— Ложись на спину, Себастьян. — Решительность, с которой она это проговорила, удивила его не меньше, чем ее саму.
Смеясь, он поднял руки вверх.
— Что у тебя на уме?
— Я еще не решила.
— Это звучит… многообещающе. Мне по душе твоя непосредственность…
— Правда?
— Ну да. Я в твоем полном распоряжении. — Заложив руки за голову, Себастьян смотрел на жену выжидающе. Наступила неловкая пауза. Элинор чувствовала, что молчание слишком затянулось и нужно что-то делать, чтобы ее намерение не казалось пустыми словами.
Однако сколь часто в своих фантазиях она ни предвкушала сладкую месть, в действительности получилось, что ее плоть гораздо слабее, чем она думала. Элинор посмотрела на обнаженное тело Себастьяна. Одно это могло бы воодушевить — если бы она нуждалась в источнике вдохновения. Себастьян определенно принял ее вызов. Она обдумывала свой следующий шаг, но ее отвлекал волнующий мускусный запах и неотразимая мужественность супруга.
Он поднялся на локте и сказал, глядя на жену, самодовольно:
— Может, ты хочешь, чтобы я взял инициативу в свои руки?
Его слова придали Элинор решимости. Она была так хороша сейчас, охваченная возбуждением. Супруга уселась на него сверху, и его тело словно охватило пламя.
— Кажется, туфелька все еще впору, — хриплым голосом прошептала Элинор.
— Как ты думаешь, ты сможешь танцевать в ней до конца бала?
— Полагаю, это зависит от того, какой танец это будет: менуэт или деревенская кадриль.
— Мне все равно. Главное, чтобы в конце мы были вместе. Как тебе удалось стать еще красивее, чем прежде? — спросил он, словно размышляя вслух. — И еще нежнее и мягче.
— Я не такая уж нежная, как тебе кажется. И вовсе не мягкая.
— Разве нет? — Он проглотил комок в горле. — Ну и ладно. Так даже лучше. Мне даже нравится, когда ты легко не сдаешься.
Элинор пристально смотрела на мужа.
— Я заметила, что у тебя появились морщинки вокруг глаз. Маленькие такие. Но они… тебе очень идут.
— Раз они тебе нравятся, — насмешливо сказал он, — в следующий раз, когда я буду смотреть на себя в зеркало, стану улыбаться, чтобы их было больше.
Как он соскучился по ней — не только по ее телу, но и по тем чарующим мгновениям, когда они лежали в темноте, чувствуя невероятную близость, единение душ. Себастьяну ужасно хотелось испытать все это снова. Ни с кем никогда ему не было так легко и хорошо, как с Элинор.
Он желал ее все сильнее. И с трудом сдерживал себя, потому что боялся, что иначе потеряет рассудок.
Себастьян несколько мгновений смотрел на Элинор, упоенный ее соблазнительной красотой. Ее улыбка была словно бальзам для его сердца.
— Знаешь, а ведь ты действительно сильно изменился. Не пойму, что за человек сейчас передо мной.
— Всего лишь твой законный муж, — сказал он, целуя ее губы и овладевая ее телом со всей силой страсти.
Глава 6
Утомленная Элинор лежала в постели, но голова у нее отлично соображала. Себастьян посапывал во сне, дыша медленно и ровно, и для женщины, которая слишком долго засыпала в тишине и одиночестве, это были довольно приятные звуки. Однако Элинор успела привыкнуть спать одна, не спеша пить в постели чай с тостами, засиживаться до рассвета с интересной книгой. Супруг занимал возмутительно много места в кровати, и его внушительная фигура заставила все окружающие предметы разом уменьшиться в размере.
— Я больше не буду любить тебя, Себастьян, — прошептала Элинор, разглядывая спину супруга, чтобы узнать, исчезли ли его шрамы. Что это? Неужели ее инициалы? Она села на кровати и прищурилась, желая лучше разглядеть, но внезапно вздрогнула от неожиданности, услышав голос мужа:
— Я не оставлю тебя в покое, пока ты не полюбишь меня снова.
Она покраснела от смущения, делая вид, что мускулистое тело мужа ее совсем не интересует.
— Только не воображай, что это будет легко.
— Я и не собирался так думать. Мне в жизни ничего не давалось просто.
— Надеюсь, ты сказал это не для того, чтобы меня разжалобить.
— Нет, что ты. Это просто констатация факта, которая призвана означать одно: я не собираюсь сдаваться.
— А тебе не кажется, что факт нашего раздельного проживания длительное время может служить достаточным основанием для юридического расторжения брака? — спросила Элинор, приглаживая растрепавшиеся волосы.
— Все же я приезжал к тебе изредка. Как только мог выкроить время.
— Это было настолько редко, что тебя не узнавала даже твоя собака.
Себастьян поджал губы и наморщил лоб, словно размышлял над словами Элинор. Ему не удастся провести ее: она видит его насквозь. От ее внимания не укрылось, как хитро сверкнули его глаза. Горячая голова! Супруг воплощал для Элинор опасность. Со всеми вытекающими из этого факторами. С пылкой любовью и с последствиями, которые она влечет за собой. Но Элинор давно уже не такая, как прежде. Она изменилась и больше не позволит себе слишком сильно любить мужчину, тем более плакать из-за него. Ведь два раза подряд в одну и ту же реку не входят, верно?
— Пока наша собака не признает в качестве своего хозяина другого мужчину, мне не о чем беспокоиться.
Элинор села рядом с мужем и прикрыла его спину простыней.
— Вот уж из-за чего я меньше всего волнуюсь.
— Да? А я чувствую себя как отец, которого не узнает собственный ребенок.
После этой фразы наступило неловкое молчание.
Элинор сидела, неподвижно глядя в темноту. «Он даже не помнит, что мы потеряли ребенка», — думала она. Иначе бы не сделал сейчас столь неуместное замечание. В горле у нее встал комок, ее внезапно охватил озноб.
Тогда они оба и представить не могли, что Элинор забеременеет уже в их первую брачную ночь. А Себастьян на следующий день отправился в плавание во Францию. Молодая жена даже не знала, куда посылать письмо, чтобы сообщить мужу это известие.
Выкидыш случился посреди ночи. О случившемся не знал никто, кроме ее служанки, Мэри Стерджез. Разумеется, Себастьян не был виноват в случившемся, но Элинор не могла простить мужа за то, что он не был рядом, чтобы оплакать утрату вместе с ней.
Когда Себастьян приехал — спустя четыре месяца после свадьбы, — Элинор надеялась, что он спросит ее, почему у нее заплаканные глаза. Или о том, почему все ее корсеты сложены на кровати. Она вынуждена была отдать их швее на переделку, так как сильно похудела.
Однако Себастьян вел себя так, словно ничего не заметил. А когда, не выдержав, она все ему рассказала, он был буквально убит горем. У него были такие виноватые глаза, что Элинор пожалела, что открылась ему.
