– У нас меньше месяца до дня любви с оборотнями, а тут целая толпа чертей! – Манька закипела от злости. – Ты мне что предлагаешь – воевать и с теми, и с другими?
На то, что избы ей помогут, рассчитывать не приходилось. Сроду такого не было, чтобы кто-то пожалел ее – но избы было жаль, и она уже понимала, что будет заниматься чертями, вместо того, чтобы без оглядки бежать в горы или в цивилизованную часть государства, чтобы затеряться в толпе людей.
– Я предлагаю бить тех и других до смерти по одиночке, пока они не объединились, – призвал ее Дьявол к благоразумию. – Это вас, людей, разделить легко, а нечисть дружна между собой. Даже две недели – срок ого-го-го! Но если ты решила, что терять тебе нечего, можешь лечь в лесу и подождать, когда оборотень на тебя найдет. Поверь, это случится скоро! Я бы, на твоем месте, перед смертью сделал хорошее дело: помог избе. И не потому, что вампиры попросили. Поиметь черта и подружиться с чертом – два разных понятия! Черт у нечисти – плохая примета, а человеку хорошая. Если бы люди чертей не любили, забыли бы о них. В Аду черт – самое доброе подспорье. Ну подумай сама, черт людей поджаривает на сковороде, а тут раз – и друг! Будет он головней в тебя тыкать, или предложит разобраться с этой головней? У меня все как у людей – связи выводят в люди, но валюта другая.
– Пожалуй, кроме цепей терять мне нечего, пойду-ка и лягу, – задумчиво произнесла Манька, представляя себя мирно лежащей под деревом в лесу. Умирать не хотелось, и терять, как оказалось, было что: те же избы – добрые и ей радовались. Первый раз кто-то ее полюбил, взяв на себя о ней заботу.
Сиюминутная слабость прошла, она уже на себя сердилась: конечно, Дьявол прав, если умирать, почему бы не помочь? Избы нуждались в помощи. Может, конечно, шли потихоньку за ней, потому что плохо быть, как она, сиротой, у которой на всем белом свете никого нет, но разве важно, какая причина толкнула их с нею объединиться? Наверное, будь она такой больной, слезами бы обливалась, а избы не плакали, и не бросили друг дружку, крепко за дружбу держались, да и не просили сами у нее ничего, просто старались быть рядом.
– Так как ты, говоришь, этих чертей изводят? – спросила Манька с видом прилежной ученицы, заложив руки за спину.
Дьявол довольно ухмыльнулся.
– Я знал, что ты пока еще дура, но немного ума прибавилось. Все дело в том, что черти необычные существа, которые не имеют материальности вовсе. Но некоторые нечистые умом люди умеют придать им материальность, заключая в пространственной материи. Пощупать ее ты не можешь, но для чертей она – самая настоящая тюрьма. Так они остаются на земле рядом с человеком, в устроенных скрытых жилищах, и ждут, когда плюнет кого-то в человека, или в глаз ему заедет, или позавидует. И тут-то черти предстают во всей красе, потому что мысль умеют сделать материальной, чтобы их заметили и вызволили. Черт – старый проверенный способ вывести объект на чистую воду. Естественно, материализуют они только плохое. Если хорошее, кто ж станет вызволять? И пошло-поехало, пока человек не поймет, что злобу таит на пустом месте или зависть у него себе в убыток, но это – если умеет провериться, а не умеет – тут уж черт нечисти доброе подспорье. Про человека, у которого черт на привязи пасется, говорят: у него дурной глаз, улетает удача к вампиру, а люди и вампиры думают, будто это они сами от себя такие везучие и невезучие.
– А зачем Бабе Яге у себя дома черта привязывать, если он – дурной глаз? – удивилась Манька.
– Нечисть, она на то и нечисть, чтобы не иметь против себя нечистую силу, – Дьявол щелкнул ее по носу. – Вот твою землю вампир полонил, а Баба Яга полонила избы. У избы тоже своя земля есть, а она разобралась и отрезала. Своей-то нет, не вернула в свое время, когда душу отправляла на тот свет, а безземельной среди вампиров долго ли походишь? Страшное дело делали две избы против себя самих. Обе они украденные у поленьев. В земле должны быть неугасимые поленья, а изба – на земле, а получилось, что деревом неугасимым сами топились, которое им самая что ни есть душа, а черти их ума лишали.
– Так мне нельзя с ветками неугасимыми сюда заходить? – ужаснулась Манька, бросив взгляд на ветвь, которая стояла в вазе и горела вместо свечей.
– В печку положить нельзя, а освятить избу – святое дело! Дерево в земле, а ветвь – мудрое начало. А теперь представь, что оборотни каверзу задумали. Где бы ты не пряталась, черти выведут их прямо на тебя: «Мы, Маня, здесь! Выпусти нас на волю!» – Дьявол посмотрел на нее и успокоил, заметив, что она сама не своя: – Да не бойся, черт убивается взглядом. Вернее, не убивается, а разваливаются стены его темницы, а сам он уходит в свою обитель.
– И только-то? Не будет никаких трупов? Ни с кем не надо биться? Никакого кровопролития?! – не поверила Манька, сверля Дьявола прищуренным взглядом.
– С чертями не будет, – пообещал он.
– Ну, хорошо, – с сомнением согласилась она. – А как мне в пещеру-то попасть? Я ж не могу пройти сквозь стену!
– Не спеши! Стань спиной к пещере, – Дьявол приставил ее к тому месту, где она видела вход. – Так, теперь смотри и иди назад себя, и не думай о стене, просто иди, и, когда будешь в пещере, главное, не оборачивайся. Выйдешь так же. Запомни, потеряешь след, заплутаешь! Смотреть на черта можно только затылочным зрением, и убивается он так же.
– Тогда как я их разгляжу? – засомневалась Манька в который раз. – Сам сказал: убиваются взглядом, а на затылке разве есть глаза?
– Разглядела же, – спокойно ответил Дьявол.
– Услышала я их, – поправила она.
– А пещеру кто описал? – напомнил Дьявол, подталкивая ее в грудь.
И вдруг Манька поняла, тупо уставившись на Дьявола – опять он прав! Было у нее другое зрение, о котором никогда бы не догадалась, если бы не надоумил. Ведь не смотрела глазами, а пещеру запомнила зримо! Как такое могло быть, если не смотрела?
Как видела, объяснить она себе не смогла. Там стеночка была, и были какие-то мысли, но пространство за стеной просматривалось ясно. Голова ее при этом стала сумрачной, обе мозговые доли налились свинцовой тяжестью, заломило в височных областях, но как-то неправильно, не в самой голове, а снаружи. Но она точно знала, что никто в этот момент ее не бьет, а значит, боль была ненастоящей. Может, это оттого, что заработал третий глаз, тогда причин паниковать не было, но как она туда попадет, если у нее за спиной стена? И пусть она видит вход, но ведь реально-то его не существует!
Она приноровилась, настраиваясь на пещеру, попятилась назад. И вдруг обнаружила себя в пещере. Но видела впереди не стену, а только вход, за которым маячил Дьявол.
Задом пятиться было неудобно. Пару раз она споткнулась, и чуть было не потерялась, но вовремя сумела остановиться и нащупать твердую почву, восстанавливая равновесие. Она двигалась назад себя не спеша, прощупывая своим открывшимся затылочным зрением тропинку. Немного заболела голова, то ли от напряжения, то ли сама пещера на нее так подействовала. То, что она приняла за тропинку, оказалось черным маслом, которое натекало со стен, и было разлито везде, замазывая видимость. От этого в пещере стояла густая темень, но оказалось, что для затылочного зрения свет как таковой не требовался, масло мешало, но столько же выдавало спрятанные в нем объекты, у которых светились красными угольками глаза.