Она подошла к калитке и сжала ключ в кармане, прикидывая, каковы ее шансы толкнуть коляску вверх по дорожке, отпереть дверь и войти вместе с Лукасом в коттедж прежде, чем Андреас остановит ее. Вряд ли это возможно, решила она и запаниковала еще больше. Она не боялась его, но и не доверяла себе, находясь рядом с ним. Она уже чувствовала, как предательски напряглись ее соски, когда она вдохнула пряный запах его лосьона после бритья.
– Что тебе здесь нужно?
В его глазах вспыхнул прежний огонь.
– Ты, moro mou. Всегда только ты.
Это было уже слишком.
– Убирайся, – глухо сказала она.
– Ты откажешь мне в возможности увидеть сына? – Его голос вызвал в ней бурю эмоций.
Она с трудом сглотнула.
– А ты знаешь наверняка, что Лукас твой сын? Я так полагаю, ты получил результаты теста. Если бы передо мной был другой человек, я бы подумала, что он пришел извиниться, но, зная тебя, сомнений нет, ты пришел с требованиями или угрозами. – В ее голосе была горечь, которую ей не удалось скрыть. – Это в твоем духе, Андреас, не так ли? И как тебе удалось меня найти?
– Ты говорила, что, выйдя из роддома, жила на ферме у друзей в Суффолке. Я бы приехал раньше, но у моей службы безопасности ушло десять дней на то, чтобы разыскать вас.
– К чему тебе такое беспокойство? – Она толкнула коляску на дорожку в саду. Во время прогулки Лукас уснул, но скоро он проснется и захочет есть. Она нахмурилась, когда поняла, что Андреас подошел совсем близко.
– Мне нужно поговорить с тобой. – У него на щеке задергался нерв. – Пожалуйста, – хрипло добавил он.
У него было преимущество в росте и силе, и он мог легко остановить ее, если бы захотел. Она небрежно пожала плечами.
– Хорошо, ты можешь сказать все, что тебе нужно, и затем уйти.
Она оставила коляску около входа, пока Лукас все еще спал. Сбросив пальто, она прошла в гостиную и положила еще одно полено в дровяную печь. Коттедж был крошечным, Андреасу пришлось пригнуться, чтобы не удариться головой о низкие потолочные балки. Он тоже снял пальто, и она увидела, что его серый кашемировый джемпер был цвета грозового неба.
Боль пронзила Айлу. Властные черты лица Андреаса не выдавали его мыслей. Он был далеким незнакомцем, и ей хотелось оплакивать ту близость, которая, как ей показалось, возникла между ними на Лулуди.
– Как ты посмел проводить тест на отцовство за моей спиной? – сказала она сдавленным голосом. – Я никогда не спала ни с кем, кроме тебя.
Его губы странно скривились. Он вынул из кармана конверт.
– Здесь результаты анализа. Как ты можешь видеть, конверт запечатан. Печать лаборатории не нарушена.
Она смотрела, как он шел к печке и обматывал руку тряпкой, прежде чем открыть металлическую дверь. Потрескивание и шипение огня громко звучали в тишине комнаты.
– Подожди! Что ты делаешь? – закричала она, когда увидела, как он бросает конверт в печку. – Неужели ты не хочешь узнать, что Лукас твой сын?
Может быть, ему было все равно. Она могла смириться с тем, что он не хочет ее, но было мучительно сознавать, что он отвергает своего ребенка. Она шагнула вперед и попыталась дотянуться до письма, но оно уже почернело и скрутилось по краям.
– Осторожно, ты можешь обжечься. – Андреас схватил ее за руку и оттащил от печки. – Я получил результаты пару недель назад, но я не стал открывать конверт, просто сунул его в ящик стола. – Он повернул ее к себе, положил руки ей на плечи. – Я знаю, что Лукас мой сын. Я также уверен, что у тебя никого не было, кроме меня.
Она покачала головой, пораженная настойчивостью в его голосе и пристальностью его взгляда. Его глаза были почти черными, но она не могла поверить, что его лицо и правда выглядит таким опустошенным.
– Если ты мне поверил, зачем же тогда заказал этот тест? Ты сделал это, потому что не доверял мне. Но почему? – Ее голос дрогнул. – Я для тебя ничего не значу.
– Это не так. – Он стиснул зубы, увидев выражение недоверия на ее лице. Он отпустил ее и провел рукой по волосам. – Я совершенно забыл о проклятом тесте ДНК.
– Ты забыл о нем?
– Я почувствовал, что Лукас мой сын, как только его увидел. Но три года назад моя бывшая любовница утверждала, что беременна от меня. Я знал, что она спала не только со мной, и потребовал провести тест ДНК. Вместо этого Сэйди продала таблоидам историю о том, что я, являясь отцом ее будущего ребенка, отказываюсь им помогать. Ты можешь себе представить заголовки в бульварной прессе, – резко сказал он. – Например: «Миллиардер отказывается платить за подгузники своего ребенка».
Андреас тяжело вздохнул.
– К тому времени, как суд помог мне добиться проведения теста ДНК, который доказал, что Сэйди солгала и тот ребенок не был моим, ущерб моей репутации был нанесен. Мой отец был взбешен тем, что скандал плохо отразился на делах «Карелис корпорейшн». А вскоре после этого скандала я чуть не погиб в гонке на мотоцикле. Если бы я не провел следующие несколько месяцев в реанимации, я бы подал в суд на Сэйди за клевету.
– Но почему она солгала? – У Айлы голова шла кругом от рассказанной Андреасом истории.
– Из‑за денег, конечно, – мрачно ответил Андреас. – Она знала, что ребенок не от меня, но ей удалось продать историю за сотни тысяч фунтов.
– Если бы ты мне рассказал о Сэйди раньше, я бы смогла понять, почему ты так хочешь получить доказательства, что Лукас твой сын. – Она прикусила губу. – Твое недоверие сильно ранило меня. Мне уже стало казаться, что мы настоящие друзья, когда я вдруг нашла это письмо из клиники. И это заставило меня думать, что наши отношения безнадежны.
Андреас отвернулся от нее и подошел к окну, словно не хотел встречаться с ней взглядом, подумала Айла. Глядя в окно, она увидела в саду голую яблоню, с ветвей которой осенний шторм сорвал последние листья. Несмотря на веселый огонь в камине в гостиной, она поежилась.
– Я был охвачен желанием с первой секунды, как только увидел тебя в доме отца в Кенсингтоне, – сказал он. – Если честно, я предполагал, что химия между нами исчезнет довольно быстро. Ни одна другая женщина не занимала мои мысли так долго. И я напомнил себе, почему не хочу связываться с тобой.
Он повернулся к ней и слегка прищурился, когда она издала приглушенный звук, выдавший, как сильно он ее ранил.
– В детстве я наблюдал, как моя мать впадала в депрессию и безумную одержимость, которая в конечном счете уничтожила ее. Все из‑за того, что она не смогла завоевать любовь моего отца. Я был полон решимости не повторять ошибок брака моих родителей в наших отношениях.
Айла думала, что он не сможет ранить ее больше, но поняла, что ошибалась.
– Ты боялся, что я буду несчастна, как твоя мать, потому что я люблю тебя, а ты не испытываешь ко мне подобных чувств? Боже, Андреас, – она с трудом могла дышать, – тебе так нравится унижать меня?
