Но неужто я, создавший этот Закон, не предусмотрел бы такой вариант использования знаний, которые в Нем? Добро побеждает зло, если есть тот, кто ищет доброе. Тогда еще были люди, которые знали, как изнашивать железо, и они их боялись. И правильно боялись: я – Живой Бог и мне несложно научить человека. И ты уже сносила один комплект железа.
– А при чем тут я? – сердито спросила Манька. – Не вижу никакой связи. Не железом же они поднимутся против меня!
– А что у тебя, если ты льешь слезы в то время, когда голова должна работать, как часы? Если часы сломались, их в серьез никто не воспринимает! Ты уже не можешь поставить себя над обществом. Ты призналась всему свету, что ты – обиженная единица. Разве ты человек? Или вампир? Ты мытарь, изгой, смоковница, не дающая плода ни доброго, ни худого… Их общество срубает и выбрасывает вон, туда, где скрежет зубов! Сначала вылечись, а потом ищи ответ. И поверь, нет ничего проще, чем ответ: чем общество Дьявола тебя не устраивает? Перестань плакать! Ты мне мешаешь! – прикрикнул он. – Черт возьми, я всегда был тут, я всегда там. А общество – это мы еще посмотрим!
– А что я могу?! – горько спросила Манька, слезы снова побежали по щекам.
– Все армии мира одинаково управляются личностью… – спокойно ответил Дьявол, утирая ее слезы платочком. – Кто бы заметил полмира, если бы гид Лер не сподвигнул смоковницы, не приносящие плода не доброго, ни худого, на масштабную экскурсию? Заметь, он не ломал голову заумными идеями! Он лишь высказал мысль, что весь мир – музей под открытым небом. И ты посмотри! Везде память о нем! А где помянули его, там помянули меня!
А Стальной, который вылечил народы от великой любви к искусству?!
Воодушевленный успехом, когда туристов не осталось, он понял, – и свой народ надо отучить! И кто успел посмотреть на Стального с близкого расстояния, одинаково уверен, что гид Лер – всего лишь «пуси-муси»!
А Гиз в чине хана? Сколько обескураженных народов, когда проехался по миру!
Пусть они были вампиры, и, окучивая народную любовь, не расстраивались, когда верноподданные захлебывались кровью, но только благодаря таким сильным спасителям закончилась эпоха человека и началась славная эра вампира! А если бы они плакали в то время, когда любители вампирской головушки протыкали их осиной и поливали живой водой?
На войне, как на войне. Не важно, закончилась она или нет, соображение и собранность имеют первостепенное значение. Ведь смог же Илья Муромец приголубить соловья разбойника, и на какое-то время отодвинуть крещение народа. Или Никита Кожемяка, который сумел заставить Змея Горыныча проложить новую межу, вернув себе землю.
А сколько безымянных героев оставили след, обнадеживая тебя, Манька?
Много было проклинающих вампиров, и вампиров, проклинающих человека, но никто не смог бы поднять это зеркало без имени Дьявола на устах…
Горе тебе, Манька, горе, – Дьявол навис над нею, как Господин Зыбкого Тумана и тоже шмыгнул носом, пустив слезу. – Потому что нету у тебя знаний о строении этого зеркала! И я вижу, как оно издевается над тобой, иссушая глазоньки твои горючими слезами!
Манька всхлипнула еще раз и высморкалась.
Дьявол как всегда был прав: трагические развязки всегда имели два варианта – бесславный и героический. Если конец один, то почему бы не умереть героем? Избы подводить не хотелось, слушать сопливые причитания Дьявола – еще меньше.
– Ладно, что делать, – Манька взяла себя в руки.
– Пока ничего, пока рассуждаем. – Дьявол тоже быстро пришел в себя, еще раз осмотрел зеркало. Накинул на него покрывало. – Попробуй так посмотреть, – попросил он, отодвигаясь в сторону.
Ничего не изменилось. Манька даже знала, какой зеркало ее показывает, и когда покрывало сдернули, отражение оказалось именно таким, каким она его себе представляла.
– Во-первых, связь креста и зеркала виртуальная, – сделал вывод Дьявол. – Материальность для него роли не играет. Во-вторых, мы выяснили, что крест тот, или черт, или то и другое (мы пока не знаем!) делает тебя… как бы это сказать… отшельником, воздействуя на твое сознание и заставляя посылать куда подальше объект, который мог бы быть тебе в помощь. Сотни причин найдет, – Дьявол оживился, восхитившись. – Найдешь ты рубль, он спокойно заставит пройти мимо. Сотню причин найдет: люди смотрят, никто не подбирает, а ты позоришься, не нищая, не к добру такой рубль… Меня, например, как бы вообще не существует, а я в твоем уме развенчаться сумел. Не именно я, как индивидуальная личность, а как объект в твоем уме! И рубль он не сможет развенчать. Подберешь или нет, рубль останется рублем – его подберут другие. Тот же вампир. И станет богаче, а ты как была бедной, так и останешься. Если бы рубли не подбирали, мостовые можно было бы не мостить. Любой объект схожий со мной или с рублем будет обработан. То есть, все как всегда на своих местах, а крыши у тебя нет – ее или чертом, или крестом сдуло!
– Но это же только перед зеркалом?.. Или нет? – заинтересовалась Манька. Приведенная пример показался ей до боли знакомым. Был у нее случай: нашла деньги в конторе господина Упыреева, когда работала уборщицей и печи по утрам топила. Три ее зарплаты. И вместо того, чтобы взять, а после сказать, что не знает ничего, ибо сгорели, побежала отдавать. Думала, отблагодарят ее. Как бы не так! И сама осталась ни с чем, и кассиршу наказали за то, что коробку с деньгами выкинула, уволили. И смотрели на нее с того дня косо.
– Не могу сказать… – Дьявол прошелся взад-вперед и поправил свежевыструганные бочки, сдвинув их к стене.
Изба обживала подвал, заполняя его барахлишком.
– А если зеркало лишь обнажило твой крест, показывая его явно? Простые жизненные ситуации иногда видятся человеку именно через такое зеркало. Разве не было у тебя случаев, когда ты прошла мимо благодеяния?
– Были, – призналась Манька, припоминая один случай за другим. Например, на берегу реки, где деревенские купались, лежало много добрых камней. Их достали со дна, когда делали запруду. Она много раз проходила мимо, завистливо вздыхала, но принести и положить в каменку не решилась – ибо общественное достояние! Ими можно было и печку залатать. А однажды пришла, а их уже нет. И никто не возмущался. Не заметили даже. И с кирпичами та же история вышла, когда старую ферму разбирали, прошла мимо. Там и доски были. А когда весной спохватилась, решив построить парник, было уже поздно, все доски разобрали. Но, в общем-то, ей не везло, не так много у нее было случаев, чтобы чем-то поживиться.
– А у вампира посыл еще раз отразился бы от вампирского яйца, и водрузил крышу там, где ее сроду не было, – Дьявол стол рядом и явно опять читал ее мысли. – Проклятый и вампир думают и чувствуют совершенно противоположно: проклятый в уме богат, вампир – беден, проклятый в жизни беден, вампир – богат, проклятый – щедр, вампир – жаден, проклятый – добр, вампир – жесток, у одного последняя корова сдохла, к другому стадо прибилось… Жалобная книга в сердце проклятого не даст ему пройти мимо бедствующего вампира, тогда как вампир не подумает даже взглянуть в сторону бедствующего проклятого. Проклятый будет искать выход из положения, вампир землю, в которой есть чем поживиться. И отсюда третий вывод: симбиотическое сожитие неких факторов безжалостны к любой боли. Когда здесь встанет вампир с энергетическим яйцом в сердце, появился еще один фактор, который сделает зеркало для него безопасным, а в твоем случае объект не рассматривает проблемы, но действует избирательно направлено на каждый положительный персонаж в твоем уме.
