- Что вы имеете в виду? - спросила Дженна, поднявшись.
Мужчина присоединился к ней у перил, и она отметила про себя, что его движения были уверенными и грациозными.
- Это не первоначальный замок.
- Но в буклете говорится, что шато Бошам охраняет долину с одиннадцатого века. Это ложь, придуманная с целью привлечения постояльцев?
- Шато Бошам действительно было построено в одиннадцатом веке, но речь идет не об этом, а о другом здании. Первоначальный замок разрушился в шестнадцатом веке. Вон там за деревьями справа можно увидеть руины крепости.
Он указал ей рукой на группу деревьев, и перстень с печаткой на его мизинце заблестел на солнце. Присмотревшись, Дженна увидела остатки каменной кладки.
- Семья д’Юсей построила этот замок, когда старый пришел в негодность, и назвала его шато Неф.
- Значит, я остановилась в пятисотлетием замке, а не в тысячелетнем.
- Надеюсь, вы не сильно расстроились?
- Ничего, переживу.
- Я на это надеюсь. Было бы жаль, если бы вы уехали отсюда неудовлетворенной.
Это прозвучало двусмысленно, и по спине Дженны пробежала дрожь. Неужели из-за смены часовых поясов у нее разыгрались гормоны?
- Вы уже осмотрели шато?
- Еще нет. - В рекламном буклете предлагался ряд экскурсий, но Дженна не записалась пока ни на одну из них. - Я решила отдохнуть денек, погрузиться в атмосферу.
- Боюсь, вы не сможете полностью в нее погрузиться, не познакомившись с историей шато. Вы знаете, к примеру, что в его винном погребе собирались члены роялистской организации «Роты Солнца» во время Белого террора?
- Что такое Белый террор?
- Период, когда роялисты жестоко мстили тем, кто поддержал революцию. - Мужчина улыбнулся, и на его левой щеке появилась ямочка. - Вот такая была у нас революция.
- То есть они восстали против восставших?
- Мы предпочитаем думать, что они пытались сохранить традицию. Они нападали первыми, чтобы самим не лишиться головы.
- Никто не хочет лишиться головы, - пробормотала Дженна.
Интересно, как много женщин потеряли из-за него голову? Она встречала мужчин, подобных ему. Конечно, не таких красивых и обходительных.
Мужчины вроде него самые опасные, потому что они вводят женщину в заблуждение. Они подкупают тебя своими безупречными манерами, заставляют думать, будто им нужен от тебя не только секс. Ты сама не замечаешь, как оказываешься марионеткой в руках искусного соблазнителя.
- Иногда потерять голову может быть довольно весело. Как вы считаете, мадемуазель?
- Мой опыт говорит обратное, - ответила Дженна.
- Возможно, потому, что у вас не было правильного опыта.
Если бы они находились в Нантакете, она прямо сейчас послала бы его куда подальше. Но то ли из-за расстройства суточных биоритмов, то ли из-за шампанского вкупе с головокружительной атмосферой Прованса она продолжала смотреть в необыкновенные синие глаза мужчины.
- И что стало с теми людьми, которые восстали против восставших? Они остались живы? - спросила она.
- Чтобы это выяснить, вам придется записаться на экскурсию по замку. - На его щеке снова появилась ямочка. - Или, может, вы предпочтете индивидуальный тур?
По ее спине пробежала дрожь возбуждения.
- История Франции - это моя страсть, - сказал он. - В особенности история семьи д’Юсей.
Неужели он предложил ей стать ее персональным гидом?
- У вас не возникнет проблем с руководством отеля? - спросила она, не зная, оказывает ли отель подобные услуги. Мне не хотелось бы забирать вас у других гостей.
Уголок его рта приподнялся в улыбке.
- Уверен, другие гости это переживут.
Дженна принялась задумчиво вращать в руке свой смартфон. Какого черта она медлит с ответом? Ей предложили прогуляться по замку, а не выйти замуж. Кроме того, с этим человеком весело. Если он начнет ее утомлять, она может в любой момент сослаться на расстройство биоритмов и уйти.
- В таком случае я с удовольствием принимаю ваше приглашение на экскурсию.
- Замечательно. Кстати, меня зовут Филипп.
- Я Дженна Браун.
- Enchante
[3], Дженна.
Удивительно, как чувственно и экзотично может звучать простое американское имя благодаря французскому акценту. Особенно когда обладатель акцента смотрит с восхищением на обладательницу имени.
По коже Дженны снова пробежала приятная дрожь, и она забыла о правилах, которым четко следовала дома.
Филипп жестом указал ей на дверь:
- Ну что, пойдем?
Обходя свой столик, Дженна взяла бокал с шампанским. Она была готова к приключению.
- Вы говорите, аукцион?
- Да, благотворительный аукцион, - ответила Дженна. - Люди предлагали цену за участие в разного рода мероприятиях, которые проводились в отелях сети «Мерчант». Вся прибыль от аукциона пошла на строительство клиники для реабилитации наркозависимых на мысе Кейп-Код. В нашем районе эта проблема весьма актуальна.
Они спускались по каменной винтовой лестнице. Может, Филипп и флиртовал, когда предлагал ей экскурсию по замку, но, к удивлению Дженны, он весьма серьезно отнесся к обязанностям гида. Он прочел ей целую лекцию об истории района и яркой роли, которую сыграла в ней семья д’Юсей.
В какой-то момент разговор переключился на нее, и она рассказала ему о наследстве, благодаря которому она оказалась во Франции.
- Вы нашли прекрасный способ распорядиться деньгами, - сказал Филипп.
- По правде говоря, когда моя подруга Ширли уговорила меня поучаствовать в аукционе, помощь наркозависимым не была моей главной целью. Я хотела приключений.
- Правда? - спросил Филипп, остановившись.
Если он решил, что она богатая американка, которая захотела провести отпуск в Европе, а заодно поучаствовать в благотворительном мероприятии, сейчас он сильно удивится.
- Я работаю медсестрой в доме престарелых на острове Нантакет. Одна из моих пациенток оставила мне наследство при условии, что я потрачу эти деньги на какое-нибудь интересное приключение.
- Какое странное условие.
Если Филиппа и разочаровало, что она не богата, он не подал виду.
- Если бы вы знали Беатрис, вы бы так не сказали. Она была яркой и эксцентричной, как тетушка Мейм из старой комедии. Она до последнего дня своей жизни носила шелковое кимоно и красила губы алой помадой, - улыбнулась Дженна, вспоминая Беатрис. - Мы вместе смотрели документальные фильмы о путешествиях, и она смеялась надо мной из-за того, что я почти нигде не была. «Если ты будешь продолжать в том же духе, когда ты состаришься, тебе будет не о чем рассказать своим внукам», - часто повторяла она.
