— А это моя маленькая шалость, — сказал Смайти, усмехаясь. — На самом деле я некоммерческий джентльмен из Шордича.
— А этот великолепный особняк, смею предположить, еще одна ваша маленькая шалость? Прошу вас выпустить меня из экипажа, сэр. Я переменила решение и все же доберусь до отеля.
— Да неужто? А я вам скажу на это, что вы наконец-то дома. И этот дом лучше любого отеля. Осмелюсь заметить, что вы найдете его забавным. В доме мистера Клингхаймера, мэм, всё не то, чем кажется. Если вы не принадлежите к его постоянным обитателям, всё будет выглядеть для вас сплошной неразберихой. Но со временем вы научитесь это ценить, уверяю вас, и вам лучше поверить мне. Или мне придется заставить вас образумиться!
Хиллман распахнул створки ворот, и коляска тронулась. Мисс Бракен рванулась вбок, толкнула дверцу и попыталась выскочить из экипажа, но Смайти, ухватив ее за руку, помешал, а Хиллман кинулся к дверце и захлопнул ее снова. Тогда мисс Бракен начала визжать и попыталась вырваться от Смайти, видя, что ворота все еще открыты, хотя ситуация может быстро поменяться. Однако Смайти навалился на нее, прижав ее к сиденью и закрывая ей рот ладонью, а кучер быстро въехал во двор особняка.
Дотянувшись до шляпки, мисс Бракен выдернула длинную булавку, державшую ворону, и изо всех сил вонзила ее в живот Смайти. Очень острая булавка легко проткнула рубашку и вошла в живот. Выдернув ее, мисс Бракен стала вонзать булавку снова и снова, наваливаясь на нее, чтобы всадить глубже, в надежде проколоть что-нибудь жизненно важное. Конечно, лучше бы сердце, если уж хочешь кого-то убить, вот только ребро отведет булавку в сторону или сломает…
Она нырнула вперед, втянув голову в плечи, чтобы сделаться менее уязвимой, когда Смайти сгреб ее за воротник, осыпая ругательствами и брызжа слюной в лицо. Отпустив ее, он схватился за бока, задыхаясь от боли и ярости, а мисс Бракен в последней отчаянной попытке всадила иглу ему в правую кисть, жестко наткнувшись на кость. Рот Смайти распахнулся в хриплом выдохе, мисс Бракен снова завизжала, и тогда левой рукой он сильно ударил ее в висок — так, что слетела шляпка. Потом рука Смайти сомкнулась на ее горле, отводя назад голову и пресекая крики. Кучер остановился, ворота каретного сарая затворились, и мисс Бракен, отчаянно борясь за вдох, успела увидеть, как нога Смайти вышибла ворону на пол и раздавила — из вороньей головы вылетел клок ваты.
XXIV
ИЗ ОГНЯ ДА В ПОЛЫМЯ
Сент-Ив выбрался из кеба на Кэвендиш-сквер и зашагал по Уигмор-стрит, размышляя, что может дать визит к нечестивому доктору Пиви, если вообще может хоть что-то дать. Упоминать что-либо связанное с Сарой Райт, вероятно, смертельно опасно, особенно, так сказать, в собственном логове Пиви — после беседы с Килнером это было совершенно ясно. Сент-Ив задумался, не отправиться ли в «Полжабы Биллсона» и взять с собой Табби и Хасбро. Табби способен достаточно убедительно изобразить душевнобольного, чтобы сделать их визит правдоподобным, а беседовать с Пиви с двумя спутниками за спиной куда проще.
Но о чем он собирается расспрашивать нечестивого доктора? Здесь определенно понадобится деликатность. Пиви будет меньше расположен к откровенности, да и вообще к беседе, если перед ним окажутся три человека, а вот в разговоре один на один этот тип, будучи, очевидно, самонадеянным до беспардонности, может отпустить поводья и совершить какую-нибудь оплошность.
Сент-Ив свернул на Уимпол-стрит, шагая с напускной беспечностью, пересек Куин-Энн-стрит и ближе к углу Нью-Кэвендиш-стрит увидел впереди лечебницу «Элизиум» — элегантный ландшафт пустынен, ворота заперты. Это было строгое кубическое трехэтажное каменное строение, в окнах с железными рамами — прочные средники, видимо, выступающие в роли решеток. Под сенью дерев стоит домик привратника с распахнутым окном, и во внутреннем полумраке виднеются очертания человеческой головы. В том, чтобы поболтать с привратником, точно никакого риска нет. Сент-Ив подавил робкие увещевающие голоса в своем сознании, пропустил экипаж и фургон с сеном, а затем целеустремленно пересек улицу. Теперь ему удалось рассмотреть лицо привратника: коренастый, невысокий лысеющий человек в очках, лет семидесяти — очевидно, никакой угрозы собой не представляет.
— Добрый день, — сказал Сент-Ив в окно, на что человек поднял глаза и доброжелательно улыбнулся.
— Я бы решился даже назвать его великолепным днем, сэр, — ответил он. — Что есть, то есть. Чем я могу служить вам, мистер…
— Бродбент, — подсказал ему Сент-Ив.
— Что привело вас в «Элизиум», сэр?
— Мы с моей женой несколько отчаялись обеспечить уход за братом жены. Он совершенно безумен, видите ли, хотя и безвреден. Мы держали его у себя год, полагая, что это в его интересах — быть среди родных лиц, так сказать, — и что мы в состоянии способствовать улучшению состояния его рассудка. Но мы начинаем уставать от этого. Безнадежная затея. Похоже, что заботиться о нем — это не в наших интересах, если сказать откровенно. Боюсь, я утратил способность отыскивать подходящие банальности и эвфемизмы. Мы на пределе наших возможностей.
— Такое часто случается, — кивнул со знанием дела привратник. — Люди в большинстве своем весьма добры, насколько я могу судить, но в случаях, подобных описанному вами, эта доброта не спасает при плохой осведомленности. В итоге безумец просто потащит близких вниз за собой. Плыть против прилива невозможно, увы.
— Теперь я совершенно в этом убежден.
— Поэтому вы хотели бы взглянуть на клинику?
— Да, снаружи и внутри, если позволите, хотя я уже могу сказать, что наружный вид прекрасно отражает название лечебницы.
— Все дело в четкости планировки, сэр, без сомнения. Ее целительное действие на смятенный рассудок иногда молниеносно. Я вызову кого-нибудь из персонала, мистер Бродбент, — привратник надавил на кнопку дверного звонка, взял переговорную трубку, секунду вслушивался, затем попросил своего собеседника подойти к воротам. В молчании прошла минута, а затем человек в белом лабораторном халате вышел из центрального входа лечебницы. Прикрыв за собой дверь, он прогулочным шагом одолел расстояние до ворот, которые отпер железным ключом, висевшим у него на шее.
— Входите, мистер Бродбент, — учтиво пригласил привратник. Сент-Иву старик даже понравился. В нем не было совсем ничего подозрительного, а вот служитель показался Сент-Иву смутно знакомым — будто бы где-то в далеком прошлом их пути уже пересекались.
— Мы не встречались прежде? — спросил сотрудника клиники Сент-Ив, пока тот запирал за ним ворота. — Ваше лицо мне знакомо.
— Нет, сэр, — ответил мужчина в белом халате, взглянув в лицо Сент-Иву. — Кажется, я слышал, как Лестер назвал вас Бродбентом?
— Именно так. А ваше имя?
— Уильям, сэр. Я никогда не встречал никого по имени Бродбент, хотя знал мистера Нерроуза
[32], когда был мальчиком. Это был мой школьный наставник на протяжении многих месяцев — и моего брата тоже, — пока не удрал с кухаркой, то есть, я имею в виду, это мой наставник удрал. А брат помер.
