Когда в 1990-х в Китай пришел интернет, руководство страны почувствовало угрозу не в том, что он посягнул на их контроль над информацией, а в том, что он мог дать людям возможность объединить усилия и направить их против власти. К сожалению для сторонников идеи демократии, в Китае цензура не позволила претворить эту угрозу в жизнь. К ужасу остального мира был создан образец подражания всем диктаторам.
А теперь война против интернета выходит и за пределы Китая. В рамках ООН и других международных организаций китайские дипломаты постепенно подтачивают правовую базу Всемирной сети, благодаря которой интернет пока остается свободным. Государственная пропаганда дотянулась даже до Голливуда и международных СМИ, чтобы задушить в зародыше любую критику политики Китая. Хакеры на зарплате у правительства атакуют несогласных и критиков по всему миру и противодействуют попыткам ослабить Великий файрвол. Их атаки направлены на саму опорную сеть интернета – так Китай пытается заполучить своего рода рубильник, способный отключить интернет всему миру11.
В течение последнего десятилетия Китай начал делиться технологиями файрвола с другими государствами. Когда-то российский сегмент интернета был свободным и бурно развивался. Теперь он сдерживается множеством фильтров, с тем чтобы перекрыть одну из немногих возможностей высказывать несогласие с политикой Кремля. В дружественных Китаю африканских государствах по пекинским лекалам в период политической нестабильности регулярно отключают интернет в целых регионах, чтобы не дать людям возможности организовать сопротивление или потребовать перемен. В Азии, на Ближнем Востоке и даже кое-где на Западе цензура все чаще применяется по отношению к конкретной информации, звучат призывы усилить контроль над интернетом. Одновременно с этим Китай лоббирует отмену международных правовых норм, гарантирующих интернету открытость и общедоступность.
Пекинские власти не просто разработали модель, по которой в любой стране можно возвести свой национальный файрвол, но и стремятся расчистить юридические препятствия на пути к этой цели.
Предлагаемая вниманию книга рассказывает о том, как такое вообще могло произойти. О том, как Китай совершил то, что считалось невозможным, и создал свое управляемое подобие интернета. Эта книга о том, как не оправдалась концепция интернета как силы, несущей демократические ценности и свободу, и о том, как цензура переходит в ответное наступление.
Часть I
Стена
Глава 1
Протесты
Солидарность от Гонконга до площади Тяньаньмэнь
Без людей Гражданская площадь в центре Гонконга смотрится странно. На круглом пьедестале высятся три бетонных кольца, а на них – два флагштока, на которых водружены понуро висящие флаги. Со всех сторон площадь окружена зданиями, не пропускающими ни единого дуновения ветра. Вход на площадь выглядит еще страшнее: это высокий металлический забор, частокол остроконечных штырей, а по обе его стороны – два приземистых, прямоугольных в плане дома с окнами из непрозрачного стекла. На контрольно-пропускноми пункте (КПП), на котором вахтеры регистрируют всех пришедших.
Площадь находится в оживленном деловом районе Адмиралтейство, прямо перед центральными правительственными зданиями. Строилась она из расчета, что так городские чиновники станут ближе к народу. Предполагалось, что люди смогут выходить на акции протеста и митинги на площади. Бывший мэр Гонконга Дональд Цан заверял: площадь должна напоминать его преемникам, что нужно быть либеральными, открытыми и всегда активно интересоваться общественным мнением12.
Однако общественное мнение стало критиковать политику правительства чаще, чем хотелось. А народ воспользовался близостью к власти полуавтономной китайской территории, чтобы жаловаться на ее многочисленные просчеты и злоупотребления, – и люди, контролирующие Гражданскую площадь, стали влиять на политику.
Администрация Гонконга решила вновь наступить на любимые грабли. Площадь казалась властям чем-то вроде осиного гнезда, которое, будучи однажды потревожено, будет проблемой до тех пор, пока его не уничтожат. Запретив открытый доступ на площадь, администрация сделала этот безликий набор бетонных конструкций символом демократии и участия в политической жизни. Так власть своими руками создала точку притяжения для будущих протестов.
В сентябре 2014 года, когда город был охвачен антиправительственными настроениями и жаждой политических реформ, протесты неизбежно докатились до площади.
Первые призывы открыть площадь для народа появились в Сети за несколько недель до самого события, но власти явно не ожидали того, что произошло в ночь на 26 сентября. Именно тогда несколько сотен студентов и школьников откололись от большой группы выступающих за демократизацию страны и ворвались на Гражданскую площадь.
Полиция отреагировала жестко: протестующих встретили щитами, дубинками и перцовым газом. И опять, сами того не осознавая, власти своими руками создали символ сопротивления. Лето в Гонконге сложно представить без нескончаемых ливней, и у многих протестующих были с собой зонтики. Теперь они закрывались ими от перцового газа. У протеста появились символ и название – «Революция зонтиков».
Весь следующий день полиция и демонстранты боролись за площадь. Активистов протеста выхватывали из толпы и тащили в набитые людьми автозаки. По интернету, особенно по тут же заблокированным в Китае Facebook и Instagram, разошлись фотографии, на которых единственной защитой протестующих от струй перцового газа были хлипкие складные зонтики. Призывы выйти на помощь демонстрантам стали передавать по WhatsApp и через форумы, и через некоторое время к собравшимся у Адмиралтейства присоединились новые демонстранты. Счет велся уже на тысячи.
Расклад сил на Гражданской площади резко изменился: теперь уже отряды полиции оказались в окружении и нуждались в подкреплении. Несколько десятков тысяч протестующих перекрыли все улицы, ведущие к площади. Шестиполосный проспект Коннот-роуд до отказа заполнили люди, не дававшие проехать машинам.
28 сентября в 17:57 полиция пустила в ход первую емкость со слезоточивым газом. Другие не заставили себя долго ждать. К концу дня израсходовали 87 емкостей с газом, но эффект оказался прямо противоположным13. Собравшихся это только раззадорило. Теперь к протестующим присоединились и простые наблюдатели, возмущенные применением слезоточивого газа. Среди них были и родители вышедших на улицы студентов. Шок и негодование из-за действий полиции царили повсюду. Люди больше не узнавали свой город. Один мой пожилой знакомый, которого трудно назвать либералом, написал в Facebook: «У нас больше не осталось слез». Многие разделяли его отчаяние. В ответ на улицы вышли десятки тысяч людей, и полиция дрогнула.
Я приехал на Коннот-роуд через несколько часов после того, как начали пускать слезоточивый газ. К тому моменту перевес был полностью на стороне протестующих. По всему проспекту тянулась нескончаемая колонна людей. Их лица блестели от пота, а глаза – от возбуждения. Люди, не веря тому, что им только что удалось сделать, оживленно переговаривались, и все это сливалось в звенящий шум. Перекрывали его только периодические выкрики из мегафона.
