– Цип-цип-цип! – позвала она, раздвигая ветви.
Одна из избушек чуть привстала, переминаясь с ноги на ногу, несмело качнулась из тени, и даже, ей так показалось, приветливо мигнула окошками, и тут же спряталась за вторую избу. С оттаявших веток пролилась вода, мгновенно промочив с головы до ног и затекая за шиворот.
– Цип-цип-цип! – еще раз позвала Манька, не рискуя брать избы штурмом. – Идите сюда, глупенькие, я вас не обижу!
Заметив, что избы с места не двигаются, Манька обернулась, грубо позвала Дьявола:
– Ты, отрыжка нечисти! Объясни им, что я помочь хочу!
– Я на отрыжку не отзываюсь, отрыжка – это ты! – откликнулся Дьявол. – Они две недели пытаются понять, как вампир может сидеть рядом с поленом, почему рассаживает его по земле, и почему их с цепи отпустил. Если они за две недели не увидели в тебе человека, мне их не переубедить!
Голос Дьявола был ничуть не тактичнее. Манька сразу же впала в отчаяние, вспомнив, как угрожающе приседали избы, когда она подходила к ним близко.
А она-то собиралась поселиться с ними рядом!
Смерила взглядом ногу избы и поняла: земли у нее как не было, так и не будет! Нога избы была раза в три толще самого толстого в этом лесу дерева, а коготь выше и шире ее самой раза в два. Если такой ногой изба ее пнет, она приземлится где-нибудь рядом со своей сараюшкой. Ишь, какие хитрые: спусти-ка нас с цепи, а признавать не станем!
Одна из изб как ни в чем не бывало, начала рыться в снегу, бочком-бочком приближаясь в ее сторону. Заметив, что изба приближается, Манька замерла на месте, боясь ее вспугнуть.
Изба присела, примяв мелкие деревца и раздвинув большие. Посреди леса избы смотрелись, как слоны в посудной лавке. И как они вообще по лесу передвигались, среди густых деревьев?
Ну точно не от мира сего.
Манька подошла ближе. Дверь приветливо распахнулась, как будто изба приглашала ее войти, а когда ступила на крыльцо, та доброжелательно квохкнула.
В избе накопился такой смрад, что войти Манька не смогла. Едва сунулась – ее скрутили рвотные потуги. Она сбежала вниз и упала на колени, выворачиваясь наизнанку.
Рвота не прекращалась долго. Стоило подумать, что надо лезть в подвал, выносить трупы, копать могилы в промерзлой земле – приступы обострялась с новой силой.
Подошла изба-баня, наблюдая за нею.
Когда Манька пришла в себя, поцыпкала избы к огню – там место было относительно открытое. Попросила Дьявола присмотреть поблизости добрую поляну, чтобы не путаться в деревьях, а иметь место обозревать обе избы сразу и хватило место для кладбища.
Поляну Дьявол нашел сравнительно быстро и недалеко. Одно плохо: не у реки, но недалеко текла к Безымянной Реке небольшая незамерзшая речушка с чистой холодной водой.
Собрали пожитки и перенесли лагерь на новое место.
Чистить избы она собралась сразу же, но Дьявол заставил ее поспать, а когда проснулась, напоил крепким чаем. И как только с обедом было покончено, он встал, извинился, и озабочено произнес:
– Ладно, Маня, с избами не пропадешь. У меня столько дел накопилось… – убедившись, что раскрытый Манькин рот не имел вымолвить ни слова, виновато улыбнулся, растворившись в воздухе.
Ведь знал, не мог не знать, что она до смерти боится покойников, и бросил ее! Вот он Дьявол – во всей красе! И только вампир знал, как в него плюнуть.
В последнее время плевки доставляли Маньке удовольствие, заменяя обиды. Она поплевала вслед Дьяволу, но не в то место, где он стоял, а чуть в сторонку…
Глава 15. Дареному коню в зубы не смотрят
Сразу же, как только Дьявол ушел, Манька подозвала избу-баньку и принялась вытаскивать свинью. Вторая изба топталась рядом, и Манька как смогла, объяснила ей, что перво-наперво приготовит место, где можно поспать, помыться и согреть воды.
Свинья оказалась не из легких. Подгнившую с опарышами тушу пришлось распиливать, разрубать и вытаскивать по частям. Похоронила сразу же: тушу отдельно, голову отдельно. Хорошенько отмыла баню и оставила дверь открытой, чтобы изба проветрилась.
Первый день пришлось топить снег и таскать воду из ручья в бочки ведрами. На второй день, сообразив, что воды надо много, изба-баня сама сходила на реку и напилась – и вода полилась из шланга. Шланг шевелился, как змей, пуская воду в нужное место. Манька обошла баньку со всех сторон, но так и не нашла, откуда шланг заходит в избу. Но мыться она теперь могла от души, не опасаясь нападения, а спать в предбаннике, устроив себе настоящую постель. Матрас, одеяло и белье она отыскала в подвале избы-бани.
Благодарная баня на каждый вечер топила себя жарко, собирая хворост в лесу.
В избах много было странного: будто жил в них некто невидимый и проделывал всю работу, которую обычно делает человек. Новый веник отмокал в тазу, когда она шла мыться, на перекладине висело чистое полотенце и сменное белье, на подносе лежала мочалка и душистое мыло, и даже ушат с водой разведен был до нужной температуры, чтобы она могла себя окатить, и она ломала голову, кто все это туда положил, но никого не обнаружив, успокоилась, принимая, как должное.
Быстрый осмотр чердака и подвала избы-бани выявил еще одну странность. На чердаке Баба Яга, как положено, хранила веники, или изба сама их хранила, учитывая ее самостоятельность, но подвал бани озадачил: чистенький, доверху забит полезным хламом. Был он большой, и хранились в нем вещи, которые с Бабой Ягой никак не вязались. Вряд ли она вообще туда заглядывала…
Покойники бывают во многих домах, но это не повод исторгать все, что в нем имелось… Полезному обычному житейскому добру Манька обрадовалась, склоняясь к мысли, что избу-баню когда-то тоже использовали под настоящую избу и жили в ней: вещей в избе-бане было много и отнюдь не банные принадлежности. Разглядывать хлам она не стала, обрадовавшись мешкам и ведрам, а также вилам, лопатам и просыпанному зерну пшеницы. С удивлением заметила только, что вода в баньке лилась на пол, а в подвале было сухо, будто имелась какая-то скрытая система канализации.
Разобравшись с баней, сделала маску из материи на рот, оделась в мешковину, подвязавшись пояском, и спустилась в подвал большой избы.
Трупов было столько, что освободить подвал полностью удалось лишь на восьмой день. Целыми днями она собирала кости, мясо и все, что осталось от людей, в мешки и ведра – выносила наверх и сбрасывала с крыльца. Те трупы, что были поцелее и посвежее, вытаскивала на покрывале волоком. По мере того, как подвал пустел, он ужимался, принимая нормальные размеры, но запекшаяся кровь и мусор не исчезали, приходилось отскребать это все лопатой, скребками и всеми подручными средствами. Трупные насекомые – белые противные черви, и серые пластинчатые – расползлись по всем щелям. И когда на чердаке обнаружила большой запас моющих средств, обрадовалась больше, чем, возвращению Дьявола на пятые сутки. С моющими средствами дело пошло веселее: она разводила их в ведре, взбивала пену и заливала кипяток в щели. Насекомые тут же всплывали, оставалось только собрать воду совком обратно в ведра.
