— Обещаю тебе: там будут и развлечения, — многозначительно заметил Себастьян.
Элинор покраснела.
— Ты такой же озорник, как сыновья герцогини. Себастьян кашлянул и вскрыл печать на письме.
— Ну, что там у нас? А-а, приглашение на рождественский бал в Кенте.
— От кого?
— От моего кузена маркиза Седжкрофта и его супруги. — Себастьян вздохнул. — Мне всегда казалось, что моя мать побаивалась родственников отца.
— Может быть, настала пора положить конец расколу семьи?
— Мне никто не нужен, кроме тебя, — сказал Себастьян. — Тебя и…
—…собаки?
— Честно говоря, я сейчас подумал не о Теге.
— Ну, все-таки он член семьи. Хоть и с хвостом… Себастьян рассмеялся:
— По крайней мере мы с ним снова подружились.
— Да, — вздохнула Элинор, которая сидела со смиренным видом. — Ты снова всех нас покорил.
— Всех, кроме Мэри. И еще Уилл меня немного побаивается.
— Тут ты прав. Мне кажется, что мы должны быть в Кенте. Рождественский бал привлекателен по множеству причин. От пудинга до пантомимы.
Открыв еще один пакет, Себастьян поднял бровь.
— Вот это да! Еще одно приглашение. Подумать только! Такое впечатление, что все прямо-таки жаждут нашего общества.
— От кого же оно?
Себастьян приготовился разыграть перед женой маленький спектакль и постарался как можно убедительнее изобразить удивление.
— Поверить не могу. Какое совпадение! Официальное приглашение на маскарад в замке Итон. Надо же. Подумать только, как все замечательно складывается для нас с тобой! Теперь у тебя нет необходимости изображать горничную. Можешь себе такое представить?
— Ты обманываешь, — медленно сказала Элинор. — Зачем ты двурушничаешь, очаровательный и несносный негодник? Ты все это сам подстроил… Услышал от меня про этот идиотский план Ловриджа, о котором я имела неосторожность тебе проболтаться…
Себастьян рассмеялся. Он был вынужден признать поражение.
— Это все Хит. Он сказал, что достанет для нас приглашение. Но я и представить не мог, что это случится так скоро.
— Как видно, коварство — фамильная черта Боскаслов.
— Боже мой, что будет, если ее унаследуют наши дети? — игриво сказал Себастьян, ласково погладив Элинор по щеке. — Но сама рассуди: чем же это плохо — появиться на маскараде в качестве мужа и жены?
— Нет, план неплохой, — помолчав, согласилась Элинор. — Кто знает? Может быть, благодаря нашим стараниям в свете снова войдет в моду быть образцовыми супругами?
— Надеюсь, — охотно согласился Себастьян, обнимая жену. — Я никогда так не ждал зимы, как сейчас.
— Мне понадобится новый гардероб, — размышляя вслух, напомнила Элинор.
— Надеюсь, он не будет включать брюки.
— На самом деле тот мужской костюм я заказывала у отличного модельера…
— Элинор, — перебил Себастьян. — Нам давно пора отойти от дел и уехать. Я не желаю ни с кем тебя делить.
Она положила письма на письменный стол.
— Вижу, ты в самом деле умеешь добиваться чего хочешь.
Себастьян молча взял жену на руки и отнес на кровать. А затем торопливо раздел. Их одежда упала на пол. Элинор обняла мужа за шею. Себастьян целовал каждый дюйм ее обнаженного тела, шептал ее имя между поцелуями — такими сладкими, что она дрожала от восторга. И хотя прошлое, возможно, не до конца стерлось из ее памяти, оно больше не казалось важнее той страсти, с которой их тянуло друг к другу.
…Несколько часов спустя Себастьяна разбудил колокольный звон. Элинор тихо спала рядом. Где-то в доме скрипнула половица. Осторожно высвободившись из объятий жены, он направился к окну, чтобы раздвинуть шторы.
За окном не было видно ни одного огня. Себастьян понял, что разбудили его не церковные колокола, а что-то другое. Он с тревогой взглянул на дверь и увидел небольшой просвет под дверью. Или это ему показалось.
Элинор тоже проснулась.
— Еще рано. Все в порядке?
— Да. Скажи, ты прочла хоть одно письмо из тех, что разыскивала для герцогини?
— Разумеется, нет, — сказала Элинор, заворачиваясь в одеяло. — Я не читаю чужие письма. Они же личные. Если бы я узнала какие-то секреты, которые поставили бы в неловкое положение герцогиню или герцога, мне было бы стыдно. Я предпочла бы ничего этого не знать. — Под окном по булыжной мостовой с грохотом проехала повозка. — Почему ты меня об этом спросил?
— Мне просто интересно.
— Странно, что тебя занимают такие пустяки. Себастьян рассмеялся.
Опершись локтем на постель, Элинор внимательно смотрела на мужа, на его широкие плечи и узкие бедра, на его мужественный профиль.
Когда Себастьян скажет ей правду? Как ей лучше поступить — высказать все ему в глаза или позволить продолжать игру? Если ее муж не работает на герцога, может быть, он замыкается на кого-то другого? Он что, двойной агент? Нет, это невозможно. Будет ли шпион заниматься какими-то там любовными письмами?
Вдруг Себастьян оглянулся по сторонам. От его взгляда Элинор стало не по себе. В темноте его лицо казалось зловещим. Сейчас он совсем не был похож на того человека, за которого Элинор когда-то выходила замуж.
Повозка под окном замедлила ход. Дверь черного хода со скрипом отворилась.
— Кто это? — спросил Себастьян и выглянул в окно.
— Наверное, угольщик.
— Мне казалось, что он уже привозил уголь на этой неделе.
— Надеюсь, ты не хочешь сказать, что это пришли за мной, — с тревогой прошептала Элинор. — У меня даже нет еще нового гардероба. А у тебя нет теплого свитера.
Себастьян рассмеялся, и Элинор сразу успокоилась.
— Никто не заберет тебя, пока я с тобой.
Глава 27
После завтрака, во время которого никто не упоминал Мейфэрского незнакомца, Себастьян высадил Элинор и ее приятельницу леди Фебу Хейвуд в районе Бонд-стрит, где были расположены фешенебельные магазины.
Он наказал Бертону, лакею, не спускать глаз с дам, обещая вернуться сразу после того, как выпьет кофе на Сент-Джилс со своими старыми друзьями.
Элинор пробурчала что-то насчет того, что с большей охотой предпочла бы, чтобы лакей вел наблюдение не за ней, а за ее мужем, напомнив ему, что этот район города и его перенаселенные трущобы заслуженно снискали себе дурную славу.
— Более того, — добавила она. — Я прекрасно знаю, зачем ты туда идешь. Хочешь узнать местные сплетни, правда?
Себастьян смиренно ждал, сидя в экипаже, пока Элинор и ее спутница войдут в магазин.
