— Мы обязательно это сделаем, — мягко проговорил Николай. Он не хотел еще больше пугать Попова, а то замкнется. — Но объясните сначала, зачем приезжали вечером к Кире?
— Мне позвонила Марго и отправила туда.
— Это та девочка, что была единственной любимицей Печерского?
— Скажем, избранной им. Она все эти годы общалась и с Кирой, и со мной. Мы не дружили, но были как будто друг от друга зависимы. Как жертвы маньяка, что ли? Хотя Маэстро не был чудовищем, но он что-то сломал в нас. Что именно, мы не могли объяснить даже самим себе, не говоря уже о посторонних. Но друг друга понимали без слов. И поддерживали, даже не обсуждая прошлого. Это такое немое участие…
— Все это очень важно, я понимаю, — прервал его Николай, но опять же не грубо. — Но давайте к сути.
— Марго сказала, что ей пришло сообщение от Киры. Она вознамерилась отомстить Маэстро за Родю. И попрощалась! Маргарита тут же позвонила ей, но телефон был выключен, тогда она связалась со мной. Я по ее просьбе поехал к Кире. Она как раз выходила из подъезда. Удивилась, увидев меня. В руках конверт. Я спросил, куда она. Сказала, бросить его в ящик. Я ей: такое заказным надо отправлять, это делается на почте. И Кира попросила меня сделать это. На конверте московский адрес Маргариты. Я взял. И Кира поцеловала меня. Тогда я не знал, что на прощание. Она как будто вернулась домой. Открыла подъездную дверь, зашла… Я уехал, убедившись, что Кира в здравии. Не скажу, что в добром. Но я в таком ее в последнее время и не видел.
— Вы сразу вскрыли конверт?
— Нет, я собирался отправить его Маргарите. Но когда на следующий день пошел на почту, узнал, что Кира погибла.
— От кого?
— Товарищ майор, у нас маленький город. Новости разносятся мгновенно. А я, повторяю, на почту пошел. Бабушки, что там платят за квартиру и прочее, в курсе всего.
— И что вы сделали?
— Вернулся домой. Прочел дневник.
— И что в нем? В двух словах? Мы сами изучим его, но позже. Нужна суть.
— В двух будет сложно, — судорожно вздохнул он. — У Роди с Маэстро были отношения. Из-за Печерского он покончил с собой. Как и Кира, чтобы отомстить за брата.
— Ничего не понял.
— Вы просили коротко…
— Печерский спал с мальчиком?
— Непонятно. Вроде нет. Но действия интимного характера совершал. Он всех нас поглаживал, целовал, мог себе на колени усадить, хотя мы были уже не в том возрасте, когда хотят на ручки. Но мы это нормально воспринимали. Дело в том, что все росли в неполных семьях. Я только недавно понял это. Каждый из нашей могучей кучки — безотцовщина. От мамы Роди и Киры муж ушел, когда дети были совсем крохами. Отец Маргариты сел, едва ей три исполнилось, и до сих пор отбывает наказание уже за какие-то другие грехи. Марка и меня, как говорится, нагуляли. — Он с вожделением глянул на кулер. — А можно еще воды?
Костя налил два стакана. Один себе взял.
— А что за месть Кира придумала? — спросил он, опустошив его.
— Решила инсценировать свое убийство и подставить Маэстро. Она умирала от рака. Ей оставалось всего ничего.
— Вы знали об этом?
— До прочтения дневника нет. Она никому не говорила. Была такой же скрытной, как брат. Я видел, что она подурнела, похудела, но решил, что это Москва из нее соки выпила. То есть не врал, когда говорил вам об этом.
— Но уже знали, в чем причина. И скрывали это.
Попов понурился.
— Что вы сделали после того, как прочли дневник?
— Поехал к Марго. Точнее, не к ней. Мы встретились на нейтральной территории. В «Макдоналдсе» за МКАД. Она живет с соседкой и дочкой, а те не любят посторонних.
— У вас с Марго шуры-муры? Вы ж влюблены были в нее в юности, да?
— Нет у меня ни шур, ни мур. Я просто так ляпнул. — Роман глянул на Грачева и тут же опустил глаза. — Вы меня напугали до смерти. Я и поплыл.
— Вместо того, чтобы отдать мне дневник?
— Мы с Марго решили, что месть Киры должна состояться. И пусть Маэстро выпутывается из того дерьма, в которое она его макнула.
— Вам-то он что плохого сделал?
— Марго даже к поступлению в театральный подготовил, — снова подключился к разговору Лев. — И она поступила. А в том, что не добилась ничего, нет вины Печерского.
— Его Эмма Власовна Карабасом называла. А нас считала его марионетками. И она была права. Мы, даже освободившись, остались с ниточками на руках. Но за них никто не дергал, и мы превратились в хлам.
Николай перестал его слушать. Он начал читать. Диалог с Поповым вел Лева. Потом в кабинет завалился Бонд. Пьяный. Это значит, он провел вскрытие трупа…
А вскрывал он тело Печерского.
— Ребята, у меня есть новости! — выпалил он и плюхнулся на диван. — Но я их вам сообщу только после кофе.
Глава 4
Подъехали к бараку.
Тому самому, в котором жил и страдал Богдаш-Бараш.
— Почему тебя тянет сюда? — спросила Оля. — Ведь ты был так несчастен в этом доме…
— Наверное, я хочу побороть свои детские страхи. Считается, что альпинизмом и прыжками с парашютом увлекаются те, кто боится высоты. Считай, это мой Эверест.
— А тебе страшно?
Алексей молча кивнул.
— По тебе не скажешь.
— Держусь благодаря тебе. Ты придаешь мне сил и уверенности. Мне кажется, я и в детстве не сошел с ума только потому, что у меня была Оленька. — Раевский снова обнял ее. Он все чаще проявлял эмоции, передавая их в том числе через телесный контакт. — Да еще дядя Вася. Хочу навестить его.
— Но мы еще не подготовили дом к покраске.
— Я просто проведаю его. И передам коробку гуманитарной помощи.
— Так вот зачем ты ходил в магазин!
— Да, купил консервов, перловки, хлеба. В общем, ерунды. — Леша достал из багажника объемный пакет из супермаркета. — Надо дяде Васе помочь по-настоящему.
— Если ты об определении его в дом инвалидов, то боюсь, ничем хорошим затея не кончится. Он снова сбежит.
— Тогда просто переселить в нормальное жилье.
— Оттуда дядя Вася тоже уйдет. Для него дом — это ваш барак. Другого он не признает.
— И что ты предлагаешь, оставить его в покое?
— Да. Но навещать, привозить еду, теплые вещи. Следить за тем, чтоб не простыл. А если заболеет, отправить в больницу.
— Кстати, надо ему лекарств купить.
— Как бы не перепутал их и не отравился ненароком. Понимаю, ты хочешь как лучше, но дядя Вася неплохо справляется и без тебя.
Они прошли к бараку. Оля внимательно посмотрела на лицо Леши. Но на нем никаких эмоций. Он умудрялся даже свой взгляд контролировать.
