В декабре 1813 года войска коалиции переходят Рейн. К их великому удивлению, они встречают очень серьезное сопротивление французских армий, как все знали, ослабленных. Наполеон в данной ситуации воззвал к духу сопротивления французского народа. Пруссаки и австрийцы снова захотели вступить в переговоры.
Завоевание Парижа служило еще одним предметом разногласий среди союзников. С XV века еще никому не удавалось это осуществить. Лорд Каслри, английский министр иностранных дел, приехавший в штаб союзников для ведения мирных переговоров, пишет первому министру: «Я считаю, что самой большой опасностью для нас является рыцарский стиль, в котором Александр настроен вести войну. Он питает к Парижу личное чувство, которое далеко от политических или военных соображений. Кажется, что он ищет повод войти во вражескую столицу со своими прекрасными гвардейцами, возможно, чтобы проявить на виду у всего мира великодушие и терпимость, разительно контрастирующие с разрушением Москвы».
Противоречия в стане союзников также касались границ новой побежденной Франции. Должны ли это быть естественные границы? Или границы 1792 года? Наполеон считал приемлемыми только естественные границы Франции. В итоге под давлением Каслри согласие было достигнуто. 29 января в Лангре союзники единодушно сошлись на границах 1792 года. Шомонский договор, подписанный 29 марта, продлевал союз на 20 лет, союзники обязывались не заключать сепаратного мира. Вырисовывается конец наполеоновской истории. Наполеон приказал своей жене, наследнику и правительству покинуть столицу, чтобы не быть захваченными. Талейран, которому он дал те же инструкции, не последовал им. И 30 марта русские войска уже стоят на холмах, возвышающихся над городом. 31-го они с союзниками проходят по французской столице во главе с Александром I, одетым в форму кавалергарда и сопровождаемым казаками Кавалергардского полка. Пораженные парижане наблюдают за превосходно организованным парадом безупречно обмундированных и дисциплинированных войск. Они ожидали нашествия на столицу полудиких «варварских орд», готовых к любому насилию, как им без конца твердила наполеоновская пропаганда, чтобы побудить их к сопротивлению. Вместо этих мрачных предсказаний, столь мирное вступление в город союзников сразу же создало спокойную обстановку. О Наполеоне почти никто не думал.
Однако его судьба решалась в тот же момент. Временное правительство, назначенное 1 апреля и действующее под председательством Талейрана, на следующий же день заявляет о свержении императора, который отрекается 4 апреля и 11 апреля подписывает Фонтенблоский договор, подтверждающий его отречение.
Александр I долго думал о дальнейших шагах после падения Наполеона. Его союзники сдержанно относились к идее устранения побежденного от власти, но русский император полагал его необходимым. Оно прежде всего утверждало дорогую его сердцу идею: противником России и Европы был Наполеон, а не Франция и не французы. И Александр с самого начала выстраивает линию поведения, которой будет следовать. Это – политика протянутой французскому народу руки.
Кем же заменить свергнутого Наполеона? Регентом? За этот выбор выступал Талейран и почти убедил Александра. Для Талейрана это позволяло избежать возвращения монархии и контролировать власть, установленную победителями. Но Александр осознавал слабые стороны такого решения: пока Наполеон жив (а вопрос о его физическом устранении не рассматривался), пусть даже в отлично охраняемом месте ссылки, можно опасаться, что однажды он оттуда сбежит. Регентство предполагало сохранение имперского режима, то есть возможности его возвращения к власти оставались.
Притом возвращение прежней монархии совсем не привлекало Александра I. Он не любил ни Людовика XVIII, ни династию Бурбонов в целом. Но после разрушения империи Бурбоны сохраняли безоговорочную легитимность. Союзники созвали Сенат для избрания временного правителя, разработки конституции, он сделал все это и объявил о реставрации Бурбонов.
Пребывая в Париже, Александр I будет властвовать в ходе всего периода оккупации, совершенно не походившей на то, чего все боялись.
Император обосновался не во дворце, как следовало ожидать, а у Талейрана. Он торжествует. Он считает себя истинным победителем в войне, которая сломила силы Наполеона, и хочет навязать свои взгляды и расширить русское присутствие в Европе и на Средиземном море. Он добился от своих союзников предложения Наполеону приемлемого для него решения, не уступив, однако, на его просьбу о высылке в Англию. Побежденному императору предложили остров Эльбу. Выбор, который очень скоро обернется катастрофой, поскольку позволит Наполеону сбежать оттуда и вернуться на трон на 100 дней.
Как Александр I видел оккупацию Франции? Едва прибыв в Париж, он тут же успокоил французские власти, сказав им, что если Наполеон и являлся его врагом, то французы ничуть. Он обещал, что войска, занявшие Париж и Францию, будут вести себя дисциплинированно и с уважением к жителям и их имуществу. И происходящее подтвердило его слова. В то время как Москва была разрушена, подвергшись разнузданным грабежам французских и польских войск, русские вели себя в Париже настолько прилично, что население, опасавшееся «варваров», восхищалось их цивилизованностью.
Однако Александра удивило, что французский король, обязанный российскому императору возвращением на трон, не выказывал ему ни благодарности, ни даже того уважения, которого он мог бы ожидать. Людовик XVIII принял его в Лувре в соответствии с вышедшим из употребления протоколом, сидя в кресле и предложив своему гостю лишь стул. Принимая короля Пруссии, он пришел в зал, где были накрыты столы, раньше своих гостей, занял почетное место и приказал подать себе еду первым. Александр I тогда не обратил внимания на столь странные манеры. Но по истечении двух месяцев, покинув Париж, он поехал в Англию, где ему оказали все почести, достойные императора. Затем он нанес короткий визит князю Чарторыйскому в Пулавский дворец, а после направился на мирный конгресс в Вену. Везде его встречали с радостью, в полном соответствии с его рангом, и он мог осознать всю странность поведения короля Франции. Что не улучшило его мнения о Людовике XVIII.
В Вене мирный конгресс, назначенный на август, перенесли на 1 октября, принимая во внимание занятость – или желание – русского царя. Он прибыл в Вену со значительной делегацией из 53 человек, то есть Россия имела больше всего представителей, в то время как Франция – всего 15. Александр I намеревался возглавить свою делегацию сам, но его опередил Нессельроде, который участвовал в подготовительных работах. Кроме русских министров и их сотрудников императора сопровождали Лагарп, Чарторыйский, Каподистрия и российский посол в Париже Поццо ди Борго. Конгресс представлял собой удивительное сборище, «вавилонское столпотворение», как охарактеризовал его присутствовавший там Брянчанинов. В течение четырех месяцев – с ноября 1814-го по март 1815 года – два императора, пять королей, сотни принцев и тысячи прочих участников серьезно сотрудничали на собраниях, где обсуждалось будущее Европы, и веселились на бесконечных балах. «Конгресс танцует», – резюмировал князь де Линь. Александр I усердно посещал балы и другие светские мероприятия. Никогда еще Европа так не веселилась, о чем свидетельствуют полицейские сводки. Среди проблем, обсуждаемых на конгрессе, после бесконечных дебатов две чуть не привели к его провалу – польская и саксонская. Александр I хотел одного – восстановления Польши под его скипетром. Король Пруссии был согласен передать ему польские провинции, завоеванные его страной, в обмен на Саксонию, Австрия не возражала против подобного соглашения, если получит в качестве компенсации Северную Италию.
