– Не беспокойтесь, я, пожалуй, пойду, – засобиралась Манька. – У меня свои припасы есть, я и почками могу насытиться, и к коре привычная.
– Свое-чужое, ешь пока человеческую еду даю! – приказала Баба Яга, бесцеремонно отодвигая котомку в сторону. Поднять не получилось, она чуть приподняла тяжелую заплечную суму и бросила между печью и спинкой кровати. – Кору она ест… Это хорошо! Каждый должен то есть, что заслуживает. Потом мыться пойдешь.
– Ну, не только… – пожала Манька плечами, вспоминая сытные ужины с Дьяволом у костра. Привыкнуть к запаху в избе не получалось, еда просилась наружу. – А мыться-то зачем?
– Чистым должен быть человек, чтобы о Царице, о Матушке государства рассуждать. Иначе поганым ртом оскверняют самое святое, – проворчала она и осуждающе покачала головой. – Мы гной-то выпустим и разберем внутренность твою поганую. Некогда мне тут с тобой, на завтра у меня другие дела… Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим.
Манька поморщилась: вместо здорового сна придется всю ночь разбирать себя самою. Грязные внутренности, чистые – вряд ли старушенция выпишет пропуск. Она вдруг спохватилась, что не спросила у кузнеца, сколько придется за пропуск заплатить. Денег у нее с лета не было, зато немного намыла на привалах золотой песок, да только подойдет ли. Дьявол о нем высказался вполне определенно: «Не все то золото, что золото, это металл, а не золото». Наверное, даже показывать его не стоило. Она сразу решила, что пока Посредница плату не попросит, будет держать язык за зубами.
Баба Яга поставила на стол огромную тарелку с супом, налила стакан чая, отрезала ломоть хлеба.
– Ешь, а я принесу банные принадлежности.
И вышла. Но не в дверь, а в проход, где была лестница, ведущая в подвал и на чердак.
Манька поковыряла суп ложкой. Так себе, из пакета быстрого приготовления. Наверное, старуха думала, что она голодает. Она и сама так думала, и вдруг поняла, что не так уж плоха у нее жизнь, если бы не железо. Рыбу ели до отвала – и печеную, и варенную, и вяленную. Рыба к Дьяволу сама из проруби косяками выбрасывалась. Мяском иногда себя баловали, особенно, если заимку разорили. Браконьеры и охотники мясо солили, сушили, вялили. Сушеное можно было грызть по дороге, как конфету, через раз варили кашу, добавляя ложку-другую крупы и зерна в бульон, да и грибов на деревьях хватало. Замерзших, правда, но в морозильнике они могут и год, и два лежать. Трутовики тоже ничего, если растереть в порошок, суп и каши получались наваристые с грибным вкусом – уж получше этой бурды, от которой она отвыкла.
В таких антисанитарных условиях, да еще на сытый желудок и с заложенным носом, который напрочь отказался дышать в избе, когда от зловония ком стоял в горле и во рту, будто кошки во всех углах годами гадили, даже смотреть на старухин суп казалось тошно. И одноразовый грязно-бурого цвета чай, заваренный не кипятком, а едва теплой водой, не вызывал доверия.
Она несколько раз громко постучала по тарелке ложкой и выплеснула и то и другое в ту самую зеленую жидкость, которая булькала в котле. Хлеб кинула на печку: станет сухарем, еще самой старухе пригодится. Жидкость тут же пожелтела, пошла пузырями и пеной, потом снова приобрела зеленый цвет.
Заметив, что старуха спускается с чердака с полотенцем, мылом и огромной бутылью самого настоящего дорого шампуня, Манька отодвинула пустую тарелку.
– Я поела! – сообщила она, когда та вошла в горницу. – Спасибо, хозяюшка!
– А говорила не голодная, – скривила брезгливо губу Баба Яга. – До смерти не наедаются такие ненасытные утробы.
Вот опять Баба Яга плюнула в нее, перекроила на свой лад, как будто за ее баландой она в очереди стояла с протянутой рукой – ведь не просила! И прикусила язык, чтобы не съязвить в ответ, исподлобья бросив уничижительный взгляд на Дьявола, который стоял у плиты, хмурился, и, взывая к старухиной бдительности, звал ее заглянуть в зеленное варево, тыча пальцем и громко ругаясь:
– Нет, ты только посмотри, что она опять натворила! Да как же ты могла выпустить это чертово отребье из виду?! Такое ценное варево испоганила…
Старуха прошла через Дьявола, прихватив посуду.
– Может, добавки? – выглянула она из-за занавески. – Тут еще осталось.
– Нет-нет, – торопливо отказалась Манка. – Слышала я, люди после голода поевши умирают. Слышите, слышите?! – она похлопала себя по животу.
Живот в это время громко урчал: содержимое кишечника пыталось вырваться наружу то через желудок, то искало выход в другом месте. Но она решила держаться, пока не придумает, как выманить у старухи воду из колодца, может быть, единственное действенное оружие против вампиров. Осиновый кол еще надо как-то в грудь вогнать, а водой можно плеснуть в лицо или в еду подлить. То, что вода в колодце живая, фактов, при обдумывании увиденного и не сразу подмеченного, набралось много. Если Посредница была близка с Их Величествами, драконы, после того, как лишились первого источника, первым делом утолить жажду прилетели бы сюда, но следов их пребывания не нашлось. Ни гари, ни копоти, ни трупов, и снег вокруг колодца не примятый. А будь у нее хоть глоток этой воды, она не только Благодетельницу достанет без всякого пропуска, она всю землю пять раз обойдет. Но для начала нужно при свете дня убедиться, что вода та самая. И пусть старуха думает, что она слушает и молится на нее – не кисейная барышня, спина не переломится.
И она радостно приветила Бабу Ягу влюбленным взглядом.
– Ой, бабушка-Посредница, мне сейчас умереть никак нельзя! Жизнь только налаживается! Я ведь вас полтора года ищу, от самого моря-океана!
Запертая еда, наконец, разделилась надвое: одна часть все же добралась до того самого места, откуда выйти ей было предназначено природой, вторая решительно желала вернуться тем же путем, каким попала в кишечник. Глаза от вони ело, во рту будто кошки нагадили. Похоже, внутренности избы давно насквозь прогнили.
Или внутренности, но не избы…
Однажды ей пришлось ночевать около покойника, которого вынули из воды и потом два дня не могли похоронить, ждали, когда приедут мудрые люди и опровергнут утверждение, будто утопили его. С чем-то спутать трупный запах разложения было трудно.
Моргом здесь пахло, без дезинфекции…
Нестерпимо хотелось вернуться в лес, свернуться калачиком под первой елью и проспать до утра, но, возможно, Баба Яга в самом деле могла разрешить ее вопрос. А вдруг Дьявол просто наговаривал на Идеальную Женщину, чтобы устранить ее из жизни обожаемой Матушки всея государства, как проблему. Идет она по лесу, радуя его своими муками, никому не мешает, и Благодетельнице от ее хождений ни холодно, ни жарко – чем не устранение? А потом окажется, что вопрос мог решиться за пару дней.
Манька сглотнула едкий желудочный сок с желчью, поджимая заднее выходное отверстие.
– Ой! – схватилась она за живот. – Ну вот! Я же говорила!
– Может, чаю еще налить? – спросила Баба Яга. – Не ругаюсь я. Если оголодала, изнеможешь, упадешь на каменку.
