались к этому принципу. Его использовали для оправдания сокрытия своего вероисповедания, чтобы не вызвать враждебного к себе отношения властей или населения; на него ссылались в ответ на обвинения в саморазру-шающей воинственности, которая привела столь многих к гибели в совершенно безнадежных восстаниях.
Первая половина VIII века была периодом интенсивных действий экстремистов-шиитов. Появлялись бесчисленные секты с подразделениями, особенно среди смешанного населения Южного Ирака и побережья Персидского залива. Их вероучения были разнообразны и эклектичны, и люди с легкостью и часто переходили из одной секты в другую, от одного лидера к другому. В мусульманских источниках названы многие религиозные проповедники (некоторые из них были скромного происхождения), которые возглавляли повстанцев и были казнены; и некоторым из них приписываются учения, которые позднее стали характерными для исмаилитов. Одна группа практиковала удушение шнуром как религиозный долг – это очевидная аналогия с индийской сектой туги и предвестник практик ассасинов в более поздние века. Даже среди умеренных приверженцев вероучения существовали воинственные группировки, которые пытались захватить власть силой, терпели поражения и гибли от натиска армий Омейядов, а затем Аббасидов.
