В 1996 году, взбешенный принятием Закона о соблюдении пристойности в телекоммуникациях (CDA), который был попыткой криминализировать публикацию в интернете «непристойных» материалов там, где их могли увидеть дети до восемнадцати лет (то есть практически везде), Барлоу написал свою знаменитую «Декларацию независимости киберпространства»595. Это был до абсурдного претенциозный документ, отражавший утопические идеи своего времени. Парадоксально, но, несмотря на заявление Барлоу, что правовые концепции к ним неприменимы, наибольших успехов EFF добилась именно в суде, выиграв совместно с Американским союзом защиты гражданских свобод процесс о частичной отмене CDA. Важнейшей победой стало поддержанное большинством людей решение судьи Верховного суда Джона Пола Стивенса, вынесенное в пользу широчайшей защиты свободы слова в интернете – уникальной информационной среде, не привязанной к какому-либо географическому местоположению, но доступной каждому человеку в любой точке мира596.
Несколько лет спустя старший юрисконсульт EFF Дэвид Собел заявил, что это дело закрепило фундаментальные принципы, регулирующие вопросы свободы слова в электронную эпоху597. Несмотря на то что успешное завершение процесса послужило укреплению роли США как мирового лидера в области свободы интернета, предсказание Барлоу, что Всемирная сеть будет местом без наций и границ, оказалось ошибочным. Интернет развивался, уходя все дальше от своих американских и англоязычных корней, а самодеятельная общинная культура первых лет уступала место закрытым корпоративным экосистемам и соцсетям с их внутренней цензурой. Покровительство американских законов становилось для онлайн-пространства все менее актуальным. Сегодня интернет все меньше напоминает утопию, о которой мечтал Барлоу, и все больше походит на его страшный сон.
Хотя Барлоу на протяжении двух десятилетий подвергался насмешкам интернет-скептиков, многие из его предсказаний действительно сбылись. «Я говорил, что все представления о собственности будут разбиты вдребезги, – напоминал он в 2016 году. – И они разбиты»598. Его декларация и особенно созданная им EFF оказали весьма существенное и долгосрочное влияние на свободу интернета. Самым неожиданным за двадцать с лишним лет с момента обнародования манифеста Барлоу стало даже не то, что государственные органы легко доказали свою способность управлять интернетом, а то, что они научились говорить на языке киберутопистов.
Один за другим президенты США – от Клинтона до Буша и Обамы – приветствовали использование интернета в качестве инструмента для распространения экономической и политической либерализации по всему миру599. Восприятие интернета как отмычки для открытия общества (по выражению Тома Фридмана) куда более наивно и далеко от реальности, чем идеи, которые продвигал Барлоу. Зачастую этот идеалистический подход давал эффект, обратный тому, на который рассчитывали его адепты. Утопизм достиг своего апогея в 2009 году, во время акций протеста против итогов президентских выборов в Иране. Явное участие правительства США в поддержании работы Twitter в период волнений подтвердило худшие опасения цензоров в Тегеране и Пекине. «За тем, что Америка называет свободой слова, стоят неприкрытые политические интриги, – с насмешкой отмечала «Жэньминь жибао». – Почему возникли беспорядки после иранских выборов? Да потому, что США развязали онлайн-войну, посредством роликов на YouTube и микроблогов в Twitter распространяя слухи, будоража общество, внося раскол и сея разногласия между сторонниками консерваторов и реформистов»600.
Как и предсказывал Ю Ваньли – эксперт, предостерегавший американских дипломатов от излишне резкой реакции на фиаско Google China, – интернет превращается в поле идеологической битвы. Более того, с точки зрения цензоров, американцы на этом поле уже значительно превосходят своих противников. И для победы в этом сражении Китаю потребуются союзники.
Глава 22
Друзья в Москве
Великий файрвол движется на запад
Штаб-квартира «России сегодня» больше походит на многоэтажную парковку или тюрьму, чем на офисный комплекс. Приземистые серо-коричневые здания растянулись почти на два квартала по южной стороне Садового кольца, опоясывающего центр Москвы. Чтобы попасть внутрь, гостям, прибывшим сюда в апреле 2016 года, пришлось миновать здание службы безопасности у главного входа, украшенного логотипом информационного агентства – бело-синей картой мира с Россией красного цвета.
МИА «Россия сегодня» было создано указом президента Владимира Путина в декабре 2013 года. Оно стало главным инструментом кремлевской пропаганды за рубежом. Бывшая информационная служба «РИА Новости» и радио «Голос России» объединили, чтобы предоставлять информацию о государственной политике России, российской жизни и российском обществе зарубежным аудиториям601. Путин пригласил возглавить новое агентство своего давнего союзника Дмитрия Киселева, бывшего телеведущего с длинным послужным списком гомофобных и националистических выпадов602. Вскоре Киселев запустил Sputnik – онлайн-сервис, публикующий новости более чем на трех десятках языков. Sputnik, как и родственная ему телекомпания RT, которая также была передана под контроль Киселева, оказался довольно убедительным и привлекательным ресурсом, каким никогда не удавалось стать китайским государственным СМИ. И Sputnik, и RT больше походили на радио «Свободная Азия» или «Голос Америки», поскольку делали громче голоса несогласных в США и странах Западной Европы, а не напыщенно пересказывали скучные пропагандистские тезисы, как это делают китайские госканалы.
Если за рубежом российские пропагандисты опережали своих китайских коллег, то внутри страны их контроль над умами был далеко не таким жестким, как у Пекина. Поэтому в 2016 году штаб-квартира МИА «Россия сегодня» принимала сливки китайского цензурного сообщества на Форуме безопасного интернета. Форум профинансировало Министерство связи и массовых коммуникаций России603. Его позиционировали как главную отраслевую конференцию, посвященную вопросам безопасности детей и взрослых в интернете. Форум был детищем Константина Малофеева.
Малофеев – крупный мужчина, круглолицый, бородатый, веселый. Он миллиардер, инвестиционный банкир и активист с консервативными взглядами. Получил известность в 2014 году, когда его обвинили в передаче сотен тысяч долларов пророссийским повстанческим группировкам на востоке Украины и включили в международные санкционные списки604.
Малофеев – из числа консервативных религиозных деятелей, предположительно входящих в окружение Путина. Президент стремился заручиться внутренней поддержкой: демонстрировал православные убеждения и занимал жесткую позицию по поводу абортов и прав ЛГБТ605. Малофеев, прозванный божьим олигархом606, вместе с Игорем Щеголевым способствовал возрождению православного мышления в рядах российской элиты – подобно тому как религиозные правые в США привлекали на свою сторону часть сверхбогатых людей. Малофеев, как и Путин, пытался представить Россию как безопасную гавань, свободную от тенденций, разлагающих западные демократии. В 2014 году он заявил: «Поскольку христиане на Западе во времена Рональда Рейгана помогли нам в борьбе с коммунистическим злом, теперь нам нужно вернуть свой долг христианам, которые страдают от тоталитаризма Запада. Этот так называемый либерализм, толерантность и свобода – это просто слова, но за ними скрывается тоталитаризм».
