Элис поприветствовала детей, и рыбина в корзине привела их в неописуемый восторг, в особенности огромная пасть и зубы твари. Эдди немедленно разглядел ее военный потенциал против неприятельского слона, однако его мать придерживалась другого мнения и, закрыв корзину, сообщила детям о кулинарном предназначении щуки. Тех подобная перспектива не воодушевила вовсе.
— Мам, а я сделал парашют, чтобы сбрасывать солдатиков с дирижабля, как вот у папы будет, — в подтверждение своих слов Эдди продемонстрировал грязный носовой платок, число углов которого посредством нехитрой операции возросло до восьми. Привязанные к ним веревочки сходились на шее оловянного матроса.
— А он не действует, — разоблачила брата Клео. — У него семь солдатиков погибло во время испытаний.
— Да врет она! Один сломал ногу, и все. Я наложил ему шину…
Мальчик вынужден был прервать свое драматичное повествование, поскольку Клео втихаря опять запустила слона. Поставив удочку в угол веранды, Элис с корзиной в руках вошла в дом и направилась к кухне, но обнаружив по пути, а точнее, в гостиной мужа, задержалась. Сент-Ив сидел на солнышке в большом мягком кресле возле окна, с закинутыми на оттоманку ногами. На коленях у него, как всегда, уютно расположился кот Ходж.
Оба упомянутых предмета — кресло являлось одной из новомодных штучек со спиральными пружинами и богатой набивкой — Элис купила в Лондоне благодаря наследству. Вообще же большая часть расставленной по дому мебели различной степени древности досталась Сент-Ивам от тетушки Агаты, равно как и развешанные на стенах акварели с изображением полевых цветов и рыб. Гостиная, с ее турецкими коврами и панелями из полированного дерева, нынешней моде не отвечала, что Элис как раз и нравилось. Образы прошлого она находила успокаивающими и прекрасными.
Сент-Ив оторвался от томика «Воздушные корабли ВМС Великобритании» Бенсона и поднял глаза на вошедшую жену. Облачен он был в стоптанные тапочки и непотребного вида жилет, расшитый орхидеями и их нераскрывшимися бутонами, сохранившийся у него, очевидно, еще с университетских времен, когда Лэнгдон причислял себя к богеме. За многие годы жилет основательно истрепался, особенно на воротнике, но Сент-Ив часто надевал его по случаю особенно радужного настроения. Ковер вокруг кресла усеивали эскизы, книги и каталоги.
— Одна неделя! — сообщил он радостно.
— До чего?
— До готовности дирижабля к полету! Во всяком случае, так обещает Кибл, — Сент-Ив схватил со столика письмо и возбужденно помахал им. — Пришло с сегодняшней почтой! Кибл приложил подробный отчет — миниатюризация, тяговая мощность. Корабль просто ошеломительный, Элис! Пожалуй, первый в своем роде — жесткий каркас, понимаешь, сделан из гнутого бамбука, и на него натянута оболочка, и в результате форма сохраняется, даже когда корабль не используется. Сначала водородом наполняется его нос, поэтому подниматься он будет почти вертикально, но горизонтальное положение гондолы остается неизменным, поскольку она подвешена на маятниковом механизме. Будем держать его в амбаре. Я как раз разрабатываю способ оперативного смещения крыши, чтобы в случае необходимости быстро взлететь. Я еще не рассказывал об этом?
— Да всего-то раз десять, — весело отозвалась Элис. — Думаю, идея просто замечательная. Семья сможет удрать из страны тотчас, как только Скотланд-Ярд выпишет ордер на наш арест. Я буду держать сумку с вещами наготове.
Сент-Ив от души рассмеялся. Его переполняла радость от новостей о строящемся дирижабле, так что особого повода повеселиться ему и не требовалось.
— А что у тебя в корзине? — поинтересовался он. — Ужин или украшение на стенку?
— Ужин, скорее всего. Денек выдался нелегким.
Элис согнала Ходжа на пол, сняла мужнины ноги с диванчика, собрала разбросанные по ковру бумаги и положила их на оттоманку. Убедившись, что низ корзинки сухой, она поставила ее на бумаги.
— В каком смысле нелегким? — Лэнгдон открыл корзину. — Рыба все-таки тебя перехитрила, да?
— Перехитрила, но я ожидала этого. Старая мудрая рыбина, — и Элис рассказала мужу о незнакомце в лесу, об услышанном крике, о битве в запруде и странном происшествии с потревоженной щукой.
Дверь на кухню распахнулась, и в гостиную со стаканами лимонада на подносе вошел Хасбро, доверенный слуга Сент-Ива. Вместе с Лэнгдоном он пережил столько приключений, что его стоило бы именовать конфидентом, а не слугой, хотя именно с этого Хасбро и начинал. Тем не менее он держался старых привычек, которые отчасти и определяли его как личность. Элис с благодарностью приняла напиток: все-таки рыбалка в солнечный день — занятие довольно изнурительное. Сент-Ив отодвинул и сторонку стоявшую на столике механическую летучую мышь — автомат, созданный мастером Ламбертом из Парижа столь искусно, что он даже походил на чучело. Поставив стакан на освободившееся место, Лэнгдон вернулся к изучению содержимого корзины.
— Так ты говоришь, кто-то не только открыл ее, но и вытаскивал наружу щуку? И не украл ее?
— Да, что очень странно, особенно с учетом того типа в лесу. Пожалуй, мне ничего не угрожало, да и рыба как будто в порядке, но кто-то проявлял весьма нездоровое любопытство к корзине и моей рыбалке. К счастью, все закончилось благополучно, хотя я и оставила на речке свои сапоги.
— Принести сапоги, мэм? — осведомился Хасбро. — Я собираюсь на прогулку, могу пройтись и по речке, определенных планов у меня нет.
— Спасибо, Хасбро, — отозвалась Элис. — Если тебя не затруднит. Хотя искать их вовсе не обязательно.
Сент-Ив тем временем и сунул в плетеный короб голову и понюхал рыбу. Нахмурившись, он протянул корзину с уловом Хасбро и спросил:
— Чувствуешь запах? Не щуки, а какой-то еще. Плесень? На мох совсем не похоже. Но ощущается отчетливо.
Хасбро втянул носом воздух, затем немного подумал и повторил процедуру.
— Вареный пастернак, — вынес он заключение. — Уж точно не мох и не рыба.
— Я решил было, мышиный помет, хотя пастернак воняет похоже.
— Если вы не обидитесь за скоропалительный вывод, сэр, я бы обратил ваше внимание на вонючник.
— Да, и почти наверняка дистиллированный отвар, а не листья, надерганные в ближайшей канаве. Мох им не пропах.
— Вонючник? — переспросила Элис. — Уж не хотите ли вы сказать…
— Да, — прервал жену Сент-Ив, взяв щуку за пасть и хвост. — Несомненно, это болиголов пятнистый. «Сократова смерть», или цикута, дистиллированная до прозрачного состояния. Вот, смотри. Негодяй вспорол щуку чем-то острым — тщательно заточенным ножом или скальпелем — вдоль края спинного плавника, где разрез практически незаметен. Как видишь, он хотел добиться, чтобы яд гарантированно пропитал рыбу. Естественно, мы не знаем, насколько действенен изготовленный препарат и много ли его попало в ткани, — Лэнгдон перевернул рыбину. — Наверняка злодей влил еще и в рану от остроги, чтобы отравить плоть и с этой стороны. Если бы ты отдала ее миссис Лэнгли с просьбой нафаршировать и заварить, к ночи мы все были бы мертвы, в том числе и Эдди с Клео.
