Плечом к плечу мужчины клана Боскаслов окунулись в свежий воздух вечерних улиц. Только дурак решился бы пересечь им путь, не рискуя при этом остаться без зубов.
Увы, по ночам на улицах дураков больше, чем звезд на небе. Очень скоро братья оказались в дешевом подпольном игорном доме, где они сели играть в кости. Вскоре лорд Девон остался не только без пресловутой рубахи, но и без гроша за душой, и расплачиваться ему было нечем.
Другой же игрок, у которого не было не только нескольких передних зубов, но и малейшего представления о том, кто такие Боскаслы, протянулся через стол и схватил Девона за лацканы двубортного сюртука.
Девон сжал запястья наглеца парализующим захватом.
— Попроси его расплатиться, — сказал Девон, кивая на Гриффина. — Он у нас герцог.
— В задницу герцога, — выпалил игрок, сплюнув на стол и потрясая в воздухе кулаками, поскольку руки его Девон отпустил.
Звон стаканов, стук костей о столы, бессвязный гул разговора разом смолкли. Лорд Дрейк Боскасл оторвал взгляд от игральных карт и усмехнулся. Охранник у решетчатых дверей замер, ожидая, что будет дальше.
Гриффин оторвался от сладких размышлений о первой брачной ночи и постели, в которой его будет ждать Харриет, и осмотрелся в прокуренном логове. Он, было, решил, что это на плите сожгли тосты. Но тут парень, который переиграл Девона, схватил стул и занес его над головой Гриффина.
— Да ты оглох, я погляжу? — заорал он на Гриффина. — Я сказал, в задницу герцога.
Гриффин улыбнулся, закатывая рукава:
— Это можно устроить.
Что он и сделал, а Дрейк и Девон прикрывали его со спины, пошучивая, что когда все они вернутся к женам, то там им зададут такую трепку, что эта потасовка покажется им легкой разминкой.
Гриффин сорвал плащ и швырнул его в наглую ухмыляющуюся рожу, но тут же нарисовалась еще одна, и он двинул по ней кулаком.
— Если это у вас называется холостяцкой вечеринкой, то я надеюсь, что доживу до завтрашней собственной свадьбы.
Дрейк схватил дубовый стол за ножки и приготовился к веселью, но тут распахнулась одна из дверей, и в помещение хлынули полицейские, вооруженные дубинками.
— Облава! — заорал охранник и скрылся за решетчатой дверью.
Еще вчера они были на стороне Гриффина, но сейчас он и братья оказались по другую сторону закона. Игроки разбежались по тайным проходам, их карты и стаканы для костей испарились еще до того, как Гриффин успел поднять с пола свой плащ.
— Ну, все. — По ребрам прошлись полицейской дубинкой. — Вечеринка окончена. За незаконные, азартные игры предусмотрено наказание, на тот случай если ты этого не знал.
— Да ради всего святого, приглядитесь, я же герцог Гленморган.
Констебль посмотрел на двух других джентльменов, праздно стоящих у стенки.
— Ну да, а это, должно быть, герцогиня и твой личный парикмахер?
Кто бы мог подумать, что порочный герцог Гленморган научится всем премудростям любви в тюремной камере, прослушав курс лекций от одного из известнейших лондонских повес? Вся аудитория состояла из развалившихся на деревянных нарах Гриффина и Девона, а Дрейк расхаживал по тесной темной камере взад-вперед и разглагольствовал о высоких материях с философским видом. У Гриффина от похмелья раскалывалась голова. Хорошо еще, что зубы целы остались, не придется краснеть поутру перед Харриет.
— Я дам тебе лишь один дельный совет, — сказал Дрейк и выдержал такую паузу, словно собирался раскрыть великую тайну Святого Грааля. — Я узнал это от Грейсона, нашего скандального маркиза, во время одной из семейных передряг.
Девон приложился лбом к каменной стене.
— Ну вот, началось.
Гриффин вытянул ноги и угодил в спину Девону. Когда строили эту тюрьму, явно не рассчитывали запирать в камеру Боскаслов по трое.
— «Любовь — ужасная штука, Дрейк», — процитировал Дрейк. — Он так и сказал, «ужасная», — добавил он. — «Никогда не влюбляйся». А в следующую секунду, когда я уж было решил, что миновал врата ада, он добавил: «Я был не прав, не слушай меня. Любовь — это чудесная штука».
— Воистину так оно и есть, — раздался в темноте едкий голос сэра Дэниела Мэллори, сопровождаемый звяканьем ключей у дверей тюремной камеры. — И пусть никто потом не говорит, что блюстители порядка стоят на пути у высоких чувств.
Глава 38
Чтоб чаровницы ласковая сила
Их обнадежила и укрепила.
Перси Биши Шелли. «Атласская колдунья»
Это должна была быть закрытая свадьба. Если бы обе стороны соблюдали протокол, утвержденный с каменным выражением лица старшим дворецким Уидом, то священная церемония прошла бы в благостном таинстве. Но уже в девять часов утра, к разочарованию тех, кто следует древним традициям, даже если от этого умирают, толпа аристократов перед особняком на Парк-лейн уже прокладывала локтями путь в «зрительный зал».
Хорошо обученный персонал лорда Седжкрофта справился бы с ситуацией, если бы будущая герцогиня не появилась на балконе собственной персоной за несколько минут до начала церемонии, победно размахивая белой вуалью.
— Пожелайте мне удачи, — прошептала она размытым перед глазами лицам. — Сегодня я люблю всех вас.
Церемония прошла, как и было запланировано. Еще одна герцогиня, Эмма Боскасл, которая, собственно, и создала Харриет, смахивала слезы с глаз. Еще никогда за всю историю академии не удавалось отшлифовать такой совершенный бриллиант из уличной гальки.
Ученицы академии, изумленно раскрыв глаза, в абсолютной тишине наблюдали за тем, как их любимая мисс Харриет и красавец герцог обмениваются клятвами верности. На свадьбе присутствовали и сводные братья Харриет, которые после клятвы одобрительно засвистели и застучали каблуками по, полу.
О Джеке Харриет подумала лишь однажды. Одному Богу известно, доведется ли им еще свидеться. И все же Джек доказал, что любит ее, и научил бороться до конца за тех, кто тебе дорог.
Харриет нарушила этикет и, не дождавшись первой брачной ночи, пробралась в покои герцога, куда вели ее сердце и инстинкты. Серая компаньонка, которой была отведена роль второго плана и которая должна была думать лишь о том, как ублажить свою работодательницу, исчезла. Вместо нее появилась новоявленная герцогиня в свадебном платье и дорогих украшениях, уверенная в себе и в своей красоте молодая женщина.
Герцог заставил ее раскрыться во всех своих талантах. Не осталось ни единого дюйма ее прекрасного тела, которого бы не коснулись его губы. Его искусные пальцы ласкали ее бедра, ягодицы, поднимались выше и находили упругие груди. Она бы сказала о том, как ей хорошо, но была так возбуждена, что не могла вымолвить ни слова.
Он поклонялся ее телу, доставляя ей неописуемое наслаждение, и она сгорала от желания отплатить ему тем же. Харриет вытащила все шпильки из прически и тряхнула волосами.
