Его Величество позволил себе немного помечтать: сильно хотелось, чтобы не одна, а пятеро бы мяли его в своих пальчиках. Почему другим можно, а ему нельзя?!
И снова недовольство Отцов – как обозвать женщину падшей, если сам не без греха? Оказывается, прелюбодеяние, ворожба, книгочтение, взывание к мертвым могли не столько навредить сим занимающимся, сколько открыть грех, положенный вампиром на проклятого. Вот. например, пришел Благодетель удовлетворить нужду свою, а потом проклятая посмотрела на муку свою – и все, и нет болезни. Или, пришел Благодетель к ворожее, заговорила она ему на доброе, а тут проклятая посмотрела на нее, и нет ворожбы, подняла и повернула против Благодетеля. Или сколько вреда, сколько растления от книг в книгах открыли! Слово должно быть твердым, да – да, нет – нет, а если смешается слово, и увидит проклятый, кому да, а кому нет? Или, а ну как каждый покойник начнет рассказывать, кому в государстве жить хорошо, и отчего хорошо? Попил Благодетель кровушки, а покойничек раз, и обратился с могилки к народу, тыча пальцем в достойного человека… А там, глядишь, и Дьявол пожалует Царства свои показывать, камни рушить и уминать их до хлебного предложения, выменивая на Благодетеля? Да разве ж соблазнится проклятый Благодетелем, если перед ним Царство выложат, разве ж пожалеет, разве не потащит на жертвенник, если выгода на лицо?
Так и спускали любое решение на тормозах…
И как-то так всегда выходило, что Ее Величество только выигрывала от их вмешательства, оставаясь надеждой и опорой в отечестве, и Матушкой, и Заступницей. Взять, к примеру, золотую рыбку. Во все концы мира летели гонцы, о любом подозрительном и сверхъестественном происшествии докладывая – и народ ждал, верил, надеялся.
А ему… ему поверили бы так безоговорочно?
Вряд ли… Стали бы считать, в уме прикидывать…
Пожалуй, проклятая бы ему самому не помешала. Минут на тридцать… Помощников найти нетрудно – без Отцов и Ее Величества. Не дурак, усвоил. Теперь, когда он знает, что почем, он и один управился бы, не так уж сложно: как хотите, чтобы поступали с вами, так и вы поступайте – а словоохотливые помощники засвидетельствуют деяния, обращаясь к народу. А то слишком многие о себе пекутся. Случилось нечто – и вот, он не у дел. Вроде и не плохо, масса времени появилась на отдых, на развлечения, на удовольствия, но из всех удовольствий остались только карманные средства, которые выдавала ему Ее Величество на игорные заведения, сначала ежедневно, потом через день, а теперь раз в неделю. И на резиновые куклы. И ему оставалось из всех развлечений честно проигрывать подачку от «государства» за занимаемое им место при этом «государстве». В покоях ее постоянно толпился народ, то приходил, то уходил, то валялся в ногах, вымаливая заступничества от Его Величества… Пришли бы к нему, попросили, чего жену беспокоить? Еще немного, и он будет этому «государству» совсем не нужен – хоть самому падай в ножки. И упал бы, но не при Святом же Отце!
– Да, Ваше Величество, с превеликим удовольствием, – ответил Его Величество, приближаясь к жене и загораживая проход. К черту этого служителя, семь «я» – дороже! – Если не хватит достижений, займем у соседей. И дракону услужу. Но позвольте, милая жена, хоть к пальчику вашему губами приложиться!
Ее Величество сразу стала рассерженной.
– Это после того, что ты натворил, а я исправляю? – упрекнула она его, протягивая руку для поцелуя. – Все коту под хвост пустил, все, что дала тебе… Кстати, – она обернулась к Отцу народа и образцу духовности, – как там Котофей Баюнович?
– Вспомнил, Матушка, вспомнил! Тоненький еще голосок, и чушь какую-то несет о мадам Маньке. Но думаем, это от потрясения. Надеемся, что еще неделя, и на всех каналах порадует народные массы своими сказками и песнями, открывая долгожданную истину!
– А принесите-ка его, надо понять, что за чушь он там несет. Его Величеству полезно будет послушать, – приказала Ее Величество Святому Отцу, который при примирении супругов проявлять доброе расположении сразу стал обоим.
– Сейчас, сию же минуту-с, Матушка! – кивнул головой служитель.
Святые Отцы кланяться избегали, не пристало. Если кланялись, то всегда спиной. Но шипящие в речи Отца слушать было приятно. Его Величество с усмешкой проводил Отца взглядом, положив руку на плечо жены – как в старые добрые времена. Он еще Величество, и пока на жену влияние имеет, пусть и не так, как раньше. Нет, любимая, царствовать одна ты не будешь! Его Величество нежно перецеловал каждый пальчик жены, чувствуя ее легкую дрожь. Теперь уже нежно, прижимая руки ее к своему сердцу.
Но насладиться близостью не удалось, кота внесли тут же, будто поджидали с ним за дверью. Может, так оно и было, Ее Величество любила кота безмерно, могла потребовать его в любую минуту. Такой обходительности и приятельских обольщений, какие имел в своем лексиконе Котофей Баюнович, ни у кого в государстве больше не нашлось бы. Чего греха таить, он сам не раз подглядывал за ними в щелку, записывал слово в слово, чтобы выучить и произвести на Ее Величество впечатление наедине. Разумеется, она понимала, откуда он это все берет, но не журила, а ласково гладила по голове, как своего кота, доставшегося ей от Матушки.
Но в последнее время ей было не до любимца…
Кот уже почти сформировался во взрослую личность. Шерсть его лоснилась, глаза зорко оценивали обстановку, ушки прижаты к голове, пятая лапа исключительно подражала хвосту, задранному трубой, хвост на голове уложен колечком на подобие пуховой шишечки-шапочки, придавая его лицу милое выражение. Ее Величество сразу бросилась к нему, забыв о муже.
– Мой Баюнович, а как подрос-то, как подрос! Дай-ка я тебя поцелую.. Мма, мма, мма! Сколько ж мы не разговаривали-то, дружок!
Кот замурлыкал в ответ, обращаясь только к Ее Величеству:
– Королева моя золотая, услада глаз моих, головушка светлая, лучезарная, царица полей, лесов и рек, ягодка моя садовая, простила ли ты своего котика? Мр, Мр, Мр…
– Конечно, конечно, Котофей Баюнович! Да могу ли я серчать на тебя, что не уберег тебя изверг… – она подняла кота на руки, поглаживая за ушками, передавая его Святому Отцу.
Кто был извергом, сразу же стало понятно, как только кот пренебрежительно посмотрел на Его Величество, как на преступника, распушил пятую лапу, выпуская на конце острые когти. Его Величество слегка стушевался – он понятия не имел, куда отправился кот.
Интересно, каким образом он мог помочь ему облажаться?!
– Поведай, друг сердешный, расскажи при всех, как убивали тебя лиходеи, видел ли проклятую?
И вдруг кот фыркнул, выгнул спину, глаза его сделались большими, он прыгнул из рук державшего его Отца на каминную полку, перепрыгнул на шкаф, взбираясь на самый верх и царапая лаковую облицовку, до крови разодрав Святому Отцу лицо.
– Не усмотрел… Упустил, Матушка! Злая девка! Злая! Уж и била меня, уж и била! Избы плакали!
– Да как же… – Ее Величество растерялась. – Неужто, Манька тебя?!
