– Вряд ли он имеет возможность постоянно дежурить на берегу. А как же конспирация?
– Миссис Энн! – взмолился американец. – Не задавайте мне вопросов, на которые я не в состоянии ответить. Все, что знал, все рассказал.
– Жаль, что вы не проследили за тем человеком… Куда он пошел?
– Да я уже костерил себя… Мог ведь взять его на мушку или просто дать по голове, оглушить, связать…
– Так сразу и связать! Вы же не знали, кто это и зачем он пришел к реке.
– Относительно «зачем» все разъяснилось. Едва ли кто-то станет так мудрено шифровать признания в любви. Чтоб мне в жизни не продать ни одной швейной машины, если это не донесение от агента мятежников!
– Похоже на то, – согласилась Анита. – И следовательно, наш долг – передать его майору Капнистову.
– Капнистову? – Грин хохотнул. – Хотите сказать, у него хватит ума расшифровать эту абракадабру? Он – последний, от кого бы я ожидал такого подвига.
– Как бы то ни было, мы обязаны передать записку ему. Но я перепишу ее для себя, и у нас тоже будет возможность поразмышлять над этой шарадой.
Анита не отказала себе в удовольствии поднять майора с постели посреди ночи. Но, к ее удивлению, Капнистов не спал, был в мундире и при оружии. Сказал, что обходил посты, проверял, все ли тихо, и вернулся далеко за полночь.
Находке американца он обрадовался, как будто получил орден или повышение по службе. Записку осмотрел, прощупал, обнюхал и чуть ли не на зуб попробовал. Затем так же тщательно, с применением увеличительного стекла, исследовал бутылку.
– Никаких отметин, – сказала Анита. – Бутылка как бутылка.
– До чего же несовершенна криминалистика! – проворчал майор. – Действуем наобум Лазаря… А вот в двадцатых годах один ученый… Пуркинье… опубликовал работу, в которой доказывал, что рисунок кожных покровов человека сугубо индивидуален. Он даже классифицировал узоры кожи на пальцах… Представляете, какой переворот мог произойти в деле поиска преступников! Если бы удалось снять отпечатки с этой бутылки и сравнить их с отпечатками пальцев всех, кто мог сегодня ночью находиться на берегу Тисы, мы бы вычислили шпиона в два счета!
– Безусловно, – согласилась Анита. – Но если учесть, что таких людей тысячи, то провозились бы мы до китайской Пасхи.
Майор с неудовольствием покряхтел (не любил он, когда ему делали замечания, в особенности гражданские профаны), снял с шеи серебряный ключик на тонкой цепочке, открыл им стальную шкатулку, стоявшую на столике у изголовья кровати, спрятал записку и недвусмысленно намекнул визитерам, что пора спать. Утро вечера мудренее.
– Что вы намерены предпринять? – спросил Грин. – Нельзя же все это пускать на самотек… как бутылку в Тисе…
– План действий я уже наметил, – напыщенно ответил майор. – Но не вижу резона посвящать в него всех подряд. Имею честь кланяться.
Анита кипела от гнева. Очутившись на улице и идя вместе с Грином по темному Токаю, она сердито выговаривала:
– Нет, что за индюк, а? Как вам это нравится, Джеймс? Мы доставили ему бесценную улику, а он нас выставил за дверь!
Грин подтвердил, что такое обхождение ему никак не нравится. И со своей стороны поинтересовался, что собирается предпринять Анита.
Она не стала вилять, ответила прямо:
– Нужно устроить засаду. Человек, бросивший бутылку, вас не видел, значит, поводов для беспокойства у него нет. Полагаю, свои послания он отправляет всегда с одного и того же места, оно должно быть ему хорошо знакомо. Можем мы предположить, что в одну из следующих ночей он снова придет на свой речной почтамт?
– Это не исключено.
– Мы будем ждать его там. И горе ему, если он попадется к нам в руки! – Анита, обиженная на майора, была настроена воинственно. – Вы поможете мне, Джеймс?
– Я всегда с вами, миссис Энн!
– Тогда постарайтесь завтра днем выспаться. Ночью нам предстоит бодрствовать.
Настал следующий день. Анита, дав добрый совет американцу, сама им не воспользовалась – с утра до вечера прокорпела над зашифрованной запиской. Комбинировала буквы и цифры и так и эдак, пыталась подобрать ключ, однако усиленный мозговой штурм успехом не увенчался. Ни единой зацепки, ни малейшего просвета. Потратив уйму времени, она не продвинулась ни на вершок. Оставалось уповать на везение в предстоящей ночной охоте.
Когда стемнело, за ней, согласно уговору, зашел Грин. При нем был его верный «Кольт Уолкер» и неизвестное Аните приспособление: деревянный футляр размером с шарманку. Сходство дополняла торчавшая сбоку рукоятка.
– Только не говорите, что этот гроб вы тоже скрывали в вашем волшебном саквояже! – воскликнула Анита.
– Гроб – нет. Я сколотил его сегодня из подручных материалов. А вот некоторые элементы внутреннего устройства – да. Они были у меня с собой…
– И что это такое?
– Вы знакомы с опытами русского профессора Петрова и англичанина Дэви? Они независимо друг от друга открыли эффект электрической дуги. В этом, как вы выразились, гробу спрятана гальваническая батарея, которую я могу заряжать посредством вращения рукоятки. К батарее присоединены два угольных электрода, их я могу сближать при помощи вот этих штырьков. А вот здесь, как вы заметили, есть окошечко… Впрочем, не буду вам докучать болтовней, скоро сами убедитесь, что эта штука может быть очень полезной. Идемте?
До берега Тисы добрались незамеченными. Анита еще засветло прошлась по токайским закоулкам и дворикам и наметила безопасный маршрут. Позицию заняли под той же плакучей ивой, из-за которой Грин прошлой ночью наблюдал неведомого бросателя бутылок. Анита постелила на покрытую вечерней росой траву лазаретное покрывало, и они с Грином легли на него, опершись на локти. Картинка со стороны, надо полагать, смотрелась весьма фривольно, но созерцать ее было некому. Американец пристроил свою шарманку чуть сбоку, выпростав ее переднюю грань с окошечком из-под ивовой листвы. Взял в руку «кольт».
Время ползло, как полумертвая улитка. Анита измаялась, терпение не входило в перечень присущих ей качеств. Грину тоже не лежалось, он то и дело вынимал из нагрудного кармана сигару, совал в рот, перекатывал ее меж губ, не зажигая, снова прятал в карман…
Так миновала полночь. Анита, утомленная многочасовыми мыслительными упражнениями, начала клевать носом, но американец вдруг схватил ее повыше локтя.
– Миссис Энн! – шепнул он тревожно. – Вон там, в камышах!
Анита прислушалась, и точно – уловила в тростниковых зарослях некое шебуршение. Напрягла зрение, но в сгустившемся мраке ничего не разглядела. Стала слушать дальше. Странно, ни она, ни Грин не заметили, чтобы кто-то спускался к реке. Если только агент решил перестраховаться и скрытно подобрался берегом, по-над самой водой…
– Он там! – жарко прошептал американец. – Я его слышу!
