Ей тридцать, она не замужем, а могла бы уже несколько лет быть в браке. С тем же Ленчиком. Он не самый плохой вариант, если разобраться. «Если она хоть что-то ко мне испытывает, я на ней женюсь! — решительно проговорил про себя Раевский. — Мы же, если верить моему внутреннему голосу и рекламе, что его озвучила, созданы друг для друга!»
Тем временем они прошли во флигель. Грачев отогнул край лоскута, осмотрел тело. Потом стену с надписью. Мельком глянул на стул.
— Вы Павла сняли? — спросил он.
— Леонид. Думал, его еще можно откачать. Леша ему помогал.
— То есть когда вы зашли в дом, то увидели Печерского, болтающегося в петле?
Она подтвердила и стала вводить полицию в курс дела. Говорила четко, только по существу. Взяла себя в руки окончательно. А Леша наблюдал за белобрысым. Он нюхал надпись на стене и был похож на золотистую чихуахуа. У Олежки одно время была такая. Завел, чтобы цеплять телочек. Но, устав с ней возиться, отдал в добрые руки.
— Написано автомобильной эмалью, — помог полицейскому Леша. — Цвет «Торнадо».
— Откуда вы знаете?
— Когда учился в институте, подрабатывал в сервисе. Не столько из-за денег, сколько из-за опыта. Я машиностроитель, и лишний навык не повредит. Но у меня обострилась астма от запахов, пришлось уйти. А «Торнадо» я запомнил, потому что первую свою тачку забабахал этим цветом.
— «Феррари»?
— Почти. «Четырнадцатую».
— А сейчас на «Порше» ездите, — с уважением проговорил белобрысый. Он видел машину у ворот и понял, кому она принадлежит.
— Я это авто купил по цене чуть подержанного «Хендая». Мой «Кайен» — утопленник. Кузов хороший, а внутри все было мертвое. Возился долго, но реанимировал.
— Давайте знакомиться? Я старший лейтенант Пыжов. Лев.
— Алексей Раевский.
— Из Москвы?
— Да. А в «Лире» дача.
— За Ольгой ухаживаете?
— Пытаюсь, — хохотнул Раевский. Он стеснялся обсуждать такое с незнакомцем, а если учесть обстоятельства, при которых это происходило… То получался какой-то сюрреализм!
— Она классная.
— Полностью согласен. Вон, кстати, банка с краской. В углу стоит. В ней кисточка.
— Возьмем на отпечатки, — сказал Пыжов и упаковал улику в простой мусорный пакет.
— Мы можем идти?
— Нет, ребята, извините, придется задержаться. Надо кучу бумаг заполнить. Был бы это простой висельник, тогда ладно. Но Печерский подозреваемый в убийстве, поэтому все усложняется.
— Так и не попадем в «Рандеву», — тяжко вздохнул Леша. Но спорить не стал. Прошел в комнату, сел на диван и стал ждать, когда его позовут полицейские или Оля.
Глава 4
Райка не могла поверить в произошедшее час назад.
Казалось бы, прошло достаточно времени для того, чтобы осмыслить… Но нет! Не выходило у нее.
От Эммы Власовны она не съехала. Бабка разрешила остаться на неопределенный срок. Сказала, живи. Дом большой, места хватит. Денег за постой не потребовала. Только помощи. Оказать ее Райка была готова и с самого утра взялась за уборку дома. В нем пыль столбом стояла. Наведя порядок, съездила в Приреченск, закупилась продуктами, лекарствами и червяками для Яши. Туда на автобусе отправилась, а вернулась на своем мопеде.
— Какие еще будут поручения? — спросила она у Эммы.
— Готовишь хорошо?
— Отвратительно.
— Такая же дурилка, как и я? Знала бы, велела бы тебе в «Рандеву» заглянуть. Тогда иди выкупай Яшу. Он любит в тазике плескаться. А я картошки с грибами пожарю, это единственное, что получается более или менее. Любишь?
— Кто ж не любит?
— И то верно. У меня последняя порция замороженных боровиков осталась. А еще капуста квашеная есть. Такой пир устроим!
Райка просияла. Она ужасно хотела есть. На завтрак она получила йогурт. Днем съела пончик. Грех жаловаться, ведь все это она получила даром. Но это все перекусы, не сравнимые с полноценным приемом пищи: горячей, свежей, еще и домашней.
Подхватив Яшу под брюхо, Райка направилась к выходу, но приостановилась, чтобы задать волнующий ее вопрос:
— Эмма Власовна, а вы вечером куда ходили?
— Каким?
— Вчерашним.
— В город ездила. Там мы с тобой и познакомились.
— Да, но, когда мы вернулись и улеглись, вы куда-то ушли.
— Не выдумывай, — отмахнулась бабуля. — Я уснула раньше тебя.
— Да. Но потом встали. Я видела, как вы покинули дом.
— И сколько меня не было?
— Не могу сказать. Я снова погрузилась в сон.
— Лунатизма я за собой не замечала, — задумчиво проговорила Эмма. — Но что с меня, старой, взять? Думаю, просто решила воздухом подышать. Он тут чистый, свежий. А еще в Лире полно певчих птиц. Не слышала, как заливаются? — Райка покачала головой. — А все потому, что городская. Пиканье, пиликанье, пыхтение, скрежет, грохот твой слух быстро улавливает. А звуки природы нет. Отвык он от них. Я была такой же, как ты, когда-то. А моя Москва отличалась от современной. В ней, например, не было пробок. Про Горький вообще молчу. Это сейчас столица Приволжья, а в моей юности захолустье. Не центр, конечно, он всегда был хорош. Моя рабочая окраина…
Она готова была еще разговаривать, а Райка ее слушать, но Яша начал вертеться, и диалог пришлось оборвать.
— Таз найдешь на веранде! — вдогонку крикнула Эмма Власовна. — Он овальный. Похож на корыто.
Райка быстро его обнаружила. Сполоснув, наполнила водой из бочки. Поскольку погода стояла солнечная, она нагрелась и достигла комфортной температуры. Райка сама бы в такой поплескалась.
Запустив Яшу в корыто, она вышла за калитку. Ей показалось, что послышалась соловьиная трель. Но разве птички днем поют? Она думала, только ранним утром или на закате. Но что с нее, городской, взять? До Москвы она жила в Казани, а это тоже мегаполис.
— Рая, вы ли это?
Голос мужской. И вроде бы знакомый.
Райка, стоящая меж берез, обернулась и увидела Гулливера. Или все же Дядю Степу, если учитывать профессию Грачева.
— Николай, здравствуйте! — Она не смогла сдержать радости. Запищала, как восторженная школьница при виде Егора Крида. Только что на грудь не бросилась.
— Вы не уехали?
— Решила остаться на пару дней. — И ткнула пальцем за спину.
— Там? — уточнил Николай. Она кивнула. — У Эммы Власовны?
— Вы ее знаете?
— Ее знают все, кто старше двадцати.
— Боевая бабуля.
