Выползли из земли несколько черепашек и спустились в озеро. Подрастали мальки, превращаясь в несколько видов рыб, неядовитые, довольно приятные на вкус змейки грелись на валунах, когда те нагревались.
В пещере было удивительно тепло. Жарко даже. И окно пришлось как нельзя кстати. При такой жаре и отсутствии нормального давления вода из озера быстро испарялась, скапливаясь на потолке, проливаясь каплями самого настоящего дождя. К разряженному воздуху привыкли, но голова нет-нет да побаливала, и когда растения начали вырабатывать кислород, дышать стало легче. У всех пятерых обитателей пещеры сложилось однозначное мнение, что они попали в оранжерею. Быстрому росту растений и всяких тварей никто не удивлялся, видели, что делает живая вода с человеком. Заняли угол поближе к входу, чтобы лишний раз не топтать чью-то пишу.
После пронесшегося над горами циклона пришлось себя откапывать. Снег уже не валил, но мороз крепчал, хотя и так был под пятьдесят.
Сразу побежали смотреть где свои: ребята поднимались на вершину. Слава богу, все были живы и здоровы. Видимо, тоже переждали непогоду в укрытии. И поднялись раньше, чем планировали: вода залила пропасти, морозец ее заморозил, а снегопад заровнял. Спускаться в них и подниматься не пришлось. Кое-где пропасти, с лавой на дне, уже оттаивали и дымились столбами пара. Но опасные места уже миновали, ковер медленно, но уверенно катился в гору. Все на него не влезли, к ковру прицепили веревки и, зацепившись за них, поднимались в гору на лыжах. К вечеру вершину взяли.
– Дня за три спустятся, там еще три пропасти, но на одной переход есть, а две, пожалуй, они и не заметят! – обрадовался Иван. Он беспокоился за Антона и за Даньку.
Дана в бригаду привел Сапер, и как-то сразу стали звать его по-простому – Данька. Оба они были со странностями, но кто еще пошел бы на такую работу. Оба – ходячие энциклопедии, один по физике, по математике, в общем, по точным наукам, второй, коллекционер, больной на всякие исторические и геологические науки – гуманитарий. Дан не глядя мог сказать, где какой камень лежит, и под какой надо мину заложить, чтобы вся гора обвалилась. Сеня тоже был опытным и альпинистом, и геологом, но не дотягивал до Дана где-то до середины. Пока не пощупал, пока не посмотрел, ничего точно обещать не мог и гадал вместе со всеми: будет, не будет… Ему посоветовали знания подтянуть, но Сенька только руками развел.
– Если так будут идти, то дней через десять они их достанут. Пацаны наши обещали из пещеры носа не показывать месяц.
– Не высунутся! – сказал Виткас уверенно. – Разве что в гору уйдут на несколько дней, а эти мимо проскочат. Я Дана знаю, он на одном месте не усидит. – Он тоже переживал за коллег.
– Я Бабелю обстоятельно показал, где ребят искать, они пещеру проверят, – наверное, скорее, успокаивая себя самого, ответил Иван. – Бабеля без племяша не уйдет. Да что я переживаю! – заругал он сам себя. – Моя кровь, с чего это Антону и Дану гор бояться?! Лишь бы, увидев Его Величество с группой людей, не подумали, что они последние оставшиеся в живых.
– Вот-вот, Их Величества могли догнать людей Марата и Ерепы, которые раскапывали людей из-под завалов, и заманить в ловушку, – расстроился Сеня.
– Жалко ребят, которые за Их Величествами ушли. Этих уже забыть пора, их уже на свете нет, весь спаслись и в пасть снова сами прыгнули, – с обидой произнес Валимир. – Люди всех других равняют по себе, приписывая вампиру чувства, которых у него нет. Он даже когда убивает, не злой – он практичный. Не ждал от Андрея и Макса…
– Ну, может, жизнь их хоть чему-то научила, – проговорил Иван, недовольно посмотрев на Валимира. Зря он людей похоронил раньше смерти.
– Нет, не научила, – ответил Валимир спокойно. – Ни у вампира, ни у проклятого нет памяти. Он помнит, что было вокруг него пять минут, но он не помнит себя через пять минут. У него память другая. Если заклятого бьет вампир, он видит и чувствует, но как только перестали бить, он снова его любит. Его Величество – умрун, человек, который спит в гробу и видит сон. Да такой сон, который нельзя объяснить человеку. Я это понял, когда он посадил Ее Величество на спину и понес на себе обратно. Ведь это Ее Величество накладывала на него и на Маню заклятия. Она придавила их обоих.
– Зря ты так, Валимир. Что же, дураки они совсем?! Они не проклятые и не вампиры. Да кто бы после такой резни пошел?! Все ж понимают, власть переминалась, а если не Царь, откуда золото?! Четверо, которые с ними ушли, пошли, чтобы обогнать и предупредить, которые в другую сторону побежали, им ребята поверят, Андрей и Макс в последнюю очередь на корм пойдут, а Роман и Мирослав себя в обиду не дадут. У Их Величеств оборотней нет, пацанам бы только до ковра самолета добраться, а там никто Их Величества ждать не будет. Может, раненых много, через пропасти без ковра самолета живую воду быстро никак ребятам не доставить.
Валимир уставился на Ивана без слов. Глаза его засветились.
– И ты молчал?! – прикрикнул он.
– Ну… миссия была секретная. А теперь, наверное, уже и нет, раз Его Величество тащил свою женушку один и без ковра-самолета.
– Валимир, – вмешался Виткас. – Ты сам говорил, тебе нельзя наперед говорить, чтобы вампиры не прознали. Сглазить боялись. Но ведь не со зла. А если бы Его Величество догадался? Он же вооружен! Мы решили на этот раз не рисковать. Мы не только тебе, мы никому не говорили, даже Бабелю. И те десять не все знают, только четверо. А шестерых Макс уговорил освободится ото всех, захватить ковер и вернутся домой раньше всех, но прежде заглянуть в одну пещерку, в которой золотишко их дожидается.
– А Маня? Она, разве, не убрала Проклятие? И Зов? – напомнил Сеня.
– Убрала… Убирает, – Валимир колебался, именно так он бы и поступил на месте Виткаса и Ивана, но сердце говорило другое. – Но ее понимание идет в землю, а сознание Его Величества не принимает. Теперь они борются друг с другом, как два Царя. И один Царь постоянно строит ковы, обновляя Проклятие. То, что вы видели. это не для него, а для Мани. Писание учит: «Не пожалей и возненавидь душу, если хочешь получить Царствие Божье и вечную жизнь в придачу». Они знают, что все убийства будут давить на нее. Только если она знает и смогла расшифровать послания, снимается такое иго. Боль ушла, но и раньше он не чувствовал боли. И Зова, скорее всего, уже нет, но наслаждение – самое яркое воспоминание, и он помнит о нем, может быть, уже не каждую минуту, но помнит. Он утвердился в своей ненависти – она у него осознанная, и он утвердился в своей верности к Ее Величеству, и будет цепляться за нее. Это вампир – самый настоящий вампир, который пробыл вампиром так долго, что уже не сможет жить, как человек.
– Господи, какой кошмар мы пережили! – ужаснулся Малек. – Сам себе не верю, что живым остался…
– Вот за то, что Адам убивает Еву, а Ева Адама, стоит кому-то поманить яблоком, нас и выставили из Рая. Человек сам в себе становиться и добро, и зло. Я столько раз думал об этом, когда понял, что проклят той, которую мы с кормилицей хотели проклясть.
– Валимир, ты бы не нравился мне вампиром, а человек ты… – Виткас осмотрел Валимира с головы до ног и обратно, – очень даже ничего! Интересно, сколько же было на самом деле людей, а сколько оборотней?
