И физические нагрузки…
А вдруг Благодетельницу за волосы придется оттаскать? Так, незаметно для себя самой, она научилась отбивать удары, падать, чтобы не ушибиться, ловко бегать и прыгать, прятать следы и готовить пищу из того, что под рукой, не бояться ни черта, ни зверя, даже управляться с топором и посохом, которые могли стать опорой в пути или мощным оружием против неприятеля…
В последнее время она все чаще завидовала нечисти, которой достался самый интересный и обаятельный Бог. Все знал, все умел, всему мог научить.
Как-то он спросил:
– Для чего тебе Благодетельница? Можно ведь в какой-нибудь глухой деревне спрятаться или в лесу остаться, кто догадается, что ты – это ты?
Манька и сама не знала, ради чего так хочет увидеть Благодетельницу, укравшую душу, соблазнившую ее вампирскими посулами. Но сама идея и ее воплощение казались важной задачей, будто от этого зависела жизнь. Раньше ей казалось, что стоит им поговорить, как женщине с женщиной, и как мудрому народу с правительницей, все встанет на свои места, поймет Благодетельница свои заблуждения, прозреет, и настанет в государстве золотая пора, а теперь вторая причина добавилась: если бы свиделась с Благодетельницей и услышала ее голос, может, смогла бы вспомнить слова, которые бросали вампиры в землю, когда она лежала перед ними без сознания.
Слова из земли были не просто слова – стрелы, облаченные в истину, хоть и лживые, каждое слово становилось перстом чужого Бога.
Ей бы только увидеть вампирское личико, которое искусственно испоганило ей жизнь! А лучше разок плюнуть и вдарить, как следует, чтобы клыки сломались. Хотелось бросить ей в лицо, что она самое мерзкое и отвратительное чудовище на свете и не сломала ее! И пусть она будет одна-одинешенька среди старой-престарой бессмертной нечисти, и пусть Дьявол будет на стороне врага, они не заставят ее считать себя побежденной.
Она зажмурилась от удовольствия, когда проехалась по приятной мечте. Манька приберегала ее с тех пор, как узнала, что вампиры делают с человеком, чтобы заполучить свое благосостояние. Мечта обречь Благодетельницу на муки приятно щекотала сердце.
И вдруг поймала себя на мысли, что рассуждения ее сходны с теми, как когда потеряла из виду вход в пещеру, и черти завладели ее головой. Первое, что пришло в голову, что у мечты нет ни начала, ни конца, будто мысли застыли во временном пространстве. Сам собой напрашивался вопрос: а что она будет делать потом? Она уже не думала, как раньше, когда отправлялась в поход, что Радиоведущая поймет ее или утрется плевком и начнет оправдываться перед нею. Осознала: губительница – не человек, ее благословляли оборотни, черти блюли ее счастье, сам Дьявол помазал на престол, народ служил ей верой и правдой.
Что потом?
Ответ так красиво не приходил.
«В том-то и дело, что верой!» – подумала Манька с горечью. Стали бы люди служить, если бы знали, что правит ими вампир, упиваясь людской кровью?
И ответила себе с ужасом – да, стали бы! Никто не поверит, а если поверит, еще гордиться начнет. Люди с легкостью опускались до уровня неразумных, отвратительных созданий, лживых и угодливых, готовых на все, ради того, чтобы вампиру услужить, даже те, кто был предназначен на «мясо». Каждый человек старался показать себя лошадью, на которой можно пахать и пахать. Жили какой-то своей сумрачной жизнью, ожидая каждый день, что судьба-злодейка проявит жалость, боялись стать изгоями, которыми насытились вампиры. Даже когда рвали глотку, люди не проклинали мучителей, покорно подчиняясь судьбе. А могли бы собраться и отстроить крепость. Мало разве камней на угорах и реках, или глина перевелась? Или деревья у Царицы радиоэфира пересчитаны? Ради чего терпели здоровые мужики и бабы?
И тут же стало стыдно, она вдруг вспомнила похороны растерзанных нечистью людей. Кто-то пытался изменить судьбу, но им не так повезло, как ей. Без Дьявола к нечисти лучше не соваться.
Интересно, как они себя вели перед смертью: просили, умоляли, или же все-таки сопротивлялись? Наверное, сопротивлялись, и отчаянно – висели в цепях. С некоторых Баба Яга не сняла кандалы, даже когда от человека не осталось плоти.
А она – смогла бы так напугать нечисть?
Нет, завыла бы! Последнее место она занимала среди них. Да разве ж можно мешать людей в одну кучу с нечистью? Люди были слабее, и не так много – но живые. Кто-то не верил ни во что, принимая жизнь такой, какая есть, кто-то слепо шел в погибель, уповая на веру, но вот она, глупая и неразумная, прозревает же полученными от Дьявола знаниями. А если бы они были у всех отринутых, разве не прошли бы свой путь с честью и с достоинством? Разве не убили бы свинью и не выставили чертей, которые уничтожали человеческое достоинство?
Нечисть отчаянно боролась, чтобы одержать над человеком верх. И, кажется, понимала, что без человека ей не жить, выставляя напоказ идеологию человеческой природы, как достоинство, которым никогда не соблазнялась сама: не суди, не укради, не убий, будь честным, справедливым, трудолюбивым, ударили по одной щеке, подставь другую, чти начальника… Будто открыто признавала: да, мы мерзость – не берите с нас пример, и, в свете того, что она узнала о нечисти, эти призывы звучали как издевательство. Каждая нечисть ненавидела и презирала людей. Быть человеком – иметь душу, но у кого она была?! Люди носили в сердце боль, а загляни в него – увидишь кровь. Люди проиграли и были как перекати поле в пустыне. Но на войне как на войне, быть еще битве. И пусть состоится она нескоро, сама нечисть была тем знанием, которое люди утратили давным-давно. Как бы она не уничтожала человека, сама она умирала, когда человек уходил в Небытие, потому что вся нечисть вышла из народа.
– Ты не забыла, что тебя ждет великая, могучая, никем непобедимая, звездою на небо вошедшая? – сердито прервал Дьявол ее размышления. – Живо на четыре круга! Работы – непочатый край! Черти сами к тебе не прибегут. Время еще есть, обед будет готов не ранее, чем через час.
Боль, когда услышала она о прекрасной Радиоведущей, еще язвила сердце, но ненавидеть Дьявола она никогда не сможет. Отказаться от его помощи, когда стаи оборотней искали ее, чтобы убить, была преотличнейшая глупость, которую ждал от нее весь белый свет. Сама себе отрубит руки, если испортит отношения с единственным спутником, который был намного умнее и счастливее.
Ну и пусть любит свою нечисть – на то он и Бог, чтобы любить тех, над кем рука его. Ей-то что за дело? А если прилежно будет перенимать умные мысли, может, у нее появится шанс высказать чудовищу все, что она о нем думает и не умереть при этом.
И от нечисти придется избавляться, жить под одной крышей с нечистью – удовольствие никакое…
«Чтоб у смерти коса переломилась! – мысленно загадала Манька. Если был Дьявол, Бог Нечисти, наверное, и другой был, который мог помиловать человека. Между собой они ж (или он же!) должны были как-то договариваться.
Вспомнив, как молилась земле, добавила к желанию мотив: «У меня земля есть, помилуй ради нее, ведь пропадет! Изгадят, лес вырубят, химикалиями затравят!»
