Финн задумался о том, кто скрывается в другой комнате, о «его светлости». Что могло понадобиться какой бы то ни было светлости в трущобах, куда соваться человеку имущему попросту опасно?
Тем не менее присутствие этого типа придется учитывать, заключил мальчишка, не без удивления продолжая наблюдать за Нарбондо: доктор жадно, как настоящий дикарь, грыз кость. То ли зверски проголодался и теперь яростно наслаждался едой, то ли, напротив, запихивал в себя пищу, не чувствуя вкуса, лишь для того, чтобы поскорее покончить с удовлетворением потребностей организма. Хотя какое это имело значение?
Куда больше Финна сейчас занимала старуха во дворе. Что она за человек? Отнеслась к нему вроде по-доброму, но нет ли в том корысти или какого умысла? Ею двигали действительно благие намерения или хитроумный расчет? Но чего ей тогда надо? И вообще, она осознает свои желания или просто обманывает себя? Человеческие существа, рассуждал Финн, порой слишком сложны. Кошки более практичны…
Внезапно в комнате, вынырнув откуда-то из-за спины Нарбондо, появился тип с круглой лысой головой. Он объявил: «Она идет. Будет через минуту». И вышел.
Доктор, отослав Эдди в комнату к «его светлости», отер рот салфеткой. Похоже, что-то назревает…
Финн стал размышлять: если выполнить акробатический прыжок головой вперед, грамотно сгруппировавшись перед самым стеклом, его можно пробить. Ненавистная летная маска как раз пригодится — защитит голову и шею. Приземлится он по ту сторону стола и, пока Нарбондо станет выбираться из-под груды осколков, сможет промчаться в другую комнату, оглушить «его светлость» разрывами петард, схватить в охапку Эдди и вместе с ним удрать через окно к дальней открытой двери на мосту…
Тем временем Нарбондо принялся возиться с черепом, и тот внезапно ожил, ярко засверкав глазницами. В стекле противоположного окна на миг появился призрак юного висельника.
Потом загалдела толпа во внутреннем дворе, и кто-то громко заорал:
— Это он! Он!
Крикуна тут же грубо одернули:
— Да уж точно не твоя кривобокая мамаша, придурок недоделанный!
Теперь Финн со своего наблюдательного пункта призрака видеть не мог, однако догадался, что дух проецируется в результате манипуляций с черепом, который — к бабке не ходи — принадлежит повешенному мальчику. Горбун наклонил голову набок и сощурился, будто прислушиваясь к чему-то, что для Финна тонуло в гомоне толпы. Удовлетворенно хмыкнув, доктор снова занялся черепом — призрака затянуло назад в его узилище, светильник разом потемнел. А сам Нарбондо откинулся на спинку стула с очень довольным видом.
XIX
ЗАКУСОЧНАЯ «ПОЛЖАБЫ БИЛЛСОНА»
Ночь еще не вступила в свои права, когда Сент-Ив и Хасбро наконец-то вошли в гостеприимный зал закусочной «Полжабы Биллсона» на Фингал-стрит, Ламберт-корт, Смитфилд. Таверна располагалась совсем недалеко от северного конца Шу-лейн, где вполне можно наткнуться на призрак несчастного Чаттертона
[35] и духов смитфилдских мучеников
[36]. Мужчины заняли давно облюбованный угловой стол, благо таковой оказался свободен. Улица медленно тонула в тумане, в открытое окно тянуло ледяной сыростью. Уильям Биллсон лично принес желанным гостям кувшин с элем, а потом еще и два пустых бокала для ожидавшихся Джека Оулсби и Табби Фробишера, боевых товарищей Лэнгдона. Сент-Ив искренне надеялся, что те получили его телеграммы, отправленные в спешке из Грейвзенда. В противном случае им с Хасбро вдвоем придется через час отправляться в трущобы Спитлфилдза.
— Эта затея с выкупом вполне может оказаться ловушкой, — поделился Хасбро соображениями с хозяином. — Нарбондо запросто убьет мальчика, поклявшись, что злодейства у него и в мыслях нет, уж простите мою прямоту. Грош цена его обещаниям.
— И так же запросто возьмет у меня деньги за выкуп, — угрюмо кивнул Лэнгдон. — А времени подбирать изысканные выражения у нас нет. Я всецело с тобой согласен. Взять хотя бы Мэри Истман — она же не представляла для Нарбондо никакой угрозы, и все равно он ее убил. Щуку Элис отравил болиголовом без видимой причины. Заключил сделку с Гарри Мертоном и при первой же возможности предал его — обокрал, да еще потребовал компенсации за нарушение обязательств. Кто утверждает, будто у воров есть своя честь, на самом деле их не знает.
Он помолчал с минуту и продолжил:
— Хотя не могу не вспомнить о нашем приятеле Джордже. В переулке он вел себя как-то чертовски странно. Особенно под конец разговора — на него будто что-то нашло.
— Проблески искренности, как по мне, — согласился Хасбро. — Или раскаяния. Чем объяснить подобные душевные метания, не знаю, если только Джордж не совсем тот, за кого мы его принимаем.
— Господь свидетель, за кого только мы его сегодня не принимали! Одно ясно наверняка: он не знает Нарбондо, как знаем его мы — «по плодам его», как говорится в Библии
[37]. А ежели окажется, что душа у Джорджа все-таки имеется, ему угрожает опасность. Как бы то ни было, на сделку с Нарбондо я не пойду. Этой ночью мы нанесем удар, и будь что будет.
Хасбро кивнул, задумчиво потянул эль и произнес:
— Остается незначительный шанс, что после вашего согласия на встречу завтра утром они утратят бдительность. Вы верите в существование этого пресловутого заказчика?
— Могу предположить, что именно для него Кибл миниатюризовал лампу, — ответил Лэнгдон. — Чтобы заставить меня заплатить выкуп, бессмысленно что-либо выдумывать. Угрозы убийства — тем более что исходит она от самого Нарбондо — вполне достаточно. Посему усложнять историю ему незачем. Заказчик же естественным образом объясняет похищение — мотивация для преступления вполне здравая.
— Возможно, благодаря его участию мы выгадаем немного времени. Нарбондо настолько же алчен, насколько и кровожаден. Мертон намекал, что заказчик — особа высокопоставленная, что неудивительно, поскольку для оплаты заказа требуется целое состояние.
— Пожалуй, с помощью Кибла можно было бы установить его личность, — заметил Сент-Ив.
В этот момент дверь отворилась, и в закусочную вошли трое: Джек Оулсби, Табби Фробишер и парень, которого Лэнгдон ранее не встречал. Незнакомец был, скорее всего, ровесником Джека, а именно лет двадцати четырех — двадцати пяти от роду, и отличался пышными усами, а также отличной физической формой, вполне возможно, приобретенной на регбийной площадке. Он со знанием дела оглядел зал, в том числе и высокие дубовые стенные панели, установленные здесь еще за полвека до случайного визита в заведение Сэмюэла Джонсона
[38] или же за полтора до покупки заведения Уильямом Биллсоном, переименовавшим его в «Полжабы». Местечко воплощало в себе квинтэссенцию домашнего уюта: мягкие огоньки свечей, развешанные по стенам картины с парусниками, шипящий на вертеле гигантский кусок мяса, отличный эль, заполнявший кружки умиротворенных посетителей, которые сидели за дубовыми столами перед огромными блюдами с закусками и горячим, и, конечно же, прекрасная Генриетта Биллсон, проворно управляющая всем этим хозяйством, словно дирижер огромного оркестра.
