Боже, Камиль. Я нервно пытаюсь оттолкнуть его руку и встать с кушетки, чтобы не нарываться на еще больший конфликт.
Камиль даже не поворачивается, и я вижу, как он весело ухмыляется.
— Куплю тебе новый, если сломаю. Не поднимай кипишь.
— Камиль, пожалуйста, давай извинимся, — шепчу я, начиная сильно нервничать, а мужик неожиданно начинает громко ржать на всю комнату и я испуганно оборачиваюсь.
— Да не переживай ты, я шучу, — говорит он мне. Подходит к Камилю и, похлопав его по плечу, с усмешкой интересуется, — что, решил вспомнить старые добрые? Дальше вернешься в свою альма-матер?
— Мечтай больше.
— Ты как ему вообще позволила над собой эксперименты ставить? Я бы такого как он, к себе на километр не подпустил, — мужик снова обращается ко мне, а я нервно пожимаю плечом, не зная, что на это ответить. Потом он делает паузу и неожиданно смотрит на экран, а потом на Камиля, — погоди, беременная? Слыш, это твой, что ли?
— Ага, — снова сухо отвечает Камиль, и дядька как-то тяжело вздыхает.
— Тогда поздравляю, что ли. В любом случае, это хорошая новость. Наиграешься — скажи, за чем звал-то меня.
Я немного чувствую себя третьей лишней в разговоре этих двоих — похоже, они давно знают друг друга и мой испуг был не к месту, потому что дядька просто постебался над Камилем.
— Дай мне презервативы, — Камиль убирает датчик, вытерев его салфеткой, а я в ужасе округляю глаза, понимая, что он хочет сделать. Но я не готова продолжать такой осмотр при его друге!
— Камиль, нет!
Он начинает тихо смеяться в ответ. Дядька тоже присоединяется, начиная похрюкивать, а мне хочется убить Камиля прямо здесь, настучав ему за такие приколы вот этой упаковкой с гелем.
— Я прикалываюсь, цыпа, — Камиль разворачивается на кресле и смотрит на своего друга, — ладно. Ей надо сделать все анализы, в том числе и на всякие аномалии. В ближайшие дни.
— Я тебя понял, — медленно произносит врач.
— И дай ей что-нибудь, чтобы ее не тошнило. Она ни хрена не ест. А должна это делать. Наблюдаться будет она, кстати, у тебя. Так что организуй все для этого, окей?
Дядька тяжело вздыхает. Снова.
— Организую. Иди, кстати, кровь сдай, раз уж явился сюда. До тебя хрен дозвонишься, все тебя обыскались уже. Ну и остальное там тебе скажут. Полянская еще работает, найди ее. Можешь оставить нас наедине с девочкой.
Камиль коротко кивает и уходит, а я провожаю его удивленным взглядом. Я мало чего понимаю из их разговора, но мне становится интересно, зачем Камиль сюда приходит. Наблюдается? Или… лечится? Могу ли я на такое надеяться?
— Давай, чудо, садись, — слышу я голос врача и поднимаюсь с кушетки, стирая салфетками гель с живота и поправляя блузку, — рассказывай, когда были последние месячные, как самочувствие, что тревожит. В общем, полный анамнез.
— А можно маленький вопрос? — интересуюсь я, и дядька смотрит на меня поверх очков, — вы… давно знакомы с Камилем? Он тут, мм… часто бывает?
Он едва приподнимает в ответ уголок губ. Как-то грустно.
— Мы с ним учились в одном институте. Так что знаем друг друга очень давно. Это его медицинский центр, не знала?
— Ого, — выдыхаю я пораженно, — нет… не знала.
Врач не отвечает на мой самый последний вопрос, но я понимаю, что, вероятно, он знает о состоянии Камиля. Но я больше не решаюсь спросить что-то — просто начинаю отвечать на вопросы о своем самочувствии, пока он все записывает в свой ноутбук.
Эпизод 57
— Вы будете принимать у меня роды? — интересуюсь я с некоторой опаской в голосе, когда этот добродушный дядька записывает все, что я ему рассказала, и еще раз смотрит малыша на УЗИ. Он делает это более тщательно и намного дольше, чем Камиль, но лицо и взгляд Камиля, которые я наблюдала в тот момент, я не забуду никогда. Это не профессиональная внимательность, как у доктора. Там во взгляде было нечто большее.
— Да. Стесняешься? Я врач, не стоит. В принципе, ты можешь договориться с Камилем, чтобы это делала женщина.
— Ну, немного смущаюсь, — признаюсь я, — но если так надо…
— Смотри сама. Ты не первая моя пациентка будешь, — дядька поднимает глаза и смотрит мне за плечо, а я на автомате оборачиваюсь и вижу Камиля, — вернулся. Ну чё, как?
Камиль пожимает в ответ плечом. Дядька вздыхает уже черт знает какой раз за вечер.
— Ясно. Можешь забирать девочку. Пока все в порядке, а результаты анализов будут через пару дней. Номер телефона записал твой, — это он уже говорит мне, и я киваю, — буду напоминать, чтобы приходила на осмотры. Надеюсь, ты не как он. Не забывай приходить, ясно? И ты, Камиль. Достал уже пропадать.
Они жмут друг другу руки, пока я расправляю одежду, и после мы, попрощавшись, уходим.
Обратно мы с Камилем едем в полной тишине, которую нарушает только стук дождя об лобовое стекло.
Мы паркуемся во дворе, когда дождь уже заканчивается и на небе светит ярко луна. Я иду к дому, разбрасывая кроссовками мокрые прелые листья.
— А что ты делаешь? — интересуюсь я, сняв верхнюю одежду и заметив, что Камиль забирает из прихожей какую-то кучу бумажных пакетов. Он сгребает их одной рукой и несет в гостиную, а я следую растерянно за ним. Там он ставит пакеты на барную стойку и распаковывает их, выкладывая кучу коробочек с разными этикетками…а, это доставка из ресторанов.
— Ты будешь есть, — отвечает он мне, а я морщусь в ответ.
— Но я не хочу. Правда, стоит только подумать о еде, как меня тошнит…
— Для этого я и заказал всё. Будешь выяснять экспериментальным путем, от чего тебя не воротит. Ты приняла лекарство, которое тебе выписали?
— Ну да, — пожимаю плечом.
— Легче?
— Не очень. Незаметно, если честно.
Камиль садится на барный стул и хлопает внезапно себе по коленям.
— Иди сюда.
Несмотря на сложный день у меня появляется улыбка. Он хочет, чтобы я залезла к нему на коленки. Это так мило, что у меня даже подгибаются ноги, когда я приближаюсь и кое-как забираюсь к нему на колени, усевшись лицом к лицу. Мне так удобно и уютно, что я каждый бы вечер сидела с ним так, в полумраке — Камиль включил только пару настенных светильников, когда зашел в комнату.
— Я готова, — произношу я, и Камиль едва улыбается. Тянется с пластиковой вилкой к одной из коробок. Я заинтересованно смотрю, что там лежит, — что это? Ой, нет. Убери, это наггетсы. Они пахнут дохлой курицей.
— Чудно, блин, — хмыкает Камиль, стряхивая с вилки оранжевый кусок, — на картошку тогда.
— Это уже лучше.
Он чуть отворачивается от меня корпусом, открывая другие коробочки. До моего носа доносится запах холодка и моря.
