Кто же ее мать? Цыганка? Дочь викария? Светская львица, нечаянно забеременевшая во время бала-маскарада? Лайам Боскасл жил жизнью повесы и никогда не отказывал себе в удовольствиях. Он влюблялся в каждую женщину, оказавшуюся в его постели. И забывал ее поутру, вскочив в седло, не задумываясь ни на секунду.
Но к чести его надо признать, была ли Эдлин его кровной дочерью или нет, он принял ее. Но при этом он заявил, что не желает ничего слышать о матери Эдлин. Никогда. И Эдлин пришлось забыть ее, поскольку она, очевидно, сделала то же самое.
И вот сейчас она ослушалась его и попала в ловушку. Эдлин съежилась, когда миссис Портер подошла к ней, воняя топленым салом и алчностью.
— Ты не открывала окно, нет? Пока ты не пришла сюда, здесь не было так холодно.
— А я тебе, о чем твержу, женщина! — воскликнул Джонатан, криво ухмыляясь. — Это ее ведьмины проделки. Нам нельзя оставлять ее здесь. Она нас в гроб вгонит, помяни мое слово.
— Она просто девчонка, — сказала Розалия, поворачиваясь к нему. — И она принесет нам целое состояние, если ты все не испортишь…
Джонатан попятился от нее, непрестанно моргая и издавая странные горловые звуки. Розалия нетерпеливо вздохнула:
— Ну что еще?
— Твои… твои… — Он не смог договорить, лишь ткнул указательным пальцем в направлении ее лица.
— Да, на моем лице крем, но ты видел меня такой сотни раз.
Джонатан кивнул:
— Может, и так. Но раньше я не видел тебя без бровей.
* * *
Вернувшись домой, Гриффин застал Харриет спящей на тахте в библиотеке. Он склонился над ней и поднял на руки. Она прижалась к его груди, обхватила рукой за шею и спросила, приоткрывая заспанные глаза:
— Ты нашел ее?
Герцог сглотнул. От Харриет исходило тепло. Ему хотелось держать ее на руках и не думать ни о чем другом. Он сильно устал.
Гриффин отнес ее наверх, уложил в ее постель и осмотрелся по сторонам, чтобы убедиться, что ни одной служанки нет в комнате в ожидании новостей о похищении Эдлин. Найдут ли ее? Или это чей-то глупый розыгрыш? Он знал, какие вопросы будут задавать ему чаше других. К несчастью, ответов он не знал.
— Сейчас, должно быть, часов пять утра, — прошептала Харриет, когда он сел на кровать возле нее. — Ты узнал хоть что-нибудь?
Он покачал головой, глядя в пустоту. Харриет поспешила обнять его.
— Все образуется. — Она положила голову ему на плечо. — Я точно знаю.
Ему хотелось только поцеловать ее. Но она притянула его к себе, в глазах Харриет горело желание. Гриффин обнял ее за талию одной рукой, другой сжал легонько ее бедра.
— Я знал, что этим все закончится. Стоит мне увидеть тебя, прикоснуться к тебе, и я не могу себя контролировать.
— Но я хочу, чтобы ты ко мне прикасался, — прошептала Харриет. — Я хочу, чтобы ты не мог остановиться.
Гриффин закрыл глаза, опускаясь на кровать рядом с ней. От нее пахло мылом. Он протянул руку и распустил ее тяжелую косу.
«Выходи за меня замуж, — подумал Гриффин, чувствуя, как немеют члены, не понимая уже, спит он или бодрствует. — Когда все это будет позади, прошу тебя, будь моей женой». Когда он открыл глаза, было уже светло. Не желая будить Харриет, Гриффин спешно выскользнул из постели, обнаружив, что на нем лишь один носок. Он постарался как можно быстрее привести себя в порядок, ботинки обнаружились у самой двери. Гриффин надеялся, что Харриет проспит еще хотя бы часок. Но стоило ему выйти за дверь, как из ее комнаты раздался вопль, леденящий кровь.
К черту пристойность. К черту, что скажут после. Он вернулся к ней так быстро, как только смог. Он прижал ее к себе, не в силах скрывать своих чувств.
— Харриет, что случилось?
Она смотрела пустым взглядом куда-то за него, отчего у Гриффина волосы на затылке встали дыбом. Он нежно погладил ее.
— Харриет, здесь был кто-то? — спросил он, хотя прекрасно понимал, что это невозможно.
Гриффин услышал, как по всему дому начинают хлопать двери и разноситься голоса.
— Ты кричала, — сказал он, чуть дыша. — Что случилось?
— Я кричала?
Он снова погладил ее.
— Ты ничего не помнишь?
Ее взгляд сфокусировался. Она в ужасе смотрела на Гриффина.
— Почему ты все еще здесь? Ведь нас могут застать. Дверь распахнулась. Он поднялся и подошел к окну, чтобы осмотреть сад.
— Что тут происходит? — прошептала Примроуз дрожащими губами. — Что ты здесь делаешь, Гриффин? Что заставило Харриет кричать так ужасно?
Харриет натянула одеяло до подбородка, окончательно проснувшись, и прошептала извиняющимся голосом:
— О, мадам, прошу вас, простите меня, я не хотела никого напугать. Мне приснился кошмар. Сто лет такого со мной не бывало. Но, похоже, я так устала и так переживала, что… о, простите меня.
— Кошмар? — спросил Гриффин, вздохнув с таким облегчением, которого давно уже не испытывал. — Кошмар?
Харриет закрыла лицо руками. Гриффин встал рядом с ней, тетушка с болью в глазах смотрела на них.
— Что же вам снилось, моя дорогая? — спросила она.
— Мой отец, — прошептала Харриет. — Я стояла над убогой могилой этой сво… — Харриет остановилась. — Я хотела сказать, я молила Бога за упокоение души, а рядышком могильщик копал землю, размахивая своей лопатой.
— Как ужасно, хотя и неудивительно, — сочувственно сказала Примроуз, — видеть сны о том, кто недавно скончался.
Харриет покачала головой:
— Я кричала не из-за того, что он мертвый. Мне показалось, что он сейчас воскреснет и поднимется из могилы. Я почувствовала на своей лодыжке холодные пальцы, а когда посмотрела вниз — ну, вы знаете, как во сне бывает, что ты не хочешь смотреть, но ничего не можешь с собой поделать, — увидела, как он улыбается мне из могилы будто вурдалак.
Она опустила руки. Гриффин подумал, что, и сам бы испугался такого сна.
— Это так тяжело вынести, Харриет, — сказала Примроуз. — Это просто невозможно вынести.
Гриффин отошел от кровати и направился к двери, но тетушка протянула руку, останавливая его.
— Ах да, едва не забыл, — сказал Гриффин и медленно повернулся. — Вы оставили в карете стеклянные бусы. Они у меня, я не решился выбросить их, поскольку не знал, что они значат для вас.
— Они ничего не значат. Выбросьте их. Гриффин нахмурился:
— Они от отца?
Ему показалось, что она сейчас расплачется. Но когда она посмотрела на него, то уже взяла себя в руки.
— От него я не видела в жизни ничего, кроме печали. Возвращайтесь в ваши постели и вы, Гриффин, и вы, мадам.
