А значит, следовало искать среди «всенародовольцев» либо саму Полю, либо ещё кого-то из числа Миланиных единомышленников. Того, кто мог поделиться с убийцами необходимой информацией. В любом случае, в перспективе нам светила прямая дорога в тайное логово юных бунтарей.
Это что ж такое получается? Ошибался я, похоже. Ещё одна сила имелась, воду в герцогстве баламутящая. Просто варево какое-то крутое из заговорщиков всех мастей.
Пермяки, что надеются отхватить часть территорий и потому засылают подкупленных луннитов — якобы борцов с нововведениями вроде паровых технологий. Затем местная знать, решившая то ли просто отделиться от герцогства и создать автономию, то ли потом к пермякам переметнуться и присоединиться.
Гоблины, недовольные условиями труда и быта. И эльфы, которым не по душе влияние прогресса на экологию. И которые, по словам Рогова, например, могут втайне стоять за всеми видимыми и невидимыми процессами брожений в государстве.
И даже совершенно фантастическая тварь, невесть как существующая в мире, обделённом магией, оказалась связанной со всей этой жуткой неразберихой. Вот пожалуйста, вывела нас на тайное общество студентов — борцов за справедливость и светлое будущее всех и вся. И, зная историю собственного мира, я бы не стал сбрасывать эту компанию молодых идиотов со счетов.
Все эти дела, с которыми мне пришлось здесь столкнуться, теперь напоминали тугой клубок напрочь перепутавшихся ниток. И вроде есть за что зацепиться, но распутать клубок никак не получается. Стоит потянуть за какую-нибудь ниточку, и всё наоборот только ухудшается. Клубок затягивается ещё туже, лишь сильнее меня запутывая.
Конечно, вполне возможно, что Саввушка ошибся, опознав среди нападавших на арсенал приятеля сестры. Мало ли в мире похожих людей. Но проверить и отработать этот след всё равно необходимо.
С Лебедевым еле распрощались. Лишь один аргумент позволил нам убраться подобру-поздорову из дома беспробудно горюющего купца — срочная необходимость поскорее найти убийцу его дочери. И то Холмову пришлось уступить Илье Савватеевичу и выпить ещё разок за упокой души с купцом, в очередной раз пустившим слезу. Бросился инспектор, так сказать, грудью на амбразуру, прикрыв нас и позволив сбежать. Лично я бы после второго стакана, да ещё и без закуски, отправился бы спать, завалившись на любую горизонтальную поверхность. Что было бы совершенно непозволительно — время лишь к обеду, и дел впереди полным-полно.
Я бы сразу отправился на место встречи «всенародовольцев», но они, как выяснилось, собирались там ближе к вечеру. Кто после учёбы, кто после работы. Да и местечко для встреч товарищи революционеры выбрали интересное: школа для неимущих при коронном попечительском совете. А в школе пока что ещё уроки шли вовсю.
Поэтому мы, по просьбе малость захмелевшего Холмова, отвезли его в управу, а сами поехали перекусить. Митиано предложил посидеть в «Газаговом стане», а мы с ротмистром не стали возражать. Особенно я — этот хашпур и впрямь очень вкусная штука.
А вот пообедав, уже покатили к школе. Но только сперва заскочили домой к Пехову, чтобы тот переоделся в гражданское. Смешно было бы прийти на сходку смутьянов в компании с жандармом в форменном мундире. Хуже, наверное, только на пороховой склад с зажжённым факелом заявиться.
Я вообще был против похода ротмистра с нами. Совсем недавно раненный, с незажившей рукой и ещё совершенно безоружный. У Митиано «Громобой», у меня «Макаров», хоть и с тремя последними патронами, а Пехову идти придётся без дротовика. И даже его любимую саблю не получится прихватить.
Я, конечно, надеялся, что мы обойдёмся без шума и пыли, но мало ли что могло случиться. На кой ляд мне потом перед этой Анной Германовной объясняться, почему я её любимого жениха не уберёг.
Но только ротмистру будто вожжа под хвост попала. Решительно заявил, что с нами попрётся во что бы то ни стало. Память, мол, у него отличная, и лица разыскиваемых особ он запомнил, потому лишние глаза будут нам весьма кстати. Ещё и на меня наехал, типа я своей разукрашенной физиономией сам всех в школе распугаю.
Но тут орк за меня вступился. Сказал, что среди студентов сейчас в моде кулачные поединки. Они таким образом перед барышнями своими выкаблучиваются и самоутверждаются. Так что фингалы под глазами в этой среде не редкость. А выгляжу я достаточно молодо и вполне за студента-старшекурсника сойду.
В общем, переоделся ротмистр в серый цивильный костюм и фуражку на котелок сменил. Да только всё равно видно было, что мужик из служивых — выправку военную ни под каким пиджаком не спрячешь. Но вроде, как тот же орк сказал, среди студентов и бывшие военные случаются. Может и прокатит такая маскировка.
Зато вместо сабли я Пехову трофейную бандитскую трость подогнал с потайным клинком. Какое-никакое, а оружие. Всё спокойнее за этого непоседу.
Машину оставили за пару кварталов до школы. Дальше пешком отправились, чтоб лишнего внимания к своим персонам не привлекать. Но встречные прохожие на нашу троицу всё равно периодически косились. Уж больно живописная компания получилась. Особенно, мне кажется, взгляды людей Митиано притягивал. Его-то мы переодеться так и не смогли уговорить. По-прежнему щеголял в кожаной куртке поверх яркой аквамариновой сорочки. Метросексуал недоделанный.
Когда пришли в школу, там уже собралось порядочно народу. Как ни странно, но на нас особо никто внимания и не обратил. Мы без труда вписались в беспрестанное броуновское движение, царившее на этой тусовке «прогрессивного» молодняка. Народ слонялся по помещениям, часто сбиваясь в кучки, внутри которых тут же завязывались какие-то обсуждения или вспыхивали споры, нередко переходившие в бурные перепалки. До драки дело вроде не доходило, но шуму было предостаточно.
Мы, дабы не нарушать порядка вещей, кочевали от одного сборища диспутирующих к другому. В прения, естественно, не вступали, но периодически поддакивали и даже поддерживали криком выступающих, когда их окружение начинало вдруг особо неистово голосить. А сами разглядывали народ в надежде заметить Полю или приятеля Миланы.
Нет, никого похожего. Мы бродили по коридорам и классным комнатам, но безрезультатно. До тех пор, пока народ, прекратив сумбурное языкочесательство, не потянулся организованно к актовому залу. Мы, понятное дело, отправились следом и, влившись в массы, вскоре оказались почти в центре огромного помещения, чуть ли не под завязку заполненного людьми.
Как же много их тут! И по виду не скажешь, что все из неимущих будут. Многие одеты как с иголочки. Да и рожи холёные, голодом да тяжким трудом не измождённые.
Сидеть было негде. Все скамейки кто-то расставил вдоль стен зала, взгромоздив их друг на друга и заставив собравшийся народ стоя слушать выходивших на сцену ораторов. Юноши и девушки с пылающими взорами и, видимо, сердцами поочерёдно втирали своим единомышленникам о бедственном положении трудящихся, эксплуатируемых знатью и государством.
Один из выступающих, судя по внешнему лоску, явно сынок какого-то богатого Буратинки, даже зачитал по бумажке намётки манифеста, должного в скором времени стать выражением воли рабочего люда. Похоже, кто-то старался оформить мысли максимально просто и доходчиво даже для самых безграмотных слоёв населения.
