Полистав оглавление, девушка остановила взгляд на коротком названии: «Roboris alveus». Открыла нужную страницу и пробежала глазами по строчкам.
– Мне еще нужны Кое-какие ингредиенты… Сможешь раздобыть?
– А какие именно?
– Бычья кровь, кора можжевельника, костная мука, соль. Еще три красные толстые свечи, четыре черные и спички. Остальное в лесу сама найду.
Домовой некоторое время просто смотрел на нее, сосредоточенно наматывая длинную косичку бороды на палец.
– Зачем тебе все это? Нечистым попахивает… Чем-то не из этого мира. Неужто за Грань решила наведаться?
– Ты поможешь или нет? – стало как-то неуютно под пытливым взглядом голубых глаз.
Он ничего не ответил. Постоял пару секунд, переминаясь с ноги на ногу, затем щелкнул пальцами, да исчез. Оставалось надеяться, что отправился за перечисленным.
Сайена собиралась обратиться к особой магии, нарушить границы здешней энергии. Не той, что владеют люди, населяющие Витморт, а той, которая витает в воздухе, спит в воде, движется в каждом дереве, растущем на этой земле. Она принадлежит миру духов и редко отзывается на зов живых. Но попытаться стоило. Ведь только так можно вернуть себе часть силы.
Хотя нет, не вернуть.
Взять взаймы.
Интерлюдия
29 лет назад. Тир-Линн
Полупустые комнаты лазарета вновь наполнились женским криком. Бледный от бессонных ночей темноволосый мужчина подскочил уже в сотый раз, бросаясь к закрытым дверям палаты.
– Нет, Кастин! – перехватили его сильные руки. – Ты же знаешь, что ничем ей не поможешь…
Печальные карие глаза Мара немного успокоили, но крик Элен по – прежнему сжимал сердце в колючие тиски.
– Она уже четвертые сутки мучается! Я не могу этого выдерживать!
– Успокойся, друг. Ритуал и так передает часть боли тебе.
– Боги, но, если она так кричит, какая же чудовищная боль осталась ей… – он устало уронил руки вдоль тела, прислонившись к стене прямо напротив двери, гипнотизируя её глазами стального цвета в темных, от бессонных ночей, кругах.
– Как вы всё-таки решили назвать его? На каком имени остановились? – попытался отвлечь его Мар.
– Артан… – голос дрогнул, и лицо мужчины немного просветлело, – мы долго спорили…
Мар улыбнулся.
– Элен, так я понимаю, настаивала на Тароне?
– Ну, естественно… Женщины никогда не забывают свою первую любовь.
В голосе Кастина просквозил отголосок старой ревности.
– Брось! Неужели до сих пор не успокоился с тех давних школьных дней?
– Я даже не знаю где он сейчас… Не видел с выпускного бала Харбоны, – продолжал развивать тему, неотрывно глядя перед собой.
– В конце концов! Элен – твоя жена, а не его, оставь давнюю вражду в покое. Мы все были детьми.
Кастин хмыкнул, взглянув на друга.
– И, тем не менее, она рьяно желала назвать сына его именем.
Они немного помолчали, вспоминая каждый свое.
– О Боги, у меня внутри все буквально разрывает на части… – прошипел, сжимая кулаки.
Мар в молчаливом участии сжал его плечо.
– Неужели, все женщины так рожают!
– Ясно видно, у Элен осложнения… Да и беременность протекала трудно, сам знаешь.
Кастин нахмурился.
– Что-то не так.
– Что?
– Она молчит…
Дверь открылась, и из палаты вышла усталая печальная женщина в белом.
– Как она? – бледнея еще больше, прошептал Кастин, – что с ними?
– Мне очень жаль…
Он стал медленно оседать на пол, сползая прямо по стене, на которую опирался. Мар прищурился, всматриваясь в лицо женщины. Что-то настораживало в выражении ее лица.
– Говорите яснее, – жёстко выговорил он.
– Она очень слаба, а ребёнок… не выжил.
Кастин подскочил, со стоном метнулся в палату, бесцеремонно отталкивая останавливающую его лекарку. Мар же продолжал искать в ее чертах ответы.
– Это всё? – вкрадчиво произнес он.
Она вздрогнула, и, скрывая себя за слезами, удалилась. А оборотень продолжал анализировать свои ощущения.
И почему в лазарете так мало народа?
* * *
Элен тяжело дышала, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то… Где её малыш? Почему ей не дали ребеночка? Она отключилась всего на пару минут, но это было простительно – ведь она так долго заставляла себя быть в сознании. Ну, где же сыночек!? Взгляд поймал какое-то движение, и женщина узнала сквозь туман лицо мужа. Попыталась улыбнуться. Но почему у него вода на щеках? Слёзы? Или это иллюзия навязчивого тумана?
– Кастин, – прошептала, удивляясь тому, как слабо звучит голос, – ты видел нашего сыночка? Где наш мальчик? Почему я его не слышу?
– Любимая, – он закрыл глаза, целуя её руку, – все будет хорошо, малышка. Спи… Тебе нужно отдохнуть.
Кто бы знал, чего стоило ему не завыть в голос, глядя на измученное бледное лицо жены в ареоле разметавшихся по подушке спутанных каштановых волос. Проследив, как зеленые глаза закрываются, он поцеловал её в сухие губы.
– Спи, родная. Тебе предстоит еще много боли… От которой никакие отвары не помогут.
* * *
Рамилена была лучшим акушером. Ещё ни один ребёнок или роженица не погибали в ее смены. Но сейчас у неё тряслись руки. Роды были очень трудными, а действо, которое они с лекаркой должны были совершить, тянуло как минимум на пожизненный срок в замке Гратс – самой жуткой тюрьме королевства, а максимум – на вечность во мраке Нави. Но не от этого у нее сжималось сердце. Слишком большим грехом считалось убийство, а убийство новорожденного сродни проклятию. Но Верховный маг, первый советник короля приказал это свершить…
Роженица в последний раз закричала, вкладывая в потуги все силы, и потеряла сознание. Рамилена тут же заворожила уже было крикнувшего мальчика на руках у лекарки.
– Ты знаешь, что делать, – прошептала та, вручая ей мокрого младенца.
В молчании укутав его в простыню, акушерка вышла в потайную дверь, ведущую в подвалы, а затем и к тайному выходу к лесу.
Она плакала. Прижатое к груди горячее тельце светилось жизнью и… магией. Да! Этот ребёнок уже обрёл права на своё существование. Серебристые глазки так доверчиво и уже осмысленно смотрели на неё! Женщина еще крепче прижала к себе крохотный свёрток, и быстрее пошла по темному коридору. Наконец показался выход. В ночном небе вовсю светила полная луна, приглушая даже яркость звёзд. Младенец заворочался в ткани, и Рамилена вновь взглянула на маленькое личико.
