Поймав такси, мы добрались до местного вокзала и купили билеты на ближайший поезд до Винозаводска, к нашему счастью он планировался не через неделю, а всего-то через четыре часа. Скоротав их в ближайшем ресторанчике за милой болтовней о том о сем (болтала, в основном, Чел, стало быть) мы погрузились на поезд и отправились в Винозаводск.
Подспудно я ожидал еще какой-нибудь новой херни вроде нападения даргов на поезд, но в этот раз обошлось и за полутора суток пути ничего интересного не произошло. Я наконец-то всласть выспался и досыта наелся в местном вагоне-ресторане, в котором, несмотря на казенную грубую мебель, под стать виду вагона при взгляде снаружи, готовили очень вкусно.
Ах, если бы все путешествия на поезде были такими же спокойными.
Ника обрывала мне телефон чуть ли не каждые два часа. Узнав, что с нами произошло, она долго бушевала, засыпая меня сообщениями в чате, потом успокоилась, я ей позвонил и мы мило поболтали.
Вернее, болтала, в основном, Ника.
А еще вернее — бушевала.
К счастью, через время она успокоилась и пообещала встретить нас с поезда, когда мы приедем. Время до конца работы приемной комиссии еще оставалось, так что опоздание на полсуток относительно того времени, когда в Винозаводск приехала бы экспедиционная группа, роли не играло.
И вот мы прибыли в Винозаводск. Я ожидал было увидеть такой же вокзал, как во всех предыдущих городах, но вместо него здесь была только узкая бетонная платформа, прикрытая сверху поликарбонатовым козырьком от осадков. Зато народу на этой платформе толпилось порядочно — человек сорок, среди которых безошибочно выделялось красное на черном.
Из поезда тоже вышли человек так сорок, включая нас. Я видел, как Ника обеспокоено шарит взглядом по толпе выходящих, пытаясь выискать там нас, но меня интересовало не это.
Чел тоже обеспокоено бегала взглядом по толпе, но она уже — по толпе тех, кто стоял на перроне и ждал очереди на посадку. Сейчас, конечно, две толпы по сорок человек смешались в одну единую в восемьдесят, и понять, кто из них только приехал, а кто наоборот — пытается уехать, было уже невозможно.
Но Чел, кажется, именно эти и занималась.
Я остановился и тронул ее за руку:
— Ты чего?
Чел еще несколько секунд бегала глазами по толпе, а потом перевела взгляд на меня:
— По-моему я видели Бернарда Ратко.
Глава 6
Бернард… Какое глупое и громоздкое имя. Впрочем, как и Себастьян. В роду Ратко что, считается, что чем вычурнее и сложнее имя тем лучше?
Я высказал этот вопрос в пренебрежительно-высокомерной манере, но Чел ответила на него совершенно серьезно. Ответила, что не знает. На второй вопрос — насколько они уверена, что видела именно его, она ответила, что вероятность девяноста пять процентов.
В мире, даже в этом, не так уж и много людей, которые прокалывают себе обе брови в двух местах. И еще меньше таких людей могли бы случайно оказаться в одном со мной населенном пункте и на одном и том же перроне вокзала.
На всякий случай мы провели на перроне еще полчаса, в течение которых мои девочки стояли, загородив меня своими телами, насколько это вообще было возможно, и хмуро смотрели на всех, кто подходил слишком близко. Но Ратко, если это действительно был он, себя не проявил. Он явно не собирался нападать на превосходящие силы противника. Вряд ли он вообще собирался нападать на других реадизайнеров, слишком больно ему это может аукнуться. Наверняка он будет ждать удобного момента, когда я окажусь без защиты девчонок, а значит, даже в душ и туалет придется ходить с кем-то из них.
Ну ладно, только в душ.
Мы ушли с перрона самыми последними. Давно отбыли поезд, который привез нас в Винозаводск, давно разошлись приехавшие им пассажиры, а мы все стояли, делая вид, что увлеченно копаемся в своих телефонах и что-то друг другу показываем. При этом один из нас всегда поглядывал за окружением, пытаясь не пропустить что-то опасное, или просто необычное. Но ничего не происходило, поэтому, когда перрон полностью опустел, мы рассовали телефона по карманам и тоже двинулись в сторону выхода.
— Что думаете? — спросил я, не переставая поглядывать по сторонам.
— Что ты сегодня из номера ни ногой. — хмуро ответила Ника, поднимая руку и ловя такси. — Будешь сидеть под замком, а я буду сидеть рядом. Так и проведем всю ночь, а завтра отправимся к сигмастеру.
— Почему завтра?
— Потому что сегодня уже поздно, дубина. — вздохнула Ника. — Если бы мы не потеряли столько времени на то, чтобы тупо простоять на перроне, могли бы заехать к дяде Ване сейчас, но и то толку было бы мало — максимум он бы тебя осмотрел и принялся придумывать экскиз пока.
— Придумывать эскиз?
— Ты что, эхом моим нанялся работать? Да, эскиз! Каждому радизайнеру нужен свой эскиз, наиболее полно раскрывающий его силу. Он зависит от многих факторов — от Линии, от направленности, от силы, от любимых техник!.. Говоря проще — одинаковых сигм в мире просто не существует. Каждая уникальна.
— Должно быть, этот твой дядя Ваня реадизайнер высочайшего уровня. — хмыкнул я, садясь в подъехавшую машину. — Раз он так хорош в своем деле.
— Кстати, нет. — внезапно вместо Ники ответила Чел. — Практически все сигмастеры — обычные люди, без склонности к реадизу, стало быть.
— Да ладно! — я выпучил глаза. — А как тогда они это делают?!
— Талант, стало быть. — Чел пожала плечами. — Я не спрашивала.
— Зато я спрашивала. — ухмыльнулась Ника. — Правда не у дяди Вани, но мне все равно ответили. У сигмастеров просто природный талант, какая-то невероятная интуиция, которая позволяет им создавать рисунки, которые подходят конкретному человеку и его реадизу. Сигмастер сначала долго смотрит на тебя и на твои способности, а потом выдает один-единственный вариант рисунка. И этот вариант работает.
— А место, где колоть? Сам выбираешь?
— Нет, это делает тоже мастер. — ответила Чел. — Тоже по каким-то своим принципам, как и сам эскиз.
— А у тебя тоже есть сигма? — я перевел взгляд на аэромантку.
— У всех есть, я же говорила. — фыркнула Ника.
А Чел только кивнула, ухватилась за нижний край своего короткого топика и потянула его вверх.
Ну охренеть теперь! Судя по тому, что из-под ткани проступила мягкая округлость груди, Чел тоже не носила белья! Сейчас Ника это увидит, и что тут начнется!..
Но Чел вовремя остановилась — даже сосок не мелькнул. Только нижняя половина груди, и под правой, наполовину скрываясь под ней — витиеватый рисунок мягкими волнистыми линиями. Он был выполнен белым цветом и местами как будто мерцал — то пропадал, уступая место телесному цвету, то появлялся снова. Из-за этого казалось, что сигма Чел двигается.
