Глава 39
Утро начинается со скандала.
Меня будит доносящийся с улицы гвалт. Когда сеньоры и синьорины штурмовали модный дом и то тише было. Я приподнимаю голову и разочарованно хлопаю по смятой подушке слева. Тепло выветрилось, значит Ирвин встал давно. Не скажу, что я мечтала непременно проснуться вместе, да и очевидно, что Ирвин ушёл разбираться с толпой, но вопреки здравому смыслу на языке чувствуется привкус брошенности.
— Я же говорил Я умный.
— Доброе утро, Сквозя. Что ты говорил?
— Что скоро птенцы будут. А там — дураки!
Ну да, птенцы… О предохранении я не то чтобы не подумала, просто чувствую себя вполне здоровой, а с модным домом о финансах я могу не беспокоиться. И лучших целителей себе приглашу, и няню птенцам найму, чтобы помогала. Независимо от Ирвина.
Потянувшись, я ощущаю в теле приятную ломоту — напоминание о сладкой бурной ночи.
Дальше игнорировать набирающий обороты скандал как-то неправильно. Я ненадолго уединяюсь в уборной. Когда я возвращаюсь, Сковзя топчется по лавандового цвета юбке. А, нет, по платью. Я прищуриваюсь:
— Не моё.
То ли радоваться заботе, то ли задаваться вопросом, откуда в доме запас женских нарядов. Ирвин часто приводит?
— Гроза дома заказала, — поясняет Сквозя.
— Экономка?
— Кар-р.
Приятно…
Одевшись, я собираю волосы в высокий хвост, подкалываю концы, чтобы не болтались и спускаюсь в гостиную.
Вот так сюрприз… Толпа собралась перед входом, а передовая группа и вовсе вторглась в холл, где их и остановили Ирвин, Кай и лакей, чьё имя я ещё не запомнила.
— Ё-о-опрст, — выдыхаю я. Знакомые лица.
Впереди давешний страж, надут и преисполнен собственной важности. За его плечом держится жрец. Опознаю исключительно по белым одеждам. Замыкающим в тройке Бирон Грушич. Сынуля дёрнул? Фирс здесь же, но держится от старших на небольшом расстоянии. Видимо, уважение изображает. В его объятиях рыдает драгоценная тётушка.
— Синьорина Иветта, разрешите подавать завтрак? — экономка подкралась незаметно.
— Ирвин…
— Сеньор справится.
Как же хочется пойти и без затей угостить Фирса вазой. Авось, в мозгах просветление наступит.
— Сеньор Мэгг, я повторяю в последний раз. Освободите деввушку, или я вызываю подкрепление.
— Дорогая, ты проснулась? Доброе утро.
— Доброе утро. А что здесь происходит?
Ирвин знаком показывает остановиться.
— Лейсан! — экзальтированно вскрикивает тётушка, бросается ко мне, но Кай заступает ей дорогу. — Лейсан!
Тётушка вновь повисает в объятиях Фирса.
— Ирвин, кажется, тётушке плохо. Мы можем пригласить к ней целителя?
— Дорогая, не волнуйся. За целителем уже послали.
— Лейсан, — вступает Бирон. — Немедленно иди сюда.
— С какой стати? — может, мне стоило вовсе его игнорировать?
Я скрещиваю руки на груди и всем своим видом показываю, что идти никуда не собираюсь. Ещё не хватало!
Как же я благодарна Ирвину, что он взял меня под крыло и убедил не возвращаться во флигель.
— Уважаемый хранитель порядка, — в обращении Ирвина нет ни капли уважения, лишь бесконечная насмешка, — как видите, синьорина пребывает в моём доме добровольно и может покинуть его в любой момент. Однако не хочет.
— Синьорина Лейсан дочь общины, — отрезает молчавший до этого жрец.
— И? — усмехается Ирвин.
— Как служитель Нексин Всеблагой, я имею право забрать синьорину.
— Имеете, — легко соглашается Ирвин.
Что?!
Пора спасаться бегством?
— Тогда, — жрец жестом показывает Бирону пойти и забрать меня, но Кай моментально делает один великанский шаг и заступает дорогу.
— В общем и целом вы действительно имеете полное право забрать синьорину, однако этот дом общине не принадлежит, и пройти дальше я вам… запрещаю. Дорогая, если ты хочешь отправиться с этими людьми, пожалуйста.
— Обойдусь.
— Уважаемый хранитель порядка, пожалуйста, вспомните, что синьорина дочь общины, а не преступница. Забирать синьорину силой вы не имеете права, синьориа совершеннолетняя.
Тётушка, притихшия было на плече Фирса, бессвязно вскрикивает, театрально хватается за серце и оседает на пол.
— А-а-а-а, — истошно стонет она. — Лейсан, я так заботилась о тебе. За что ты меня убиваешь? А-а-а… Лейсан, ты хочешь, чтобы я умерла? Сердце…
Ей действительно плохо? Накрутила себя, давление подпрыгнуло — легко могу поверить. К горлу подкатывает тошнота. Я так и не научилась равнодушно встречать эмоциональный шантаж. Хотя я твёрдо знаю, что если человек не хочет тебя отпускать, вырваться можно только с мясом и кровью, внутри всё равно свербит — сидела бы тихо, слушалась бы, и тётя была бы в порядке. Это из-за меня…
— Положите сеньору на диван, — распоряжается Ирвин.
— Лейсан, умоляю тебя, пойдём.
— Куда, тётушка? — я подхожу ближе, но предусмотрительно сохраняю дистацию. Схватить себя я не позволю.
— Домой.
Она смотрит на меня с надеждой, продолжает держаться за грудь, но, надо же, уже готова встать
— А потом?
— В храм пойдём. Вместе примем наказание и будем учиться смирению.
У-у-у…
— Тётушка, я не хочу с тобой ссориться.
Любила ли эту женщину настоящая Лейсан? Родственников не выбирают, и я люблю своих родителей и брата со всеми их недостатками. Ради них я попытаюсь наладить мосты. Но я никому не позволю ломать свою жизнь.
— Пойдём, Лейсан.
— Тётя, ты следуешь заветам Нексин Всеблагой, это твоя вера. Я повзрослела, и моя вера моё дело. Я отрекаюсь от Нексин Всеблагой.
— Лейсан! — восклицают тётя и Бирон напару.
Жрец замахивается, но я слишком далеко от него стою, не ударит.
— Сердце! Умира-а-а-ю.
Что же, я пыталась.
Как же тошно…
— Ни капли совести? Посмотри, что ты делаешь с той, кто заменила тебе мать, кто заботилась о тебе, ночей не спала!
Что она со мной делает? Спускает моё наследство в кошельки жрецов, выдаёт замуж за картёжника.
На глаза наворачиваются слёзы, но я твёрдо стою на своём. В груди зарождается и поднимается волна злости. Ненавижу эмоциональный шантаж. В исполнении близких это особенно подло. Я отворачиваюсь. Случайно получается, что я смотрю в окно, а в этот момент через толпу к дому пробирается Ольза. И, надо же, она не одна, а вместе с братом.
