— Неужели таких малышей отпускали одних?
— Не всех. Но большинство. Неблагополучные вообще сами себе предоставлены лет с трех. А я всегда была очень смышленой, ответственной. За меня были спокойны.
— Меня родители опекали чуть ли не до института.
— В больших городах так. В малых — дети очень самостоятельные. Хотя, узнай моя мама, что я в четыре года одна в лес ходила, бабушку бы отчитала, а меня в угол поставила.
— Что стало с Богданом?
— Не знаю. Он пропал.
— Вместе с матерью?
— Да. Я пыталась вынюхать, что с ними случилось, но безрезультатно. Решила для себя, что Олеся взялась за ум и уехала из Приреченска. Богдан говорил, что его новый «папа» хороший. Добрый и много не пьет. Ездит на большой машине. Фуре, наверное. С керамического завода в те годы было много поставок в разные города и даже за границу. Там научились фигурки мировых политиков делать, и они пользовались большим спросом. Так что вся стоянка была забита грузовиками. И многие женщины таскались туда, чтобы знакомиться с водителями и экспедиторами.
— Эй, голубки! — прервал их Олежек. — Хватит ворковать. Давайте потанцуем!
Пока Леша и Оля беседовали, он организовал дискотеку. Подсыпал еще угля в мангал для того, чтобы был мигающий свет, включил музыку на телефоне. Играло что-то модное, непонятное Раевскому.
— Ты же знаешь, я не танцую, — бросил он и вернулся к шашлыку. Тот остыл, но все равно остался вкусным.
— А девушка-красавица? — Олежек протянул руку Оле.
— Я тоже. У меня нет чувства ритма.
— Смотрите, даже Иванушка пляшет, — весело крикнула Алена, указав на прыгающего козленка. — У него тоже его нет.
— Как и чувства стыда, — проворчал Леша. Он, танцуя, выглядел смешно. Как-то попал под объектив видеокамеры, снимающей школьный выпускной, и был запечатлен. Трех секунд в кадре хватило, чтобы понять: больше никаких телодвижений под музыку.
— Оленька, тут все свои, не стесняйся, — не думал отставать от гостьи Олежек.
Та не стала артачиться и дала увлечь себя на танцпол, роль которого выполнял вытоптанный участок перед крыльцом. Три человека и парнокопытное животное слились в едином порыве. Все танцевали ужасно. Но их это не заботило. Особенно Олежку. Он выделывал разные фигуры, и его тучное тело колыхалось, как желе. Леша сгорел бы на его месте со стыда. А друг кайфовал. И кружил девушек, то одну, то другую. Они хохотали, Иванушка блеял. Всем было хорошо, кроме Леши. Он думал о мальчике Богдане, с которым его спутали, и это мешало расслаблению.
Тем временем на смену танцевальной композиции пришла медленная. Олежек с упреком воззрился на друга. Его взгляд говорил: неужели ты не пригласишь понравившуюся девушку на танец? Я, конечно, могу с обеими танцевать, но это неправильно. У каждой дамы должен быть свой кавалер. И если не с тобой Оля станцует, то с Иванушкой, а он, между прочим, козел!
Пришлось Раевскому встряхнуться и пригласить Олю. С медленными танцами дела у него лучше обстояли. Прижал женщину к себе и переступай с ноги на ногу. Главное, ее конечности не отдави. Он именно этим и занимался, когда мама учила его вальсу.
Когда Оля оказалась в объятиях Леши, он напрягся еще больше. Она такая красивая: лицо, волосы, шея… Гитарный изгиб тела. Рука Раевского, положенная на талию, ощущала толчки ягодиц, которые ходили вверх-вниз во время танца. Сама Оля двигалась так себе, но ее филейная часть…
К счастью, композиция сменилась, и Алексей смог вернуться за стол. Еще один медляк, и его организм среагировал бы на близость. А это конфуз! И оскорбление. Какой женщине понравится, когда об нее малознакомый мужчина причиндалами трется, пусть и невольно?
— Братуха, а ты пропал, — хитро проговорил Олежка, когда дамы удалились «попудрить носик».
— Это заметно?
— Мне — да. Я ж тебя как облупленного знаю.
— Очень мне нравится Оля.
— Она не только красавица, но и умница. Прекрасно образованна, знает иностранные языки. Работает в местной газете художественным редактором.
— Когда ты успел все это узнать?
— Пока танцевали. Я же сразу заметил твой интерес к ней. Решил почву прозондировать.
— Спасибо, но давай, я дальше сам.
— А ты смогешь? — с сомнением протянул Олежка.
— Как-то справлялся и без тебя.
— Ладно. Но знай, что телефончик я у Оли уже взял. Так что, если не осмелишься попросить…
Леша швырнул в друга редиской. Попал тому в лоб.
— Эй, осторожнее! — возмутился Олег. — Чуть глаз не задел.
— Нет, попал, куда хотел. Я занимался стрельбой, если ты помнишь. — Увлечение было недолгим, и все же Раевский смог добиться хороших результатов. А бросил потому, что получил повышение и работа стала отнимать больше времени и сил. — А теперь заткнись, девочки возвращаются.
— Сейчас я тебе отомщу.
— Каким образом?
— Включу еще один медляк.
— Не смей.
Олежка прикусил мизинчик, как делал доктор Зло в шпионской комедии «Остин Пауэрс», давая понять, что не откажется от своего коварного плана.
Но Леша лишил его радости. Когда Оля подошла к столику, он выразил желание осмотреть поселок и попросил девушку провести для него экскурсию по «Лире». Она не возражала. Показав другу язык, Раевский взял Оленьку под локоток и повел к калитке.
Глава 8
Пришел домой. Встретила жена Наташа. Красивая, статная, густоволосая, в миленьком шелковом халатике.
Поцеловались вскользь.
Сын Мишаня выбежал из детской, обнял. Грачев потаскал его на плечах, поболтал с ребенком. Затем прошел в кухню. На столе свежие овощи, мягкий хлеб, черный, с семечками, Коля именно такой любил. Наташа налила рассольника в глубокую тарелку, поставила перед ним.
— Устал? — спросила она.
— Да.
— Может, водочки?
— А давай.
Жена достала из холодильника бутылку. Из навесного шкафа две стопки. Водку она не любила, предпочитала шампанское, но с мужем выпивала одну-две рюмашки. За компанию. Золотая жена, ничего не скажешь! Не прогадал Грачев, когда выбрал Наташку.
— Слышала, убили кого-то в городе, — сказала она, когда они выпили. Он целую стопку, она лишь пригубила.
— Да. Столкнули с высоты. А ты откуда знаешь?
— Оля сказала.
— Что за Оля?
— Михеева. Художественный редактор городской газеты. Я тебе сто раз про нее рассказывала.
— Подруга твоя?
— Клиентка нашего банка. И мы общаемся вне его стен. Вот встретила ее сегодня в торговом центре.
