– Между тобой и Благодетельницей стоит все народонаселение государства! – напомнил Дьявол. – И это народонаселение не будет с тобой церемониться. Два пути у тебя: вернуться и умереть, или забить насмерть всех, пока не одолеют. Достойная была бы смерть! Я бы так и сделал.
– Я же не собираюсь убивать Благодетельницу… Согласна, за Кикимору и Бабу Ягу, наверное, мне положено какое-то наказание… Устроила самосуд… Но я защищалась! Они даже не люди, как оказалось, а не пойми что, две безумные старухи… Но смерти я точно не заслужила. Я не животное, в конце концов, чтобы со мной так поступать!
– А чем вы отличаетесь от животных? – усмехнулся Дьявол. —Разве что руки приспособлены к рыночным взаимоотношениям да хвост вышел в люди, но принцип выживания тот же. Было человеку одиноко, и дал ему душу и ближнего, а не учел, что наложение двух земель, которыми образуется пространство, позволяет человеку мастерски видеть выгоду. Животное территорию глазом зрит, и человек глазом, а того не понимает, что глаз у него четыре. Смотрит на огород соседа и в мыслях уже занимает его территорию. И это не человек виноват, это свойство земли заполнять собой все пределы. И если у человека еще какой-никакой тормоз есть – другой человек, который болью останавливает его, то нечисть ездит без тормозов. Не имея души, человек хуже животного. Высокоразвит, не спорю, я предполагал сделать его похожим на себя, и сразу понял: а Бог-то не самое благородное существо – он территорию свою метит.
– Мне чужого не надо! – осадила Манька Дьявола.
– Надо. За тем и идешь, – парировал Дьявол. – Жизненного пространства захотелось.
– Я за своим иду! – взорвалась она.
– Уже не твое. Мешают, значит, оспаривают, своим бы никто не помешал пользоваться.
– Я не буду… Убивать… Людей! – гордо произнесла Манька.
– Тогда иди домой, если не можешь ответить мучителю взаимностью! – Дьявол развернул Маньку лицом на восток. – Вот он – момент истины!
Избы, которые шли впереди, притаптывая снег в широкую дорогу, заметив, что Дьявол с Манькой препираются, повернулись и приблизились, и Маньке показалось, что и они смотрят на нее с осуждением. Она почувствовала, что из глаз вот-вот хлынут слезы: неужели все было зря?!
– Не пойду! – упрямо выдавила она, обойдя Дьявола.
Избы, решив, что инцидент исчерпан, побреди вперед. Дьявол, замыкая процессию, побрел за нею.
– Тут такая каша намечается, – проворчал он. – Если кто-нибудь из оборотней сообразит, что ты – душа Его Величества, ни за что не откажется украсить венценосное чело своим неотступным призывом. Нечисть – она с умом дружит. Вот уж я над обоими посмеюсь! – язвительно высказался он, и замолчал, поглядывая в спину с сочувствием.
Манька кожей чувствовала его издевку. Да, соболезнования были ей очень кстати. Другого случая могло не представиться, хотя сама мысль, что люди пойдут ее убивать, казалась ей абсурдной.
– Человек, получается, дурак? И не человек, а так, мясная вырезка?
– Разве нет? – подтвердил Дьявол худшие опасения. – Вампир – хищник, там, где он, хаос, разрушение и смерть… По уровню развития он выше человека, а иначе как бы стал пастухом? А человек открыт всему, что улавливают его. Вот скажи, какую выгоду ищет человек, когда, не имея ничего за душой, начинает подавать каждому, кто протянул руку? Ведь не он разорил человека, почему чувствует себя виноватым? Больно ему и оброк в руку кладет.
– Ну, сама была в такой ситуации, знаю, каково это, потерять все, – ответила Манька. – Конечно, больно, если люди не живут, а выживают.
– Вот! Вампир понимает, что люди так живут, и для него это норма! Вид нищего не бьет его по глазам, он уверен, что твоя жизнь не может быть иной. Да, человек с душой не так остро чувствует боль, как проклятые вампирами, но и они понимают, каково это быть униженным. И нигде не найдет правды, суд человеческий не закроет его, так что выйти в люди можно только вампиром.
– Ну, в тайне, может быть, надеются, что им Бог начнет подавать, – укорила Манька Дьявола. – Спаситель сказал про женщину, что она больше всех в сокровищницу положила, вроде как оценил. Но если он понял, значит и Бог должен понимать. А от тебя разве помощи дождешься?
– Что понимать? Что ты полностью обнищала? А зачем Богу подавать нищему, если он за Его милость отблагодарит вампира? Я не прошу отдавать последнее, я вообще ничего не прошу для себя. Десятина – это помощь тем, кто еще не встал на ноги, сиротам, вдовам, увечному, левиту, который за всех отдувался передо мной. Жертву, начатки и первенцев, надо искать в земле вашей – это процент за нее и рента. А все, что вне твоего пространства, и так мое. И с чего ты взяла, что Спаситель оценил поступок женщины? Разве он сам что-то положил в сокровищницу? Ни от избытка, ни от скудости – стоял и смотрел, а потом вышел с умозаключением. Заметь, он получил его не от Бога, сам вынес! И ученики его, кроме советов и наставлений, никому ничего не подавали. Буянили и переворачивали лавки с товарами, а ведь люди пришли продать свои изделия и заработать честным трудом. Я не говорю, что я между ними ходил, но, может быть, и ходил. А желающих и умеющих изгнать беса и в наше время хватает. И тоже не подают, даже беса бесплатно не изгоняют…
– А если человек в беде? – Манька остановилась и развернулась, глядя Дьяволу в лицо с непониманием. – Никто же не подает, больше, чем он может. почему я не должна поделиться?
– Вампиры обманывают людей именно этой мерой, когда суют обращение к ним в землю проклятого. Не душа говорит о человеке, сам вампир, и когда ты раздаешь свое имущество, Сын Человеческий на стороне вампира радуется своей прибыли: «Вот, как щедр я, – слышат люди, когда смотрят на вампира, – душа моя принадлежит вам, входите и пируйте вместе со мною!» Но ты ведь не от избытка подавала, а из жалости и сострадания, – Дьявол хитро прищурился. – Где же тогда твой ум, который обличает твою скудость? Много подавали тебе, когда ты, нищая и нуждающаяся, каждый день была у всех перед глазами? С чего решила, что твою щедрость приму как благотворительность? На Суде сразу встанет вопрос, с какой радости бросала избыток верой в себя, а не знанием нужды человека? Я очень скупой, и могилу рою всякому, кто расточает имение свое. Имя человека в имении его, и горькая судьба, когда не имеет ничего за душой.
– Что же, не помогать никому?
– Конечно, мимо беды проходить, не след. Беда войдет и выйдет, сделав круг, и откроется правда. Но не болью должен руководствоваться человек, а знанием. Тот же нищий: позовет вампир – и пойдет тебя убивать.
– Какой смысл меня убивать? Я ведь никому не мешаю…
– Ты убила матушку Благодетельницы, и язык повернулся спросить какой?! – Дьявол удивленно покачал головой. – Праведный гнев!
Манька устремила тоскливый взгляд в небо.
– Дьявол, если их будет много, у меня нет шанса выжить, зачем же брать на себя грех? И не разбойники придут искать мне смерти, а те, кто искренне верит Благодетелям. Скажут им, что я враг, и мне их уже не переубедить.
