Изначально, оборотни были сторожевыми пасами. Вампиры, когда еще были чувствительны к свету и спали в гробах, поднимали зверя, управляя его головой, чтобы охранять свой покой и место, в котором спали. Это потом, когда они подмяли под себя людей и научились прятать лицо под маской, надобность в охране отпала. Но традиция осталась. Оказалось, что оборотня удобно иметь под рукой. А для зверя служить вампиру – естественная потребность.
– Значит, люди становятся убийцами, если в их теле поселился зверь?
– Не всегда убийцей, но всегда человеком, который добывает из человека кровь. Ему не столько нужна кровь человеческая, сколько кровь, которая нужна вампиру. Но если бьет, то бьет до крови. Счастье, если два оборотня между собой сошлись, тогда у них все как у человеческой семьи, а если человек и оборотень – это всегда заканчивается жестоковыйным насилием.
– А в полнолуние все оборотни становятся зверями?
– Не всегда, но как правило. И днем, если луна стоит в зените. А есть такие оборотни, которые пройти трансформацию могут в любое время. И есть люди, которые могут сдержать в себе зверя, но это выльется им в сущую муку. Обиженный зверь будет мстить хозяину, кусать его, перестанет зализывать раны, и, если человек не убьет в себе зверя, зверь не пощадит ни его, ни его близких. В руке зверя смерть души, которую он убивал – и вся боль, которая оборвала жизнь. Сам зверь боли человека не чувствует, он вообще не способен чувствовать. Своего рода это тоже червь, но червь, который врастает в землю души корнями. Он Бог и Царь, который поставил себя над человеком из земли ближнего. И когда приходит время, входит в его тело. Оборотень знает, что в полнолуние хозяин с ним заговорит, и заранее начинает напоминать хозяину о себе. Только напоминание летит не к вампиру, а к человеку, и человек чувствует, что ему надо выйти на улицу и отойти подальше от дома, а в момент трансформации сознание человека впадает в транс, он как бы спит, но не спит.
– Выходит, мертвее мертвого оборотень, и ничем не лучше вампира?
– Истинно! Но не просто так вампиру приходится уводить оборотней в леса!
Манька живо заинтересовалась, обратившись в слух. Она еще не знала, что именно, но какие-то их слабые места, наверное, против оборотней можно было использовать.
– Если в образе зверя оборотень посмотрит на себя в зеркало, он вместо хозяина вдруг увидит зверя! И человек увидит! Зверь на взводе, он чутко принюхивается к себе, в ожидании хозяина, а у человека в это время сильный эмоциональный всплеск, паника – и вот тут-то зверь обнаруживает человека! Для зверя человек не только приблизился к нему – занял место хозяина и выставил против него зверя! И зверь начинает рвать свою собственную плоть! – закончил Дьявол торжественно.
– Получается, оборотня можно зеркалом убить? – догадалась Манька, слегка волнуясь и пытаясь вспомнить, где она видела зеркало. – А серебро?
– Не серебро убивает оборотня, а зверь. Серебро способно обличить зверя в человеке и прервать связь с вампиром. Когда зверь остается с человеком один на один, он перестает чувствовать хозяина и сразу же набрасывается на него.
– Выходит, зверя может убить только зверь?
– Именно! – рассмеялся Дьявол. – Когда прерывается связь между вампиром и зверем. Остальное время он неуязвим. Почти. Можно еще голову отрубить, тоже связь прерывается. Но, боюсь, это не для тебя, ты вроде как собралась сдаться? А вообще, грустно, конечно, что, возможно, видимся с тобой последние дни! Привык я к тебе что ли… – он тяжело вздохнул. – Именно поэтому я добрый. Дань уважения человеку, который понял свое проклятие, принял его и готов мужественно погибнуть от руки нечисти, оставаясь человеком. Вот, по дружбе, даю тебе возможность умереть, как нечисть!
А Манька мысленно выдохнула: если она убьет оборотня, то как бы не убьет.
– А вампирам все равно, что с человеком, который оборотень? – спросила она.
– Абсолютно! Для вампира оборотень – животное, и оно не отнимает у него много времени. У него их может быть несколько или ни одного, кому как нравится. Это раньше, когда люди на них охотились, они окружали себя зверями, а сейчас им заняться нечем, вот они и хвастаются ими друг перед другом, а иногда стравливают между собой, устраивая бои. Человеческое сознание при этом в расчет не принимается. Это же вампиры! Так что жди стаю больных животных, не обученных ходить строем.
– Все же у вампиров хоть какие-то радости есть, – заметила она. – И то хорошо, что осиновые колы выстругивать не надо. Где-то я видела в избе зеркало. Помню, посмотрела еще на свою запущенность. А полнолуние долго длиться?
– Полнолуние длится ночь, но не совсем же от полной луны процесс зависит, – ответил Дьявол, зевая. – Бывает и такое, что не в полнолуние вдруг трансформация наступает, просто зверь вошел в силу. Неделю примерно. Вампиры в это время отдыхают, а звери резвятся. Биоритмы!
– Кончай прикидываться, – сказала Манька, натягивая железные обутки. – Я же знаю, что ты даже когда спишь, не спишь. Пошли, посмотрим зеркало!
Она достала из костра ветвь неугасимого полена, ветвь сразу полыхнула огнем жидкого пламени, освещая путь. Старшая избушка, пристроившись рядом с банькой, уже, наверное, задремала: дверь открылась, но не сразу, пришлось несколько раз громко постучать. Наверное, это не Баба Яга долго дверь не открывала, а изба не могла спросонья впустить ее в себя.
Манька повернулась к баньке и наказала, погрозив пальцем:
– Двери не запирай! – и проворчала себе под нос: – А то вас потом не добудишься!
Глава 17. Черти
Вроде и отмыла все, и хлоркой прошлась, но в большой избе все еще неприятно шибало в нос протухшим горелым мясом. Запах вроде должен был выветриться. С ног не валил, но оставался, а откуда шел – непонятно. Пока дверь была открыта, запах уходил, а за ночь копился снова, с утра в избу не сунешься. Манька подумала: надо еще раз проверить, не было ли у Бабы Яги в избе тайных комнат. Ее передернуло от одной мысли о покойниках, а каково было избе носить в себе такой кошмар? Любой бы на ее месте заболел!
– Да-а, память твоя все еще у вампира! – заметил Дьявол, глядя, как она озирается по сторонам и топчется на месте. Зеркало она видела, а вот где, забыла.
– Ты, давай, вспоминай, а я избу проверю! – предложил он. Подозрительно передернулся, принюхиваясь и прислушиваясь к скрипу половиц. – Что-то мне этот запашок тоже не нравится, жутко не люблю мертвечину, а изба нам еще пригодится!
Дьявол слегка смутился, когда Манька удивленно приподняла бровь.
– Я, конечно, не ругаю нечисть, даже поощряю, когда она привносит нетрадиционные способы наказания проклятому народу, – оправдался он, – но только не в случае, когда я сам выступаю в качестве передовой позиции. Будет неприятно в пылу битвы обнаружить за спиной черта… – и, заметив ее опешивший взгляд, пояснил: – Избы решили выступить с тобой одним фронтом, а я не могу дать убиться ни за грош имуществу Совершенной Помазанницы, так что не накручивай себя, ты тут как бы ни при делах.
