— И… ты будешь это делать здесь? — мой голос вздрагивает. Не то, чтобы я готова была довериться убийце…
— Нет. Дома, — Камиль стягивает сильно мою ладонь бинтом, отчего я ойкаю, и фиксирует повязку, — так что потерпи.
***
— Я все еще не уверена в том, что это необходимо, — в доме Камиля, на кухне, я сажусь на стол, пока меня колотит дрожь от шока. Или нервов. Или страха. Не пойму — от чего. Но я не могу найти себе места, поэтому не просидев и пары секунд, сползаю со стола, подумав, что это как-то совсем некрасиво, и краешком попы плюхаюсь на стул.
Кажется, его ножки начинают постукивать от моей дрожащей тушки.
— Я видела твой шрам на животе, — продолжаю я, наблюдая за тем, как неумолимо убийца ищет все необходимое, — он не выглядит незаметным. Ты меня обманываешь.
— Потому что это ножевое ранение, которое мне зашивали в больнице, — спокойно отвечает мне мужчина.
— А другие шрамы я и не помню…
Камиль поворачивается ко мне, держа в руках ампулу, а в другой — шприц. У него это получается как-то совсем естественно и непринужденно.
— Хочешь посмотреть? Я разденусь для тебя, цыпа. Мне не сложно.
— Не утруждайся, — я сглатываю ставшую вязкой слюну, а Камиль подходит ко мне, положив на стол весь набор предметов. Я даже не хочу на них смотреть: ощущаю себя, как подопытный кролик.
Дьявол. Что он делает? Я напрягаюсь, когда убийца расстегивает темную рубашку и снимает ее, бросив на спинку стула. От этого простого движения у него напрягаются четко мышцы под кожей и я едва не закатываю глаза, чтобы отключиться. Одно дело — видеть его в полутьме. Другое дело, когда свет безжалостно бьет с потолка, позволяя рассмотреть абсолютно каждый сантиметр рельефного тела, покрытого шрамами и татуировками. Так близко! Я бы испугалась перспективы остаться наедине с полуобнаженным мужчиной, если бы мне не грозило кое-что пострашнее.
— Ты замерзнешь, — роняю я ослабевшим голосом. Камиль берет мою руку, похоже, пользуясь тем, что я в глубоком шоке, и безжалостно разматывает повязку.
— Не замерзну, цыпа. Зато ты отвлечешься.
Я уже отвлеклась. Теперь меня трясет не только от страха, но и вообще. Еще меня прошибает холодный пот, а лицо начинает гореть, когда я понимаю, что не могу никуда деть свой взгляд, кроме как на тело Камиля. Я ошалело смотрю на птицу на его ребрах, забыв, как правильно дышать.
Эпизод 30
Меня отрезвляет укол в руку — короткий, болезненный, и я зажмуриваюсь. Главное — не смотреть. Распорола ладонь я себе сильно, Камиль, скорее всего прав насчет повреждений, потому что ладонь плохо мне подчинялась.
Когда я открываю глаза, резкие очертания тату на ребрах расплываются. Я, не сдержавшись, вздыхаю, но получается это со всхлипом.
— Хватит плакать. Я даже еще не начал.
— А я тоже не начинала еще плакать, — огрызаюсь я. Мог бы и пожалеть. Это он привык получать ножом под ребра, а не я, — тот эльф по имени Мирослав рассказал про тебя много жутких вещей. Это правда?
— Что именно? — я слышу ироничную усмешку.
— Он сказал, что ты убил целую семью. Вместе с детьми. Это правда? — в этот момент я поворачиваю немного голову, чтобы увидеть выражение лица Камиля. А он поднимает на меня взгляд, прекратив что-то делать с рукой. Смотрит так, будто бы я зря это спросила.
— Я просто хочу… знать, — добавляю менее уверенно я.
Пожалуйста, пусть он скажет, что это ложь. Я не смогу быть рядом с человеком, который способен на такое страшное преступление.
— Ты… хочешь жениться на мне, — продолжаю я свой монолог, пока Камиль почти буквально препарирует меня взглядом, — играть в мужа и жену. У нас рано или поздно появятся дети. Я должна знать о тебе такие вещи.
— Ты хочешь от меня детей? — я замечаю, как он едва приподнимает бровь, задав этот вопрос, хотя выражение лица у Камиля не меняется — остается все таким же непроницаемым.
Я тушуюсь от его слов.
Нет, черт… я не хочу от него детей. В общем-то, я просто сказала фразу про детей, чтобы он стал откровеннее со мной, и только. Сложно вообще представить, что кто-то может захотеть забеременеть от такого пугающего человека с темным прошлым.
— Нет, конечно, — отвечаю я, — просто, наверное, однажды придется это сделать, чтобы все поверили, что у нас настоящая семья.
— Охренительно, цыпа, — вырывается у Камиля усмешка и он снова возвращается взглядом к моей ладони, — “нет, конечно”. Ты первая, кто так меня отбрил. Но я тебе не собираюсь делать детей.
— Да? — я искренне изумляюсь, — но рано или поздно…
— Наш брак не продлится долго. Расслабься.
— Почему?
Вопрос повисает в воздухе без ответа. И, черт, в этом есть что-то тревожное.
Я даже пропускаю момент, когда Камиль зашивает мою ладонь. Он стягивает ее повязкой и отпускает, и только тогда я растерянно смотрю на нее, понимая, что ничего даже не почувствовала.
— Руку поменьше тревожь, — произносит мужчина, выкидывая в мусорку использованные инструменты. Я наблюдаю пару мгновений за его спиной, а потом поднимаюсь со стула и подхожу ближе.
— Ты собираешься со мной потом развестись? Можно услышать весь твой план?
— Ты достала своими вопросами, цыпа. Я тебе заплачу не за них, — он разворачивается ко мне, сложив расслабленно руки на груди и прибивает тяжелым взглядом к земле, — уйди уже. Куда-нибудь.
— Но мне сложно жить, не понимая, что происходит, — я хмурюсь, — ты мне соврал? Зачем тебе брак без детей, который ты собираешься разорвать в скором времени? Тогда я ничем не отличаюсь от шлюхи, а ты говорил другое. Зачем нужны были эти громкие слова про статус жены, наследство…
Я замолкаю. Камиль едва сощуривает глаза.
— Или ты умереть собираешься? — растерянно произношу я.
— Это все идиотские вопросы на сегодня? Проваливай к себе. — в голосе мужчины мелькает холодок и я, не сдержавшись, фыркаю.
— Ты даже на предыдущие не ответил. Я поняла. Тебе нужен забавный зверек дома, который будет молчать и изредка подавать признаки жизни из своей берлоги. Жаль, что я не пойму, зачем. Детей у нас не будет. Брак распадется однажды. Мы даже не спим вместе. Может, тебе лучше куклу надувную купить? Совершенно новую, без темных пятен в биографии, молчаливую и гхмбр…
Последние слова вылетают из меня непонятным набором звуков, потому что Камиль быстрым броском руки хватает меня за шею и рывком впечатывает в себя, выбив весь воздух из легких. Чертов каменный монстр. Об его мышцы можно разбиться. Я случайно упираюсь ему в грудь, пытаясь отстраниться, но тут же испуганно убираю руку, вспомнив, что он без рубашки.
— Проваливай ко мне в спальню, — медленно произносит он, глядя мне в глаза, — раз так. Если я приду туда и тебя не обнаружу — пеняй на себя.
