— Рассказала, — спокойно отозвался Сент-Ив. Собственный голос показался ему едва ли не механическим. — Идея противоречит здравому смыслу.
— Призрак моего братца тоже противоречит здравому смыслу, и тем не менее вот он. Вам ли, ученому мужу, не доверять собственным глазам?
Зависший под сводами фантом повешенного мальчика, прекратив вращение, казалось, внимательно разглядывал — если таковое вообще возможно, мелькнуло в голове у Лэнгдона — оказавшихся в соборе людей, обращая особое внимание на Эдди. Все-таки Нарбондо прав: буквально все в феномене призрака противоречило здравому смыслу. Сент-Ив напряженно выжидал удобного случая — какого-нибудь отвлекающего внимание шума, вроде скрипа гондолы или звона упавшего стекла.
— Даже если эти врата и существуют, есть ли смысл их открывать? Откуда вам знать, что за ними таится?
— Что мне до смысла? Врата — всего лишь уместный символ для пути между здесь и там. Пока они не обернутся реальностью, это просто поэтический оборот. И смысл станет нам ясен, когда мы собственными глазами увидим, что под ним кроется. Сбросьте же оковы, сэр, что стесняют ваш разум.
— Оковы бывают разные, — покачал головой Лэнгдон.
— Ах, сэр, мы с вами разговариваем на разных языках. Ладно, сейчас я выражусь предельно ясно. Итак, я усаживаю юного Эдди на пол, и дальше он сидит неподвижно, как буддийский монах, и созерцает предстоящее чудо. Слышишь меня, парень? Ты ведь будешь сидеть на попе и не двигаться?
— Да, — поспешил вмешаться Лэнгдон, мигом распознав на личике сына выражение, которое у того обычно появлялось, когда ему надоедали бесчинства, творимые механическим слоном сестры над его солдатиками. Сент-Ив предостерегающе покачал малышу головой.
Нарбондо сунул пистолет за пояс и, вытащив из-за пазухи массивное оружие, эдакий луковицеобразный револьвер с неимоверно широким стволом, как будто вместо пуль из него стреляли крикетными мячами, направил сие орудие на плетеную корзину и нажал на спусковой крючок. Из дула вырвался белый огненный шар и мгновенно воспламенил корзину, несколько подушек на скамьях и белый диск на горлышке устройства. Термический детонатор ярко вспыхнул, а затем чугунный конус взорвался мощной струей пламени и дыма в окружении снопа искр. И призрак Эдварда потонул в этом огне.
В этот момент Сент-Ив, несколько оглушенный взрывом, бросился к сыну и с силой толкнул его по скользкому от пыли полу. Малыш стремительно унесся прочь, словно сидел на глыбе тающего льда.
В воздухе меж тем нарастал, заглушая даже звон в ушах Лэнгдона, странный скорбный вой. Нарбондо отшвырнул ракетницу и выхватил из-за пояса пистолет.
— Необходимо жертвоприношение! — заорал он, вскидывая оружие. — Ты вполне сгодишься!
Метнувшись к горбуну, Сент-Ив дернул его снизу за ноги, и тот рухнул набок на розу ветров, но, немедленно откатившись в сторону, вскочил и, даже до конца не выпрямившись, выстрелил.
Сент-Ив отчаянно дернулся в сторону — пуля ударила в мраморный пол, осыпав профессора осколками, — упал, но, нисколько не сомневаясь, что вот-вот грянет второй выстрел, попытался подняться.
Но внимание Нарбондо привлекло то, что происходило на полу собора: на нем точно по оси север — юг розы ветров обозначился разлом. Плиты затрещали, раскалываясь, и трещина побежала в обе стороны от сплющенной пули, которая вонзилась в центр изображения. Горбун продолжал напряженно следить за происходящим, и на лице его все очевиднее проступали изумление и торжество.
Лэнгдон почувствовал, что за воротник ему струится кровь — оказывается, осколком рассекло ухо. Скорбный вой меж тем перерос в гармонические колебания, наполнившие пространство собора одной нотой. Казалось, тоннель звука, исходящий из всех точек розы ветров и медленно повышающийся тоном, отрезал от остальной части здания обоих мужчин.
Нарбондо вновь направил пистолет на Сент-Ива, находившегося от него в шести футах. Промахнуться с такого расстояния было довольно затруднительно, однако нажимать на спусковой крючок горбун не спешил — вздернув подбородок, он указал на призрак Эдварда, все еще сохраняющий человеческое обличье, однако теперь целиком состоящий из снующих искр. Трещина в полу расширялась все быстрее и быстрее. В нее летели куски камня и пыль, и внизу проглядывала почва. Потом стала разверзаться и сама земля. Лэнгдон поискал глазами Эдди — мальчик оказался почти у стены за колоннами, подпирающими арочный потолок портика. Элис и Финн крались к нему меж скамеек, с тревогой поглядывая на гондолу на крыше.
Чугунный каркас собора пел. Стекла в рамах заметно вибрировали, словно в центр каждого квадратного прудка бросили камень. По мере нарастания вибрации и громкости звука подвижные звездочки, заполнившие фантом повешенного мальчика, горели все ярче. Нарбондо с явственным удовлетворением кивнул и взвел курок пистолета. А в следующий миг, подобно накатывающему на песчаный пляж гребню волны, рой звездочек низвергся и обволок горбуна. Тот покачнулся, вскинув руки, а его пистолет упал в трещину и исчез из виду. Засветившийся под покровом мечущихся искр Нарбондо хватал что-то невидимое, конвульсивно сжимая и раскрывая ладони и приближаясь нетвердыми шагами к расщелине, ширина которой достигла уже нескольких футов. А потом снующие частицы призрака Эдварда подтащили заходящегося нечеловеческими воплями нечестивца к самому краю разлома и швырнули его в бездну.
Сент-Ив успел заметить, как окутанный роем искр горбун ударился о скошенную стену провала, попытался за что-то уцепиться, а затем кубарем покатился в зияющую черноту. Низвергающиеся искры на несколько мгновений высветили глубоко-глубоко внизу геометрически правильную площадку с какими-то светлыми сооружениями, в которых Лэнгдон увидел то ли подземное кладбище, то ли руины древнего города. Чем бы, впрочем, увиденное ни являлось, оно растворилось во тьме, как только померкли искры.
Расщелина начала смыкаться. Гармонические колебания достигли крещендо, и Сент-Ив наконец-то стряхнул с себя завороженность разыгравшимся у него на глазах зрелищем. Сверху уже сыпались обломки, мраморный пол под ногами содрогался. Стеклянные панели на крыше и стенах брызнули осколками, и Лэнгдон, бросившись к портику, нырнул под сводчатую крышу, словно укрываясь от ливня. С крыши донесся скрежет разрываемого металла. Гондола опрокинулась носом вниз и, секунду-другую повисев на корме, полетела к полу, нацеленная стеклянным шаром на бушприте точно в сужающуюся пропасть. Выбросив мощную струю воздуха, трещина окончательно сомкнулась прямо на кабине, полностью ее уничтожив. По гладкому полу в разные стороны заскользили переломанные бамбуковые распорки, хвостовой руль и пропеллер.
В течение нескольких секунд от собора остался только чугунный каркас. Южный ветер весело гонял по полу угольную пыль. Уцелел только огромный витраж с изображением казни оксфордских мучеников. В разрыве облаков показалось утреннее солнце, и его лучи, пройдя сквозь изображение, заиграли тысячами цветов и оттенков.
XLIV
ВАЗОЧКА С ДЖЕМОМ
Погода выдалась просто замечательной, и теплый ветерок с запада прекрасно подходил для трапезы на свежем воздухе. Сент-Ив предавался размышлениям над феноменом дня рождения — вот и еще один подошел… Как же быстро летит время! Что ж, они перенесли несколько весьма ощутимых ударов судьбы, к числу которых Лэнгдон причислял и довольно прохладную и растерянную признательность со стороны короны. За уничтоженный дирижабль компенсации ожидать не приходилось, хотя Гвидо Фокса и арестовали. Его, как и лорда Мургейта, которому, согласно официальной версии, удалось удрать, предал де Грот.
