– То есть? – не поняла Манька.
– Это мужчина, который должен был тебя полюбить. Слышала выражение: «живут душа в душу»? Значит, две половинки нашли друг друга. Но твой ближний решил, что ты ему не подходишь и выбрал другую, а тебя придавил, чтобы ты не лезла в их отношения и голову его своими посылами не засоряла.
– Это… Его Величество что ли? – опешила Манька. – И чем она лучше меня?
– Да ничем, но ей радио доступно, а тебе нет, – доверительно напомнил он.
– Вот мне и любопытно, как можно кричать на весь белый свет, чтоб никто ушами не слышал, а в сердце только тобой жил, – позавидовала она всем сердцем.
– Есть у нас, у нечисти, свои приемы.
– И зачем такое радио нужно? Разве нельзя сделать так, чтобы тебя просто так любили?
– Тебя за дела много кто полюбил? – ехидно поинтересовался Дьявол. – Думаешь, люди добрые дела меньше делают? И природу охраняют, и бездомных спасают, и друг другу помогают. Только никто их дела всерьез не воспринимает и воспринимать не будет. Им за их добрые дела еще с государством тяжбу вести приходится. Мое это радио, я его изобрел, оно не от мира сего, а называется – железным жезлом. И дал его пастухам, чтобы народ в узде ходил и стоило свое знал. Жизнь у Помазанников слишком коротка, чтобы исполнить желания, прописанные в договоре. А так, наобещал вампир через радио народу в три короба, народ все мои обязательства и выполнил, одаривая Благодетеля, и не понял, что его обманули. Лица не засветили, вслух ни слова не сказали. Как говорится, не пойман – не вор.
– А моя длиннее? – с сарказмом поинтересовалась Манька.
– Нет, – Дьявол не торопливо подул на кружку, отхлебнул чай. – Но ваш Бог людьми не интересуется. Он у вас Благодетель, а у Него еще Благодетель, а у того еще Благодетель.
– Я тебя Богом считала, – ответила Манька с нарастающей обидой.
– Мне, конечно, лестно, но многие твои боги сильнее моего слова, – напомнил Дьявол.
– Можно подумать, нечисть на тебя молится. Ты это разбойникам скажи, или кузнецу Упырееву, – парировала Манька. – Как можно выбирать, кому ты Бог, а кому нет, если ты Бог?
– Господи Упыреев себя Богом не называет, но он твой Бог: у него любви к тебе нет, а твоя зависимость есть. А нечисть зависит от меня. Я могу сделать так, что все, за что она душу продала, отойдет к другой нечисти, или выставить на обозрение истинную сущность бесподобного клыкастого личика – а этого они пуще огня боятся. Маня, услышь меня: договор, подписанный кровью, – это программирование на долгую счастливую жизнь. А кровь я признаю одну – ту, которой сознание обливается.
– Может, просто ты несправедливый и недееспособный Бог? Справедливый Бог давно бы разобрался сверху донизу. Кто еще способен заступиться за униженных и угнетенных?
– Ну, был такой. Товарищ Ленин, – съязвил Дьявол. – Рубил нечисть налево и направо. И вздохнул народ свободно, читать и писать научился, фабрики и заводы понастроил, только никто ему спасибо не говорит, а как раз наоборот, памятники краской мажут и сносят, а самого мечтают так в землю закопать, чтобы памяти не осталось. Ох, не хотел бы я оказаться на его месте.
– Так ведь это нечисть избавляется от памяти, – взъелась Манька.
– Ты когда-нибудь задумывалась о смерти? – Дьявол стал серьезным. – Планы, наверное, строишь, думаешь, богатой станешь за муки и долготерпение, – он грустно усмехнулся. – Но сколько бы люди ни верили, что земля плоская, плоской она не стала. И Закон вашей верой не поменяется. Пока вы фантазируете, Благодетель рубит ваши головы. Сказал: все умрете, а земля ваша станет прахом, и лишь тот выживет, кто пройдет мимо ангела с обоюдоострым мечом и отведает плоды Дерева Жизни. И ни один из вас не соизволил перечитать условие. Нечисть, по крайне мере, честна, она задумалась и сказала: нет жизни, кроме той, в которой она – Бог. Так могу ли я отказать ей в последнем желании, зная, что получу гораздо больше, чем могу дать?
– На царство помазав?!
– Для того, кто хорошо делает свое дело, награда заслуженная.
– Так разбирался бы с нечистью, людей-то мертвецами за что наказываешь?
– Один из моих учеников сказал: «Будешь сеять, а жать не будешь; будешь давить оливки, и не будешь умащаться елеем; выжмешь виноградный сок, а вина пить не будешь», а Спаситель Йеся повторил: «Я послал вас жать то, над чем вы не трудились: другие трудились, а вы вошли в труд их». Возможно, вы решили: это хорошо, когда другой за вас работает, но речь шла не о поле. Вашими плодами пресыщаются другие, а чтобы входить в труд людей и пользоваться их плодами – нужно перестать быть человеком. Покажи мне, кто уразумел истину сию, чтобы я мог назвать его человеком.
Да, Дьявол умел поднять нечисть на недосягаемую высоту. Манька молча проглотила обиду: как будто человек должен умнее всех родиться, а не научиться уму-разуму от других.
– Обида твоя – не тебе даю. Только я не печатный станок, чтобы сыпать деньгами, и не завод, чтобы конями железными разбрасываться. Я лепил человека, чтобы он был моими руками, а вы – гири. То не так, это не эдак, то не тому дал, то не додал, то с соседом разберись, то чудеса показывай, то иди воевать вместо меня… Нечисть не просит, она сама о себе заботится, узкими вратами входит в Царствие Божье, путями пространными отправляя вас в Царство Небесное. А мои отношения с нечистью, людей не касаются: не волу указывать хозяину, кому и когда его продать.
– Ну так извели бы последнего человека да жили одни, – с неприязнью огрызнулась Манька.
– А ты у людей спроси, они этого хотят? Они как раз хотят прожить жизнь, как нечисть. И не надо их учить. Твоя жизнь – не тот пример, который способен вдохновить людей на подвиги. Господи Упыреев давно тебе предлагал уйти тихо, без скандала. И шла бы, а мы тут живи, как хотим, но тебе надо наказать нас, восстановить справедливость, изменить порядок вещей, которому тысячи лет. Если уж по истине, то праведному человеку грех жаловаться, у каждого есть столько, чтобы жить безбедно, а у тебя – царство у ног лежит.
– Вот это?! – Манька с ненавистью сковырнула ногой снег.
Дьявол озадачено почесал затылок, устало с задумчивостью глядя на огонь.
– Мне, право, смешно, когда ты обвиняешь меня. Я не говорил, что люблю нечисть… Я Судья. Я не присвоил себе эту должность, просто я единственный, кто будет решать, кому из вас жить, а кому умереть. Жизнь – награда немногим, рай – в моем чреве, это мой живот, и мне решать, кого я хочу там видеть, а кого нет. Доказательная база – непременное условие Справедливого Суда. Чтобы понять, кто есть кто, я неторопливо собираю улики, дожидаясь, когда чирей проявит себя во всей красе. Вот человек… – голод, боль, страх… – не это ли носит в сердце своем? Но не сам ли поставил над собой нечисть? – Дьявол снова повысил голос. – Да, я отдаю человека нечисти – но на добровольных началах, тем более, сам он не мыслит иное. И мне нет нужды искать доказательства его вины, она лежит на его челе и язвит пяту – он не закрыт, как нечисть, радиоволнами. А вот вампир… Всегда чист, и белые праздничные одежды приготовил себе, и, признаюсь, если бы земля искала изъяны, не нашла бы их. Чело безупречно, там только праведность и молитвы, одежды белы, как снег. И я ложу перед ним жертвы, которые пожелает, чтобы собрать дела его, и кровь, которая лежит на каждом, до кого он дотронулся. А как еще доказать, что человек был гадом?