Леша забрался в салон. Увидел на сиденье букет. Естественно, Оля оставила его, не таскать же с собой. Раевский взял его и переложил на приборную панель. Пусть напоминают о ней. Он повернул ключ зажигания, стал закрывать дверь, и тут услышал женский крик. Узнав Олин голос, выпрыгнул из машины и бросился к даче Печерского.
Вбежав в дом, уловил неприятный запах канализации. Еще потягивало алкоголем. Кажется, самогоном.
— Оля, где ты? — прокричал Раевский. — Что случилось?
— Иди сюда, Леша!
Он последовал на голос, звучащий из комнатушки, которую можно было бы назвать кладовой. Маленькая, захламленная, с узким оконцем, она располагалась во флигеле. Потолок — высокий. Под ним перекрещенные балки. Нет люстры, даже лампочки. Свет попадает либо с улицы, либо из зала, если там включено освещение. Сейчас в помещении полумрак. Солнечные лучи едва пробиваются через занавеску. Но покойника можно хорошо рассмотреть…
Павел Печерский болтался в петле, закрепленной на балке, а Леонид пытался его снять. Рядом с трупом валялись табурет и бутылка, из которой вытекла вонючая спиртосодержащая жидкость кустарного производства. На стене чем-то красным было написано: «Я никого не убивал… Кроме себя!»
Алексей первым делом обнял Олю. Она уже не кричала, но мелко тряслась.
— Помоги ему, — шепнула она Раевскому.
И тот стал вместе с Леней доставать Павла из петли. Хотя понимал, что тот мертв и уже остывает. А Печерский-младший надеялся, что его еще можно спасти. Поэтому бормотал: «Потерпи, отец, сейчас мы тебя вытащим. Я искусственное дыхание делать умею…»
— Леня, он мертв, — сказала ему Ольга. Она тоже все понимала, хоть и не притрагивалась к покойнику.
— Вызывай реанимацию! Звони!
— Сейчас. — И достала сотовый.
Мужчины опустили Павла на пол. Леня склонился над ним, будто собираясь припасть к его рту, но Леша остановил его.
— Ему уже не помочь. Шея сломана. Разве не видишь? — Печерский-младший замотал головой. — Никаких признаков жизни: пульса нет, температура тела ниже нормы. Я не эксперт, но думаю, он скончался как минимум час назад. Если не больше…
— Не может такого быть! Я оставил его на… — Леня глянул на часы. — Ой, прошло уже два часа. Как время летит!
— Когда ты уходил, что делал отец?
— Сидел в гостиной, курил трубку…
— И пил?
— Он стопку всего опрокинул для успокоения. Отец почти не употреблял алкоголь. Тем более самогон. Но дома был только он, подарил кто-то…
— И он тебя прогнал? — решила уточнить Оля.
— Да. Велел убираться. Я так и сделал. Но в Москву не поехал, хотя папа именно на этом настаивал. Я немного покатался, сделал несколько звонков коллегам-юристам, но среди них не нашлось того, кто потянул бы такое сложное дело, они все, как и я, спецы по гражданскому, а не уголовному праву. Я не знал, что еще могу сделать, и поехал к тебе, единственному близкому мне человеку в этих краях.
— Давайте выйдем во двор, — предложил Алексей. Его мутило от запахов. — Дождемся «Скорую» и полицию там. — И Оле: — Ты позвонила «112»?
Она кивнула, затем сказала:
— Нужно его прикрыть чем-нибудь.
Леша так и сделал. Взял из картонной коробки кусок бархатной ткани (что-то из старого театрального реквизита) и накинул его на покойника. Покинув дом, они уселись на веранде. Олю трясти перестало. Зато «заколбасило» Леонида. Еще он начал икать.
Раевский сбегал к машине, взял из салона бутылку минералки. В аптечке нашел корвалол в таблетках. Вернулся. Сунул все Печерскому.
— Все, у меня никого не осталось, — выдохнул тот, приняв три таблетки и запив их водой. — Ни мамы, ни папы… — Икнул. — Братьев и сестер тоже нет. — Еще одно сокращение диафрагмы. — Никому я не нужен.
— А ты женись, — сказала Оля. — Уверена, желающие найдутся.
— Меня бросили две любимые женщины, — он со значением посмотрел на нее, и Леша понял, что одна из двух это Ольга. — И я теперь боюсь довериться кому-то.
— Я бы поспорила, но сейчас не тот момент.
Она встала с лавки и направилась к калитке. Леша нагнал ее.
— Ты куда?
— Встречу полицию на подъезде.
— Сначала «Скорая» приедет, скорее всего.
— Но Павлу уже не поможешь.
— Все равно. Медработники диагностируют смерть. После этого прибывают стражи порядка. А за ними следом, буквально через пять минут, агенты ритуальных услуг. В связке с теми и другими. Как бы это цинично ни звучало, берут клиента тепленьким…
Он замолчал, потому что увидел полицейскую машину. Не угадал! Она прибыла первой.
Из «Газели» выбрался тот самый баскетболист, которого Алексей уже видел. Теперь он знал, что это внук Ильича.
— Здравствуйте, Николай, — поприветствовала его Оля. — А вы оперативно.
— Мы знакомы?
— Заочно.
— Представьтесь, пожалуйста.
— Ольга Михеева.
— Редактор нашей газеты? Да, я слышал о вас от жены. — Николай обратился к Леше: — А вы супруг Ольги?
— Нет. Знакомый. У меня дача на этой же улице.
Следом за Грачевым из машины выбрался его коллега. Среднего роста, белобрысенький. В руке планшет, в ухе гарнитура.
— Чего тут у нас?
— Самоубийца, — ответила Оля. — Печерский повесился.
— Который?
— Младшему с чего на себя руки накладывать? — сердито проговорил майор Грачев.
У него был усталый вид, судя по щетине, он не брился уже несколько дней. Так измучился, ведя расследование? Хотя чему удивляться? В Приреченске тишь да гладь была всегда, и вдруг убийство. Его надо не просто раскрыть, а сделать это быстро и блестяще, потому что внук мента в законе Ильича не может облажаться.
Они зашли на участок. К полицейским тут же кинулся Леонид с воплем:
— Довели!
— Что, простите? — приостановился Николай.
— Зачем вы так давили на папу? Он творческий человек. Ранимый. А вы его запугали.
— Ничего подобного. Мы дали ему возможность выговориться. Проявили участие. И даже в КПЗ не забрали.
— Где труп? — Это уже белобрысый вопрос задал.
Ольга указала направление, а Леонид снова сдулся. Осел на крыльцо и уронил голову на колени.
До чего жалкий тип, в очередной раз подумал Леша. Да, терять близких тяжело, уж кому знать, как не ему. Но надо же лицо держать.
Интересно, этому учат? Или все от природы? Если верить Оле, он, когда был Богданом, терпел до последнего. Не жаловался, не ныл. Погружался в себя и страдал молча, изводя себя, маленького. Отсюда болячки, типа астении, астмы, аллергии. Может, лучше вести себя так, как Леонид? Жаловаться и ныть? И жить себе, не тужить, наедая щечки. Главное, Ленчику и с женщинами везет больше, чем Раевскому. И женат был, и такую красавицу-умницу, как Ольга Михеева, заполучил. Если послушать дам, так им всем подавай сильных мужчин. А что по факту? Тянут на себе никчемных супругов, которых к сильному полу стыдно причислить, помогают морально, содержат зачастую. И почему? Мужики перевелись? Так живи тогда одна. Развивайся. Занимайся любимым делом. Как Ольга. Но мало кто может позволить себе такую роскошь, как одиночество в качестве альтернативы браку с недомужиком. Общество давит. Особенно провинциальное. Оле наверняка прилетает от родственников и коллег.
