Стиснув зубы, Андреас отвел взгляд от ее обиженного взгляда. Маловероятно, что она беременна от него, но нельзя рисковать тем, что она продаст свою ложь таблоидам, как ранее это сделала Сэйди.
– Тебя проводят в переговорную, – сказал он ей. – Подожди меня там. Мы продолжим этот разговор позже.
«Несправедливо, что Андреас такой красивый», – с горечью подумала Айла, глядя, как он выходит из кабинета. Его высокомерие вывело ее из себя, но сердце чуть не выскочило из груди, когда он стоял рядом с ней. Она смотрела на его губы, вспоминая его поцелуи.
Айла сердито вздохнула. Реакция Андреаса на известие о ее беременности оказалась даже хуже, чем она думала. Его поведение говорило о том, что он считает ее досадной помехой, которую ему придется включить в свой плотный график.
Айла вспомнила свою первую и единственную встречу с отцом. Ей было шестнадцать лет, и отец сказал тогда, что она для него просто не существует. Она выскочила из художественной галереи, где Дэвид Стэнфорд выставлял свои работы. Но замешкалась в дверях и оглянулась через плечо, надеясь, что отец окликнет ее и извинится за то, что бросил ее. Но он даже не взглянул в ее сторону. Стало ясно, что он уже забыл о ней. Это воспоминание преследовало ее, и она не хотела мириться с мыслью, что однажды ее ребенок будет отвергнут и унижен Андреасом.
Он ясно дал понять, что этот ребенок ему не нужен. Будь она проклята, если станет доказывать, что сказала ему правду. А Андреас пусть катится ко всем чертям.
Глава 8
Вертолет опустился над оливковой рощей, и в поле зрения появилась вилла. Андреас вспомнил то волнение, которое испытывал, когда мальчиком приезжал на Лулуди каждое лето, когда его английскую школу‑интернат распускали на каникулы. Его мать не хотела, чтобы он оставался в доме в Афинах, а он был рад избавиться от ее постоянного неодобрения. Иногда Стелиос проводил выходные на острове, и Андреас очень дорожил тем временем.
Он потер рукой щетину на подбородке. Через три дня исполнится год со дня смерти отца. Весь этот год Андреас боролся за спасение «Карелис корпорейшн» от поглощения конкурирующей компанией. Это было адское время, и он очень устал, но, по крайней мере, компания была в безопасности. Теперь он был полон решимости спасти Лулуди от попадания в руки самой беспринципной женщины, которую когда‑либо имел несчастье встретить.
Андреас стиснул зубы. Десять месяцев назад Айла появилась в его офисе в Афинах и объявила, что беременна. Он повел себя вполне разумно, потребовав доказательств отцовства, прежде чем брать на себя ответственность за этого ребенка. Но из‑за ее слез его почему‑то мучила совесть. Он спрашивал себя, зачем ей лгать. Не может быть, чтобы она нуждалась в финансовой поддержке. Стелиос упомянул ее в своем завещании, и она вскоре должна будет унаследовать целое состояние. Андреасу нужно было время собраться с мыслями, но, когда его встреча с клиентом закончилась и он отправился поговорить с Айлой, оказалось, что она уже ушла.
Андреас чувствовал ответственность, хотя и сомневался, что это его ребенок. Он приказал своей службе безопасности искать Айлу, но все было безрезультатно. Казалось, она исчезла без следа.
Но он не сомневался, что она непременно появится на Лулуди и предъявит свои права на наследство. Айла не упустит шанса стать миллионершей, и ему придется стиснуть зубы и выкупить ее долю острова. Он был уверен, что то сильное влечение, которое он некогда испытывал к ней, уже прошло. За прошедший год он встречался с несколькими женщинами, хотя и не занимался с ними сексом. Он объяснял это тем, что был загружен делами.
Андреас вошел в дом, и, пока линзы его очков‑хамелеонов подстраивались к переходу от яркого света снаружи к более темному в доме, он почти ничего не видел. Он моргнул, но коляска, стоявшая в коридоре, все еще была там. Он испытал шок, но потом вспомнил, что дочь Тулы и Диноса ждала ребенка. Должно быть, Мария привезла новорожденного в гости к бабушке и дедушке.
Андреас подошел ближе к коляске и увидел мирно спящего младенца. Голубое одеяльце, которым он был укрыт, свидетельствовало, что это мальчик. У него была оливково‑золотистая кожа, пушок темных волос и невероятно длинные ресницы, которые отбрасывали тень на щечки. Сердце Андреаса пропустило удар, когда он проснулся и открыл ярко‑голубые глаза. Точно такого же голубого оттенка, как его собственные.
Разве он не читал где‑то, что все дети рождаются с голубыми глазами? Почему‑то ему не хотелось отходить от коляски. Ребенок был так уязвим.
Андреас услышал, как позади него открылась дверь.
– Андреас! Я думала, что ты приедешь через пару дней.
И даже в этот момент он не отвел взгляда от ребенка. Нужно быть сумасшедшим, чтобы поверить, что между ним и младенцем есть сходство. И еще более сумасшедшим, чтобы чувствовать связь с этим маленьким существом в коляске. Наконец он повернул голову в ту сторону, откуда раздался голос, пробудивший в нем чувства, которые невозможно было описать словами.
У Андреаса вырвался невольный вздох, когда он взглянул на Айлу. Белая хлопчатобумажная рубашка, завязанная узлом на талии, открывала плоский живот, а узкие джинсовые шорты – длинные стройные ноги. Ее волосы золотисто‑медового оттенка были собраны сзади в хвост, но несколько прядей выбились и прилипли к щекам.
– Я думала, ты еще в Нью‑Йорке. – В ее голосе послышалось едва уловимое осуждение. – Твою фотографию с подругой, на которой было едва прикрывавшее ее платье, напечатали почти во всех газетах и журналах.
– А ты говоришь так, как будто ревнуешь.
Она покраснела.
– Ну да. Андреас, твоя проблема заключается в том, что ты считаешь себя подарком богов для всех женщин земли.
– Это твое мнение? – Он даже не знал, почему ему так нравится ее дразнить и смотреть, как гневно вспыхивают ее серые глаза.
– Тебе лучше не знать, что я о тебе думаю.
– Зато твое тело посылает мне подсказки, – пробормотал он, опустив взгляд на ее отвердевшие соски, выступившие под рубашкой. Он тихо рассмеялся, когда она быстро скрестила руки на груди.
– Здесь прохладно, – резко ответила она, языком слизнув выступившую над верхней губой капельку пота.
Андреас чувствовал, как его проклятое тело отреагировало на нее. Кровь стучала у него в ушах, а брюки становились тесными. Желание текло по его венам, как расплавленная лава, и он отчаянно хотел затащить ее в постель. Ее мягкие розовые губы были так близко, но, когда он опустил голову, чтобы поцеловать ее, из коляски раздался крик, разрушив чары, которые возникли между ними. Он быстро отпрянул от нее и провел рукой по волосам.
– Куда же запропастилась дочка Диноса и Тулы?
Айла удивленно посмотрела на него.
– Я так полагаю, это ребенок Марии? – проворчал он.
– Нет. Это мой ребенок. – Она взяла ребенка на руки, и выражение ее лица смягчилось. – Все в порядке, малыш. Мама здесь, – прошептала она. Она смотрела на сына с такой любовью, и это делало ее еще красивее.
