Манька разозлилась.
– Тварь ты бестолковая, – обижено произнесла она, обращаясь к черту. – У тебя и головы-то нет с извилинами, куда тебе понять, что ты тут делал! Растянули тебя, как свиную шкуру на заборе, а ты и рад! Повторяешь, чего ни попадя. Поди, своими словами говорить не научился, – она сверлила его затылком и пилила, пилила, пока черт, растворившись, не уступил место свету и земле, которая поглотила пространство, соединяющее две избушки.
Манька взяла крест крестов. По форме это был не крест, а круг, а на нем гравировка в виде треугольника с начерченной размашистой перевернутой буквой не то А, не то Д. Простенький медальончик без всяких украшений, величиной в ширину ладони, с прилаженной к нему цепочкой.
Манька усмехнулась, если смотреть символически, то гравировка действительно напоминала морду козла с двумя рожками и ушами. Она надела крест крестов на себя, потом, не торопясь, вышла из бани.
И обомлела…
Помнится, в последний раз, когда она заходила в баню с ведром земли, избы были одноэтажными, а теперь избушки стали почти двухэтажными, обнаруживая те самые подвалы, в которые можно было спустится.
Дьявол прикрыл ей разинутый рот.
– Пойдем, возьмем зеркало, – предложила она.
– А куда оно от нас денется? – равнодушно ответил он, устраиваясь возле костра. – Завтра достанем. Тебе не помешает отдохнуть, ты уже две недели не спишь, – он указал на место рядом с собой. – Сегодня у нас великий день: ты достала крест крестов и зеркало против оборотней, – он хмыкнул. – Сдается мне, ты не так проста, и, возможно, я и не ошибся, решив сыграть одной фигурой.
– Да ну тебя! – отмахнулась она. – Тогда я, пожалуй, прогуляюсь по берегу.
Она набросила на плечи шаль и спустилась к реке, присев на камушек. Ей было, о чем подумать – до полнолуния оставалось всего три недели…
Глава 19. Всевидящие очи, всеслышащие уши
Проснулась Манька рано. Так рано, что было еще темно. На ночь ветви неугасимого полена гасли и сумеречного света не давали, врастая в землю корнями.
Ей не спалось, из головы не выходила предстоящая битва с оборотнями. А может, ее не будет, подумала Манька, размышляя: ну с чего оборотням нападать на нее. Но чем дольше размышляла, тем крепче становилась уверенность, что битве – быть. А с чего им ее прощать? Если Помазанница была дочерью Бабы Яги, которая помогала вампирам становиться чистокровными, все основания для мести у нечисти были.
Дьявол спал. Она не стала его будить, взяла со стенной подставки в форме вазы ветвь неугасимого полена, тихо пробралась к выходу и вышла в ночь.
Старшая избушка спала, но дверь отворила быстро и без скрипа.
В горнице Манька зажгла от неугасимой ветви свечи в канделябрах, сняла с шеи крест крестов, повертела в руках. Ничего обычного: черно-сероватый камень, очень прочный, будто стальной, волокнисто-стеклянистый, полупрозрачный, с прожилками. И тоже вибрировал в руке. «Движешься, значит, живешь!» – усмехнулась Манька, вспомнив, как Дьявол часто приговаривал то же самое, когда она стонала, что дальше идти не может.
Убрала крест крестов под рубаху, спустилась в подвал, и заметила, что зеркало ее отразило.
«Я красивая, я счастливая, я веселая!» – улыбнулась Манька своему отражению.
Веселость и уверенность в ней самой не появились, но зеркало отразило вымученную улыбку. Наверное, правильно отразило: она так устала, пока таскала землю, что спала бы, наверное, еще сутки, если бы не тяжелые мысли. Руки болели от лопнувших за ночь мозолей, а живую воду приходилось экономить, она была нужна не только ей, но и избам. Набирали в бочку, и обычно к вечеру та была почти пустая, а она так намаялась, что не успела натаскать в бочку воды из родника.
Она пощупала зеркало, попробовала его оторвать от стены, но оно сидело крепко.
И вспомнила, что Дьявол ей говорил о всевидящих очах.
«Путь пока не знают, что зеркало у меня есть», – решила она, набросив на него покрывало.
Теперь, когда ничего не застило глаза, всевидящие очи она увидела сразу же. Первое око было прикреплено к стене, почти под потолком, направленное на зеркало.
Она сняла со стены око, поднялась в горницу и попробовала рассмотреть его при свете канделябра.
Око имело форму яйца со зрачком и радужкой на одном конце и нервным отростком на другом, который заканчивался небольшой шишечкой. Глаз был живой, и все время следил за ней, поворачиваясь из стороны в сторону, используя отросток, как весло. Манька приблизилась к оку и всмотрелась в него, и вдруг поняла, что из глаза на нее смотрят не один, а два нормальных глаза.
И вдруг…
– Скотина ты, тварь безродная, плюю я в тебя, – услышала она из глаза. – Тьфу! Тьфу! Тьфу!
И почувствовала, как харчок плюющего глаза залепил ей правый глаз.
Никакие слюни по ее глазу не текли. Плевок был виртуальный, но цели достиг. Хуже чем черти! Она нерешительно заколебалась, не позвать ли Дьявола или же попробовать разобраться самой, легонько надавила на глаз пальцем и одурела от боли.
«Это что же, я сама себя что ли?!» – изумилась она, когда проморгалась и боль стихла. Заглянула в глаз и заметила, что из глаза за ней тоже наблюдают.
Злорадствуя.
«С глазом шутки плохи!» – призналась она себе, расписавшись в полном своем невежестве относительно всевидящего ока. Сунула глаз в банку, чтобы не уполз и, неся его на вытянутых руках, отправилась в избу-баньку.
– Дьявол, – позвала Манька, толкая Дьявола в бок. – Проснись! Я знаю, что ты не спишь!
Дьявол протер глаза, уставившись на глаз, будто впервые видел такое чудо.
– Что ты с ним возишься? Дай ему как следует и все дела!
– Ага! Попробовала уже! Он боль обратно возвращает! Что это такое? – Манька брезгливо отодвинула банку с оком от себя.
– Это? Глаз! – ответил Дьявол недоуменно.
– Я вижу, что это глаз! Я спросила, что это такое?! У него внутри кто-то разговаривает… и плюется! – недовольно пробурчала она, встряхнув банку и сунув ему под нос.
Дьявол отвел ее руку, зевнул, вышел наружу, сладко потянулся, и поставил на костер котелок с водой. Манька с банкой ока вышла следом.
Дьявол сел за стол, подозвал ее и вывалил око на столешницу, заглянув в него сам.
– Это, Манька, глаз, самый настоящий… Достают его у человека, издеваются над ним, а он запоминает и плачет потом все время – еще одна хитрость нечисти… Как бы это сказать… Глаз человека – это мозг, а мозг – фабрика электромагнитных волн. Вот нет рядом Благодетельницы, а для земли она есть. Волны достигают земли, в которых вампир – Царь, а проклятый – убожество. Мы с тобой о древнем вампире разговаривали, и ты даже слышала, как он кричит, но, чтобы его услышали вампиры, нужно, чтобы отразился голос от другого человека, вошел в тебя и вышел на другом краю земли. Глаз – то же самое, только он отражает мыслеформу черта. И получается, что черт на землю нападает со спины, а глаз спереди. И так Благодетельница рядом двадцать четыре часа в сутки. А теперь представь, что в глазу у тебя сидит оператор, который глазами твоими правит – и видишь то, чего нет, или уже не видишь то, что есть. А тебе и ответить-то некому. Вроде бы не плевал вампир, а для земли плевал, и раз ты не ответила ему как следует, значит, поклонилась, а если поклонилась, земля попранная уже. И сразу вопрос: а где ей лучше? И все! Нет у тебя земли! И снова вампир на высоте, а ты упала духом.
