Дальше все как в тумане. Платье, которое я только успела надеть, снова оказалось на полу. Старая кровать протестующе заскрипела, когда он буквально швырнул меня на нее, тут же наваливаясь сверху. Его губы, ласкающие кожу.
Изнемогая от предвкушения, я выгнулась навстречу. В венах кипела кровь, отравленная желанием. Хотелось большего. Здесь. Сейчас. С ним. Хотелось до конца. Теряя рассудок и связь с реальностью. Забывая собственное имя. Забывая, кто я, где я. До слез, до нервной тряски.
Я даже не догадывалась, что такое бывает, что можно настолько желать мужчину, сходить с ума и умирать от одной мысли, что, если бы не мистическое стечение обстоятельств, мы бы с ним никогда не встретились.
Он внезапно замер, упираясь руками по обе стороны от меня и тяжело дыша:
— Нельзя.
Такое простое слово, но меня от него прострелило насквозь, от макушки и до самых пяток.
— Почему, — еле дыша спросила я.
— Потому что нельзя. — его голос хрипел, а в глазах полыхало такое пламя, что казалось, приблизься еще немного и сгоришь дотла.
Рэй через силу убрал руки с моего тела и отодвинулся сначала на край кровати, потом и вовсе встал. Громко выдохнул, раздраженно потер шею и отошел к окну.
Тут же стало холодно и почему-то стыдно. Я увидела себя со стороны. Разобранная, почти что голая, с пылающими щеками, шальным взглядом, припухшими от бесстыдных поцелуев губами.
Мы ведь едва знакомы.
Окончательно смутившись, я прижала к груди колючее одеяло и затравлено оглянулась по сторонам, в поисках платья. Оно жалкой кучкой валялось возле кровати. Грязное, помятое. такое же, как и я сама.
Мужчина даже не обернулся. В отличие от меня, он уже был спокоен. Его дыхание выровнялось, плечи перестали напряженно подрагивать. Он уперся руками в подоконник и равнодушно смотрел в окно, будто меня и не было рядом, будто всего пару мгновений не целовал так, что кругом шла голова.
«Потому что нельзя», — гремели в голове его тихие слова.
Нельзя что? Идти на поводу у своих желаний? Быть солдатом и проявлять чувства? Целовать попаданок? Что именно нельзя? А, может, он не свободен? Может, у него жена и дети, а со мной он просто проявил непростительную слабость?
Стало совсем тошно. В полнейшей тишине я натягивала платье, путалась в подоле, рукавах, завязках. Перед глазами пелена непрошенных слез, и внутри, за ребрами так больно, что нет сил терпеть.
Мне двадцать три, и я далеко не монахиня. У меня были отношения, но за всю жизнь я ни разу не чувствовала такого. Все мои любовные переживания ограничивались трепетом перед свиданием и робостью первого поцелуя. Я и не догадывалась, что может быть вот так: душа наизнанку, а сердце вскачь. Не верила, что такое бывает на самом деле.
Оказывается, бывает и почему-то именно с тем, кто умеет так хладнокровно говорить «нельзя».
— Ты меня прости, — бесцветно сказал Рэй, когда я оделась и теперь стояла у него за спиной, не зная куда деваться от стыда, — я не должен был.. .случайно вышло.
Случайно вышло...
Случайно обожглась.
— Не хотел тебя обидеть.
— Ты и не обидел.
То, что я чувствовала, было совсем не похоже на обиду. Разочарование, опустошение, необъяснимая тоска. Словно меня лишили чего-то жизненно необходимого, и ничего не дали взамен.
— Маш?
Нет меня. Утонула в пучине жалости к себе.
— Маша! — повторил требовательно и шагнул ко мне, намереваясь взять за руку. Этого я снести не могла и отшатнулась в сторону, как от огня.
Мужчина остановился, впившись в меня напряженным, сумрачным взглядом, и больше не делал попыток прикоснуться. Только смотрел, и в тусклых дрожащих обликах, мне казалось, что его глаза меняли свет. То становились пугающе непроглядными, как горная пропасть, то светлели, как небо после грозы.
Слабое утешение, но ему было не все равно.
— Рэй, все в порядке, — голос сорвался на хрип. Мне было очень сложно держать себя в руках, — просто. в голове помутнело. Из-за стресса, наверное. Этот переход. Странные люди, обычаи. Столько всего навалилось, я просто сама не своя.
Хорошее объяснение, логичное, жаль только, что ни черта не помогает справиться с болью в груди.
Я выдохнула, сжимая кулаки так сильно, что ногти врезались в кожу:
— Уверена больше такого не повториться.
Рэй ничего не ответил, только взгляд стал еще тяжелее.
Ну, что же ты так странно смотришь? Зачем? Я перед тобой как на ладони.
— Ты, наверное, думаешь, что я слишком беспечная, распущенная.
Боже, что я несу. Мы же взрослые люди и каждый сам в состоянии решить, где и с кем хочет быть.
— Ерунду не говори. Ничего подобного я не думаю. Просто.
Фраза так и осталась неоконченной. Договорить ему не дал тревожный звук горна и крики, доносящиеся с улицы.
Я не успела опомниться, как Рэй подскочил к окну и распахнул его. В нашу маленькую неуютную комнату тотчас ворвались шум дождя, раскаты грома и снова этот протяжный звук, от которого волосы вставали дыбом. Мне было страшно даже двигаться, а солдат мрачно всматривался в темноту ночи и не спешил объяснять в чем дело.
Он хмурился все сильнее, и страх внутри меня разрастался с неудержимой скоростью.
— Что случилось? Что... — голос снова подвел, оборвавшись на середине фразы.
— Выжлы! — он захлопнул окно, — Они как-то пробрались в деревню.
Он наспех накинул китель, схватил оружие и бросился к выходу:
— Сиди тут. Поняла?
— Рэй! — я испуганно бросилась следом, — не бросай меня!
— Послушай, — он схватил меня за плечи, — я должен идти. Мой долг защищать. Запри дверь и никому не открывай.
— Но. — меня трясло от страха.
— Я вернусь. Обещаю, — он быстро поцеловал меня в лоб и выскочил из комнаты. Уже с лестницы донесся его крик, — запрись!
Мне хотелось бежать следом за ним, но я понимала, что буду только мешать, поэтому сделала как он сказал: захлопнула дверь, повернула кривой ключ в скважине и опустила хлипкую задвижку.
Какая слабая защита! Пни посильнее, и вся коробка вылетит, вместе с ключами, задвижками, старым косяком.
Я подперла дверь стулом, но выглядело это жалко и нелепою. Тогда кряхтя от натуги, подвинула к проему тяжелый старый комод. Стало чуточку спокойнее.
На улице все так же бушевала непогода, расчерчивая небо всполохами молнии и заставляя вздрагивать от каждого раската грома. Я представила как где-то там в темноте, под проливным дождем, Рэй вместе с остальными защищает деревню. И снова стало больно дышать. В этот раз от страха за него.
