— Ты её разбудил.
— Я?! — Радость на лице Людвига стремительно сменилась страхом.
— А кто тут орал? — Адриан на него недовольно очень посмотрел и велел: — Всё, иди отсюда.
— Но как же?..
Но мэр слушать не стал, он мужчину за плечи легко развернул и к двери толкнул.
— Всё-всё, — нагло приговаривал ужасно безответственный, как оказалось, мэр, — не видишь? Я занят. Зайди как-нибудь потом.
И Людвиг был решительно выставлен за дверь, после чего эта самая дверь оказалась захлопнута, а некромант… Некромант плавно и неумолимо обернулся в мою сторону, особенно ярко напоминая мне опасного лесного хищника.
Губы мужчины растянулись в обнажающей зубы улыбке, глаза предвкушающе засверкали, всё тело заметно приготовилось к движению.
Но начать его Адриан не успел.
— Это что такое? — Я после сна была не совсем конкретной, но очень недовольной всем тем, что после моего пробуждения тут случилось.
— И не говори, — вздохнула наглость статусная, в смысле, высоким статусом наделённая, — ходят тут всякие, спать моей булочке мешают.
— Твоей… кому?! — Я натурально задохнулась от всех тех эмоций, что сейчас испытывала.
Ну и наглость, удивительно даже.
Мне, но не некроманту.
— Булочке, — хамеющая всё больше прямо на глазах гадость широко и нагло улыбнулась.
А у меня впервые в жизни появилось желание ударить человека. Желание это было весьма необычным и капельку пугающим. И вот казалось бы, пугать оно должно Адриана, а не меня, но маг выглядел так самоуверенно, что я честно поверила: его в этой жизни вообще ничем не испугаешь. Даже если прямо перед ним встанет смертельная опасность для всего мира, он и ей широко улыбнётся и каким-нибудь хлебобулочным изделием наречёт.
— А тебя давно ногами били? — Чисто интереса ради полюбопытствовала я, вот вообще ни на что не намекая.
Но некромант улыбаться перестал, укоризненно на меня посмотрел и заверил:
— Это очень плохая идея.
— Смотря с чьей стороны, — рассудила лениво. — Как по мне, идея превосходная.
Некоторые время, причём крайне непродолжительное, маг на меня смотрел, словно не мог понять, шучу я или серьёзно говорю. Но в итоге, похоже, решил, что его это не очень заботит, а потому вновь натянул на лицо улыбку и преувеличенно радостно предложил:
— Пошли завтракать.
Есть и правда хотелось, но:
— У нас договорённость лишь на ужин, — напомнила я, на диванчике садясь, а затем и на ноги поднимаясь.
— Предлагаю договориться и на завтрак, — не растерялся градоправитель.
Чисто из вредности окинув его презрительным взглядом с головы до ног, снисходительно дозволила:
— Договаривайтесь. Но не со мной.
Да, я была злая. Меня против моей же воли женой называть?! Это наглость. Это наивысшее проявление наглости. Это… мы на такое глаз не закрываем.
В общем и целом не закрываем, да, но в данный конкретный момент я рюкзак подхватила, на плечо без труда закинула, потому что лёгкий очень был, и к двери направилась, по дороге размышляя о том, что магини вообще существа мстительные и изобретательные, но… но данная особенность представительниц моей профессии как-то мимо меня проскользнула. Раньше не жаловалась, а сейчас вот обидно как-то стало.
— Гвени, — мэр дорогу заступил, позвав мягко очень.
Как назло, ни одного заклинания гадкого не вспомнить. Поразительно даже, с учётом того, кто мой лучший друг.
— Что, уже даже не пирожок? — Я напряжённо вспомнить пыталась.
— Булочка, — не в силах сдержать улыбку, исправил Адриан.
И вот вообще зря он меня поправил, но с другой стороны — в голове щёлкнуло.
И я вспомнила! И, радостная от этого осознания, голову подняла, со светло-зелёными, загадочно мерцающими глазами встретилась и:
— Светом небесным заклинаю, на муки вечные тебя обрекаю!
Бабах! Громыхнуло так, что здание мэрии подпрыгнуло! Вздрогнули тяжёлые шкафы, зазвенели стёкла, закричали люди на нижних этажах! А здесь, в кабинете городского правителя, медленно, но верно каменел от ярости господин Лотрек.
Причём каменел лишь фигурально — мышцы напряглись, кулаки сжались, взгляд сделался тяжёлым и немигающим…
— Странно, — я нахмурилась, потому как уверена была: окаменение должно было быть самым настоящим.
Или нет? Честно говоря, уверенности во мне не то чтобы много было…
— Может, муки не вечные? — Не поняла совсем, водя недоумевающим взглядом по мужской груди, которую, напряжённую, даже сквозь белую рубашку очень хорошо видно было.
Но вот вопрос: если не вечные, то какие тогда? Постоянные? Нерушимые? Невыносимые?
— Гос-с-спожа Авейр-р-ро, — Адриан так интересно позвал — начал с шипения, закончил рычанием.
— Подожди, я думаю, — попросила его, отмахнувшись рукой от его слов.
Заклинание это я слышала всего раз — от одногруппницы Бени Завейр. Её Димитрий Нотрек, боевик с курса выше, так достал, что девушка его на эмоциях и прокляла так, что он потом целые сутки в саду каменной статуей простоял. Они, кстати, поженились, но не в этом суть: Адриан должен был окаменеть. Просто обязан был.
Но почему-то взял и нагло наплевал на все магические свойства проклятья, продолжив каменеть исключительно метафорически.
Оглядев резко хрипло дышащего некроманта, пришла к выводу, что что-то, но таки намагичилось. Иначе стоял бы он такой бешеный?
Запоздало вспомнила, что некроманты в бешенстве — это проблема. Это громадная смертоносная проблема, напрочь совести лишённая. В смысле, у некромантов совести и в обычном состоянии нет, но когда они вот такие злющие — там её нет вообще.
— Ну, пошла я, — решила, мага осторожненько по дуге обходя.
— Куда это? — Рыкнул он, зубов не разжимая.
Выглядело жутко.
— Туда, — я неопределённо рукой махнула, боясь от него взгляд оторвать и пропустить возможное нападение. — Надо мне, меня там… ждут.
И безобидный, вообще-то, бытовой маг к двери шмыгнула, да только очень медленно. Вот прямо очень медленно, особенно если сравнивать со скоростью Адриана, который лишь дёрнулся и рванул ко мне так быстро, что его движения стали размытыми…
Понятия не имею, что он сделать собирался, да и узнавать как-то совсем не хотелось.
В следующее мгновение посреди кабинета мэра Равнограда появилась стена!
Очень обрадованная этим я сначала решила, что у Адриана наконец совесть проснулась, в смысле, что он заклинанию всё же поддался и окаменел как ему и полагалось, но тут из-за стены раздалось скептическое:
