Поезд дернулся и затих, Сент-Ивы в компании Хасбро спустились на платформу и тут же увидели пробиравшихся к ним Табби и Гилберта Фробишеров, которые выглядели счастливыми и безмятежно раскормленными. На черном атласе двубортного смокинга Гилберта сверкали серебряные пуговицы размером в полкроны. Табби, мало заботившийся о моде, надел коричневый фланелевый пиджак и клетчатые брюки очень просторного кроя. Вместе Табби и его дядюшка потянули бы на весах далеко за тридцать стоунов
[19], но выглядели они бодрыми, приветливыми и готовыми с радостью отколошматить хоть самого черта.
На руке Гилберта повисла светловолосая женщина лет тридцати, удивительно миниатюрная и пышущая здоровьем. На ней красовалась шляпка с чем-то вроде небольшой вороны, прикрепленной сбоку булавкой невероятной длины. На конце булавки светился шар из полированного янтаря. Птица, полураскрывшая крылья, выглядела готовой взлететь. Шляпа казалась невероятно эксцентричной, но Элис подумала о том, что и ее собственный головной убор декорирован искусственной весенней мухой.
— Позвольте представить вам мисс Сесилию Бракен, — сказал им Гилберт. — Сисси, это мои давние и добрые друзья, Лэнгдон Сент-Ив, его жена Элис и неподражаемый Хасбро, именно так друзья зовут его.
Мисс Бракен сделала книксен, словно школьница.
— Очарована, мистер Неподражаемый, — сказала она Хасбро, после одарила Сент-Ива взглядом на удивление сладострастным — прямо-таки положила глаз, а затем быстро зыркнула в сторону Элис, смерив ее с головы до ног.
Табби, как заметила Элис, глядел в сторону, и в его манере среди прочего сквозили подозрение, отвращение и нетерпение.
— Сесилия… встретила моего дядю на Ямайке, — сообщил он. — Это было настоящее чудо…
— В самом деле чудо! — перебив племянника, воскликнул Гилберт, обращаясь к Сент-Иву. — Я, кажется, уже рассказывал вам о моей мисс Бракен — сразу после нашего приключения с гигантским осьминогом…
— Любовь вашей юности, насколько я помню?.. Я про мисс Бракен. Вы ее отыскали?
— Она скончалась несколько лет назад, увы… Но Сисси — дочь этой прекрасной женщины, мисс Бракен от мисс Бракен, если угодно. Не заслуженное мной счастье! Найти ее — поразительный поворот судьбы. Родилась и выросла в Кингстоне и оставалась бы там, если бы мы с Табби не увезли ее в Лондон, — старик посмотрел на мисс Бракен с нескрываемой гордостью.
— Как вам Англия? — спросил у миниатюрной женщины Сент-Ив.
— Холоднее, чем у матроса в заднице, — ответила та и громко расхохоталась, а следом от души засмеялся и Гилберт, приобнимавший ее за плечи.
— Иисус, Мария и Иосиф, — пробормотал Табби. — Какие места ей, однако, ведомы!..
Заметив, что Элис услышала его, он шепнул: «Прошу прощения, мэм…» — впрочем, без особого раскаяния.
Мисс Бракен тем временем сурово воззрилась на Элис и сказала:
— А у вас на шляпе, мэм, — неужели это муха? Я имею в виду, искусственная муха? Ну конечно, да, — она осклабилась. — Мы рыбачим и охотимся — мы с вами, ха-ха!
Она вскинула руку и потрепала воронье крыло.
— Слышал, Табби? Рыбачат и охотятся! — воскликнул Гилберт, чрезвычайно обрадованный этой остротой.
— Мой муж, ныне, слава богу, покойный, ловил кефаль в Блуфилдсе на что-то вроде вашей мухи, только вывязанной из козьей шерсти. Черная коза, хотя и не чернее его сердца, осмелюсь заметить.
— Есть не так много вещей, на которые вы не осмелитесь, — отозвался Табби. — Поведайте им прискорбную историю о кончине вашего мужа, мисс Бракен.
— Ему перерезали горло, — равнодушно ответила маленькая женщина, не сводя взгляда с Табби. — От уха до уха, довольно глубоко, так что у него голова сдвинулась, — а затем она сообщила уже остальной компании: — В преступлении никто не признался. Я понимаю — я бы тоже не призналась. Но случись мне встретить его убийцу — ей-богу, не пожалела бы гинеи. Он — если это был мужчина — оказал мне услугу. Хотя это могла сделать и женщина. Мой муж был редким ублюдком, который причинил женщинам много зла, как и мне. Он умер смертью, которую заслужил.
— И однако вы, должно быть, преданно любили этого человека, пока были в браке с ним, — обронил Табби, сочувственно покачивая головой. — Вы ведь были с ним обвенчаны, мисс Бракен?
— Мы тут наняли человека, который проследит за сохранностью вашего багажа, — поспешно вмешался Гилберт, жестом подзывая грустного мальчишку в ливрее и скверно сидящих штанах, явно купленных в лавке старьевщика на Тауэр-хилл. — Мой кучер ждет нас с припасами: шампанское, птифуры и канапе — то, что французы называют amuse-bouche
[20], сладкие и пикантные сразу, ха-ха! Это предотвратит каннибализм в ожидании прибытия Джеймса Хэрроу. Он рвется спуститься в пещеру завтра после полудня. Возможно, пока мы тут беседуем, он уже ждет нас где-то на полпути. Он везет целый вагон снаряжения из Чизвика, где живет со своей сестрой. Ужасный стыд, что многим из нас не удастся присоединиться к этому предприятию, но Бюро здесь тверже алмаза. Они такие упрямые — боятся нового обрушения и стремятся избежать массовой гибели.
Они вышли из здания вокзала — багаж несли следом — и зашагали туда, где их ждала карета Гилберта, запряженная четверкой лошадей. Кучер-кокни, Боггс, был занят перевязыванием вожжей, одна из которых почти оторвалась, и Гилберт пошел к нему, чтобы дать парню совершенно необходимые советы. Мисс Бракен поспешила следом. Элис, Хасбро, Сент-Ив и Табби забрались в экипаж, а мальчик в ливрее принялся крепить сумки на запятках.
— Это вот там, — сказал Сент-Ив, показав в сторону Темзы, где виднелся целый ряд рухнувших зданий, ярдах в двадцати вдоль береговой части Аппер-Темз-стрит.
Сам провал был скрыт ограждениями, возведенными Бюро работ. Невдалеке за ними, очень близко к Суон-лейн, у подножья лестницы горела куча мусора, и в отсветах огня можно было разглядеть пылающие обломки фургона, который каким-то образом сорвался с набережной выше по реке — еще до начала опасного участка.
— Гилберт и мисс Бракен, похоже, собираются прогуляться, — заметила Элис, наблюдая, как упомянутые персоны неторопливо идут вдоль ограды. Боггс все еще возился с вожжами, а Джеймс Хэрроу не появлялся. Элис взяла с подноса с набором канапе кусочек хлеба с пастой из копченого лосося. Она решила есть не больше, чем остальные четверо, ибо через час им предстоит насладиться одним из обильных ужинов Генриетты Биллсон.
— Мне не помешал бы бочонок этого шампанского, — вздохнул Табби, отпивая сразу полбокала. — Но еще чуть-чуть — и я скажу что-нибудь, что выставит меня неблагодарным ничтожеством, посему я буду практиковать умеренность.
— Ни в коем случае, — возразил приятелю Сент-Ив. — Позвольте мне долить ваш бокал. Вы среди друзей. И вы совершенно неспособны быть ничтожеством.
