– И оставить одну треть государства твоему чудовищу? Ну уж нет, я не успокоюсь, пока не размажу эту тварь! – взревела Ее Величество, яростно сжимая кулаки. И вдруг закричала диким голосом: – Убью! И себя и тебя! Или я, или она!
– Мы и так размажем ее, но не сразу! – устало сказал Его Величество, успокаивая жену.
Он был с нею согласен, но от проклятой и предателей их отделяло непреодолимое расстояние, удобренное трупами и усеянное боевой, и теперь уже бесполезной боевой техникой.
– В тебе сейчас рассудка кот наплакал, в тебе говорит ревнивая жена! Где она возьмет силы жить в одиночестве? Люди не умеют. Ей никто не окажет помощь, а мы назначим такую награду, чтобы каждый думал только о том, как достать чудовище! Мы поймаем и ее, и предателей.
– Не могу согласиться, – Ее Величество в отчаянии закусила губу, прижимая бинокль к глазам. В последнее время она стала слишком эмоциональной, с болью выслушивая донесения. – Пойми, мне твоя смерть разве нужна? Я же ради тебя, только ради тебя! Она им не нужна, ты им нужен! Они используют и ее, и тебя против нас всех!
Его Величество постучал кулаком по своей голове.
– Как они могут использовать меня? Я что, баран? – с обидою спросил он, пытаясь ее образумить.
Жена взглянула на него с такой болью, что сердце его мгновенно сжалось от жалости к жене.
– Наша клятва так же существенна, как в самом начале, – произнесла она, слегка отвернувшись. – Она заключена в пространство. В ваше с ней пространство. Если в ее земле будут существовать другие клятвы или обещания, ты будешь служить им также, как служишь мне!
– Я не служил тебе, я жил с тобой и любил тебя! – напомнил Его Величество.
– Мы все служим. И я. Но выбор был сделан нами самими добровольно, – грустно призналась Ее Величество. – Все служат. И чудовище, и те, кто ее гонит от себя.
– Ее погнали бы хоть с Проклятием, хоть без него. Она сама такая, ты же видела ее… – не согласился Его Величество. Проклятая начала его раздражать, думать о ней, как о проклятой, уже не получалось. – Но разве это когда-то ее волновало? Она как банный лист!
– Думаешь, без такой силы стали бы ее люди гнать? – усмехнулась Ее Величество. – Посмотри на нас настоящих! А мы в чести! Люди любят нас, потому что видят только то, что мы показываем. И у проклятых есть… – Ее Величество запнулась, и стала более внимательной к своим словам. – Часть нас есть в каждом, кто хоть однажды был прочитан вампиром. Это не мы, но наша сила, которая ставит человека на колени. Поверь, я не только умею противостоять человеку, но и заставить его служить себе. Мы все умеем. Именно такую силу я дала бы тебе, если бы ты стал вампиром. А все что мешает нам, мы уничтожали, и будем уничтожать. Любое сказание, любой артефакт, любое знание переделаем и заставим поверить человека. Ты видишь, сколько наших братьев и сестер сегодня с нами? Ни один не ушел, не отказался, не бросил оружия, объединившись против нашего общего врага. Они горят, как свечки, но именно так мы можем выстоять против огромной территории, на которую не можем ступить!
Ее Величество закрылась руками, сотрясаясь в рыданиях. Истина, открытая Его Величеству, потрясла его.
– Я что, был… пробит, когда мы встретились? – спросил он, замечая, что Ее Величество немного переигрывает, между слезами успевая внимательно наблюдать за проблесками молний, которые убивали вампиров одного за другим. Ее слезы говорили только о том, что она была в отчаянии и не знала, как оправдать себя за столь значительные потери. В слабости была ее сила.
– А ты хотел, чтобы рядом с тобой чудовище все это время была? Думаешь, она смотрелась бы краше на моем месте? Да, смешно сказать, она мне… сестра, если верить воспаленному воображению отца, который вспомнил об этом, только когда Матушка его на крест посадила. Решил перед смертью побаловать дочку конфетками. И дом, и шахта матери уже принадлежали. Кроме конфет, что он мог бы ей предложить? А я, как увидела это страшилище… А внутри какой-то огонь… сразу подумала, надо посмотреть на того вампирчика, который пробы ей ставит.
– Это родители сами к себе взывали, что девушку, которая перед ними стоять будет с такой печатью, должно им к сыну привести. Молились, когда я болел. В детстве еще.
– Вот и надо было оставить тебя ей! А я-то, как дура, увидела и сразу без памяти влюбилась. Но и ты, в общем-то, сопротивление не оказал…
– Господи, да откуда же я знал, что на меня счастье само свалится!
Его Величество перепугался. Такой откровенной с ним Ее Величество никогда не была. Он встал рядом и крепко прижал ее голову, которая доставала ему лишь до плеча, к своей груди.
– Ведь не рад был бы, а ты опять напоминаешь! Разве не замечаешь, что унижаешь меня? Мне твоя любовь, как луч света в темном царстве. Я же докладываю тебе о каждом своем чувстве, каждой мысли, неужели не справимся? Но что скажем, когда никто не вернется и земля эта останется на месте? Видишь ведь, до нее даже снаряды не долетают! Надо думать, как извести ее, но другим способом! Может, Маньку эту убить? Выманим! Дождемся, когда предатели уверуют, что мы рады им…
Его рубашка сразу стала мокрой от ее слез – а, может, и не играла вовсе, а плакала от бессилия, от ревности, от любви… За одну слезинку он уничтожил бы мир, не задумываясь, чтобы только видеть ее и чувствовать, что она радуется. Но стоило ли убивать вампиров, оборотней и людей, если земля не рисковала ничем? Стоило ему вспомнить, что одна четверть государства уже не принадлежала государству, доставшись вампирам и чудовищу, зубы его начинали скрипеть от ярости. Но как они собирались в ней жить?
– Послушай-ка, – стараясь говорить спокойно и мягко, Его Величество приподнял голову Ее Величества, заглядывая в ее глаза, – вампиры в такой земле жить не могут – а что, если предатели укрылись в другом месте, и наблюдают за нами, посмеиваясь?
Ее Величество убрала от лица его руку и удивленно воззрилась, задумавшись.
– Где? – слезы ее высохли в мгновение.
– А хоть бы там! – Его Величество махнул рукой в сторону гор. – Может, попробуем развеяться? С драконами нам ни человек, ни вампир не страшен, если у них нет земли! Надо проверить, пока светло и что-то видно, – он кивнул в сторону проклятой земли, с застывшей над нею черной тучей, из которой с определенной периодичностью вылетали молнии, бьющие точно в цель.
– В темноте и я, и драконы видим не хуже, чем днем, – напомнила она. – Но ночью мы видим свет, который идет от земли. Нам даже находиться рядом опасно. Я, пожалуй, согласна с тобой.
– Тогда подкрепись, а я приготовлю Горыныча, – Его Величество, направился к двум генералам, застывшим по стойке смирно, отдавая распоряжения.
Из трех драконов Его Величество выбрал двенадцатиглавого. Шла война, и лучше быть готовым ко всему. Кормить дракона, как Ее Величество, он не умел, но стоило ему подойти, как дракон умерил свою свирепость. Голод драконов при таком обилии жертвенных агнцев и пролитой крови ушел в прошлое. А сытые драконы были мягкими и пушистыми, как Котофей Баюнович.
