– Но умеют же люди думать, – не соглашалась она.
– Разве у вола ума нет? – удивлялся Дьявол ее непонятливости. – Но будет ли бодать хозяина, который бьет его плеткой? Если вырвется, когда занесли над ним нож, побежит не на волю, а в стойло, где его помоями кормили. Так и человек, живущий верой. Повелся на мертвечину – умер. Но, чтобы знать, что умер, надо знать, что на мертвое повелся. Но что тебе до народа, который мертв, уж не мечтаешь ли Пастырем стать? – подозревал он ее.
– Я не о себе, – сожалела Манька. – Унижены, обобраны, скитаются по инстанциям, нигде не находят правду, и там несправедливость, и тут, коррупция, обман, всего боятся, и никому нет до них дела. И вдруг начинают утверждать, будто могучая Благодетельница трудится на их благо. Что за болезнь такая, которая мозги набекрень выворачивает?
– Немногие выживают, когда меряются силой с Законом. Так и народ сей, который мертв. Но мертв он для нас, Пастырей, знающих, как сделать его мертвым. А для тебя еще как жив! – подтрунивал Дьявол. – Тебя, вон, прогнали и рады, что болезнями от тебя не заразились. И думает каждый, до больницы-то далеко, да и дорого нынче лечение.
Люди часто все валят на внутренний голос, и не зря! Радио зудело в уме чувственной проникновенностью. Некоторые волны его запросто переводили в слова, некоторые чувствовали, как себя самих, а некоторые принимали художественным воплощением в образах. Но чаще радио оставалось закрытым от сознания, когда человек смотрит и не видит, а чувства бушуют в нем и терзают, как ветры во время шторма синее море. Например, вроде хорошо человеку, все у него как надо, а его тоска гложет и белый свет немил – откуда вселенская грусть взялась? Или болезнь достает, в которую ни один врач не верит – кто избивает? А то злая любовь проснулась к козлу, и поделать с собой ничего не можешь, он тебя и топором, и ножом, и лопатой, и кулаками, а ты каждый день веришь, что завтра обязательно раскается, поймет, что золото теряет – что за напасть?
Обычно у людей этот голос шел изнутри и сулил некоторое количество выгоды. В противной случае, человек с ним начинал спорить или игнорировать, что оборачивалось для него болезнями. Но для этого надо было иметь силу воли и внутреннее зрение.
Обычно бывало так: вышел олигарх в люди, а человеку кажется, что и сам он вместе с ним вышел – это внутренний голос говорит: «все могут – и ты сумел!». Подали тому же кузнецу Упырееву из казны, а человеку кажется, что и ему в карман положили – это внутренний голос себя хвалит: «видишь, мы всем даем, и тебе дали!».
А подумал против радио, болезнь наваливалась – это внутренний голос достал электромагнитную плеточку и охаживает за непослушание, потому как сомнение – рождение нового еретика.
Манька чаще чувствовала вину, и непонятно за что. Сделала что-то не так, сказала не эдак, то должна, то не имеет, то получила незаслуженно. Поедом себя ест, ни в чем радости не находит, а главное, объяснить себе не может, откуда самоедство? Она что, святая, чтобы самолично себя раздевать до трусов и работать бесплатно?
Дьявол советовал в таких случаях спрашивать у совести, почему раньше умными подсказками не блеснула, и неожиданно она обнаружила, что подневольность и у нее есть, а чувство вины приходит не просто так. В душе ее поселился паразит, который зуб на нее точит, и все, что она делает, принижает и высмеивает.
И опять никого, опять одна, но как будто не одна, а в обществе, будто где-то там живут люди, в любви, в достатке, а она их видит, но не ясно, а через пространство внутри себя. Даже чувство одиночества оказалось ненастоящим. По радио получалось, что она как бы в обществе, но ее посадили в дальний угол и не дают веселиться вместе со всеми, и она от этого чувствует то самое одиночество, которое болезненным становится именно оттого, что она не одна, а в мысленном обществе, в униженном положении.
Дьявол иногда настраивал ее на нужную частоту, где радиоведущая, как правило, рассказывала про свои замечательные достоинства. И казалось, что она близко, рядом, и такая родная да такая сердечная, будто жизни без нее нет. Но ни лица, ни облика, одно присутствие, словно лежишь с закрытыми глазами и чувствуешь, что кто-то сидит в изголовье и как будто к тебе прилип.
М-да…
А хвалиться Помазанница умела!
«Идите за Мною и Я сделаю вас ловцами человеков… Я пришла не нарушить, Я пришла исполнить… А Я говорю вам… И Я объявлю вам… Я приду и исцелю… Ибо Я пришла призвать не праведников, но грешников… Я кроткая и смиренная… Я пришла вразумить… Я пришла разделить… Я Дочь Отца и Матери… Я есмь Истина… Где Имя Мое, там Я… Вложите персты в мои ребра…»
Трижды Манька оглянется – а нет никого! И спросить не у кого, лишь голая правда отверзается в уме, в чреве, в сердце.
Негодовала Манька, но радиоэфир ей был недоступен, не могла она ответить так же. Но она хоть и дура была, но как бы умнее, ибо в речи Радиоведущей находила только недомыслие. Достоинства должны видеть, а то, что кричат о них на белый свет, еще не доказательство их наличия. И она уже готовила не обличительную речь, а утешительную, чтобы государыня лучше умные книжки читала и о себе радела.
Но была в том польза, зато было о чем с Дьяволом поговорить.
Бывало, ползет она по пояс в снегу по сугробам, из сил выбилась, промокши насквозь, по спине горячий пот бежит, одежда как короб застыла, от мороза щеки уже не щиплет – задубели и побелели, а Дьявол, как ни в чем не бывало, настраивает на радиоволну и зубы заговаривает, чтобы забыла о себе:
– Мы, Боги, чудными путями приходим, не спрячешься, не скроешься, говорим из среды человека. А видят нас не глазами, а сознанием. Радио это не простое, окружает оно человека ореолом.
– Что-то я не заметила, чтобы тебя кто-то услышал, – ворчит Манька в ответ.
– А как услышит, если еще сто пятьдесят каналов с человеком откровенничают? Я раз скажу, два, а радио сутками не молчит, – обидится Дьявол. – Я не попугай, я – Живой Бог. А как тебя услышат, если ты на пяти чувствах поднимаешься? Око человека в это время на лобном месте, зрит в корень паскудности твоей наставлениями Богочеловека. И он ему ближе, чем все родственники, а ты его в это время ножом по сердцу.
– И ничего не можешь сделать, чтобы тебя услышали? – забудет Манька о своем.
– Могу. Включить дополнительные каналы, – засмеется Дьявол, вытаскивая ее из снега. – Но радио – произведение человеческое, сам-то я не записываюсь, а найти канал, чтобы мои мысли озвучивал, не так просто. Порой приходится резать их и склеивать между собой, чтобы до сознания достучаться.
– И кто такую гадость сотворил?! – возмущалась она.
– Я, – без ложной скромности признается Дьявол. – Я Закон утвердил? Утвердил! На скрижалях прописал? Прописал! Получается, причастен. Но себе на пользу. Человек – существо проблемное, ему на словах не докажешь, что он гадит, где ни попадя. А так, включил радиоволну, он тут же обделался.
– А почему я тебя вижу, а другие нет, каналы не слышу, а другие слышат?
