Баба Яга подавилась ее наглостью, а Дьявол изумленно вытаращил глаза.
– Ну ты загнула! – не выдержал он. – Стали бы царские воины одежды после пинков делить, будь они не золотом вышиты! Тебя на порог пустили, а ты сразу в красный угол, да со своим уставом! Напоили, накормили, в бане моют, спать укладывают, а ты только и думаешь, как воду или полено украсть! Ты зачем святую гостеприимную женщину обижаешь? Мало тебе Кикиморы?
– Я не за милостью, а на место поставить… – ответила Манька Дьяволу и прикусила язык, заметив ошалевший и расширенный взгляд Бабы Яги, изменившейся в лице.
– Что?! – вскрикнула она, наливаясь кровью. – Кого ты собралась на место ставить?!
Манька внезапно увидела только старушечье, изрытое глубокими морщинами лицо с выпирающими скулами, утыканное бородавками, словно наваждение с нее слетело.
Или со своих зашоренных глаз…
– Я крепко на земле стою, костью в землю врастая – земля мне силы дает! – вперила в нее старуха пронзительный взор, выплевывая слова яростно искривленными губами. – Ей без меня никак, голоса не останется! А ты – срубленное дерево! Во, как гнильцой пахнуло, даже Бога помянуть не убоялась! Да как земля носит такую окаянную безбожницу?
Манька взглянула на нее хмуро, понимая, что ляпнула не то, но оправдываться поздно.
– Вросла, говоришь, костью… силу дает… вот бы и вылечила ее! А то там свалка, тут свалка , а здесь – токсичная свалка… Пожалели бы землю-то! – укорила она мягко Бабу Ягу. – На что ей такой голос, который только собой похваляется? Посмотрю я, что скажут Их Величества, когда узнают, как вы браконьеров покрываете и мзду берете! Видела я, за сундуком! – пошла она ва-банк. – Распустились тут, без государственного присмотра. Но если пропуск выпишите, может и промолчу, потому что все вы одним мором мазаны и наказать вас все равно не накажут, но осадочек-то останется.
– А у нас, Маня, все по закону, на каждую шкурку лицензия дадена! Ты мне не грози, я не таких усмиряла, не с такими справлялась, – рассмеялась Баба Яга. – Ох, ядовитое нутро – тем слаще избавление! Вижу, не будет пользы от мудрости моей, мышиная возня… Выпишу я тебе пропуск, прямо к утру и выпишу! А колодец… подождет… много вас таких тут шастает!
Поджимая губы и не сказавши больше ни слова, Баба Яга попятилась назад, хлопнув дверью.
Дьявол бросился за нею, то ли извиняться, то ли успокаивать.
Манька проводила их обоих тяжелым взглядом, сняла с себя одежду, набрала в таз воды, окатилась, набрала еще, с удовольствием намылилась душистым мылом. Достала веник и начала хлестать себя по ногам, по спине, по груди. Блаженство распаренного тела доставало до самых костей. Окатилась, смывая грязь и пот, жалея, что вода не из колодца, повернулась за водой и чуть не налетела на Дьявола.
Дьявол был явно не в себе.
– Ты что, бани не видела? – испуганно воскликнул. – Попав в избу-птицу, да еще с поленьями неугасимыми, да с могучей сказочной бабусей, которая, после твоего хамства… – я бы трижды перекрестился и круг от нежити вокруг себя начертил!
Дьявол был на себя не похож. Всклоченный, растерянный, взгляд – побитой собачонки.
– Да что случилось-то?! – испугалась Манька.
– … Я, Маня, все душой… ты же знаешь… – Дьявол мялся, тужился, даже вспотел, наконец, прокашлялся. – Она там икру мечет, имя твое шепчет, волосы на себе от ярости рвет… Даже колодец запереть забыла… – он загибал пальцы один за другим, растеряно глядя на них, будто не верил, что нечисть могла столько раз накосячить. – Ну если ты… Я тогда пойду, да? – он ринулся на стену, собираясь в нее провалиться.
– Колодец забыла закрыть? – Манька бросилась к лавке с одеждой. Кое-как натянула на сырое тело исподнее, спохватилась, кинувшись к котомке, вынимая бутыль с водой, сгребая остальную одежду в ком. – Хватаем воду и уносим ноги! – рванула к двери, с силой толкнувшись в нее.
Да не тут-то было, дверь оказалась заперта снаружи.
Растеряно остановилась, еще раз подергав за ручку. Кинулась к окну, но оно оказалось заколочено крепко-накрепко с уличной стороны. Расстроенно села на лавку, чувствуя, как ее охватывает паника. А если старуха браконьеров позовет и убьют ее прямо здесь? Ну, время-то у нее еще есть, в лесу она поблизости выстрелов ни разу не слышала, значит, далеко они.
Может, дверь топором вырубить?
– Может, намекнешь, что эта тварь собирается учудить? Ну, раз уж невольно должен на мою сторону встать… – не особо надеясь на правдивый ответ, попросила она Дьявола.
– Что-что… – Дьявол дернулся, присел на лавку, виновато улыбнулся. – Мочить тебя будем!
– Как мочить, за что мочить? – трясущимися руками Манька одевалась, путаясь в рукавах рубахи. – Эта Баба Яга меня мочить будет? А с виду приличная женщина!
– Ну не я же, – подавая ей в одну руку посох, в другую топорик, помогая опоясаться ремнем, засунув за перевязь нож и пару осиновых кольев, будто снаряжал на войну, ответил Дьявол. – Я, Маня, лицо потустороннее, обязан сохранять нейтралитет. Меня вообще не существует! Надеюсь, прямо сейчас и выясним, кто на кого молится должен, и кто кому нечисть.
– Она сильнее меня…
– Так, отставить панику! – рявкнул Дьявол, заметив, что зубы у нее начинают стучать дробью, отбивая чечетку. – Нам бы ночь простоять, да третьего крика петуха дождаться! А утром воду достанем, и поминай нас, как звали! На что нам пропуск, если во дворец раньше, чем сносишь железо, не пустят? Через три – пять лет вернемся: может, к тому времени старуха мнение о тебе изменит…
– Откуда здесь петуху-то взяться? – обреченно промямлила Манька, не обращая внимания на его внутренние терзания, сомнение и трусливое желание сбежать. – Разве что изба прокукарекает… Когда меня старуха у колодца схватила, думала, все, трындец мне наступил. А что ж она меня сразу-то не укокошила? В баню зачем-то отправила… – она полностью оделась, перекинув с руки на руку топор, прицениваясь к двери.
Дверь была крепкая.
– Ну, там у нее таких поленьев не было, а тут сунула в печь и готово… Я бы на твоем месте бился до последнего… Что мы, зря тренировались? – мудро подытожил Дьявол. – Как смело ты в нее плюнула! – восхищенно прицыкнул он языком, растаяв от умиления. – И в целом, биться придется, конечно, тебе. Сама знаешь, помощник из меня никудышный.
– Зато помылилась, – Манька провела пальцами по волосам, стирая мыльную пену.
Какое-то время Манька рубила дверь.
Дверь оказалась крепче железа. На досках даже следов не осталось. быть такого не могло, из чего же изба сделана?!
Выдохнувшись, она села на лавку. Пот с нее катился градом, одежда взмокла. Ждать неизвестности становилось невыносимо. Она еще раз горько пожалела, что не осталась в лесу. Сейчас бы десятый сон смотрела.
– Может, оконце попробуем рубить, там доски с улицы приколочены, может, они из другой древесины? – предложила она. – Я, пожалуй, в него пролезу, если подтолкнешь, – с сомнением смерила она небольшой проем. – Или так и будешь сидеть и ждать, когда меня укокошат?
