Казандзакиса постоянно влечет к себе наша страна, особенно после Октябрьской революции, которая глубоко его взволновала, ибо в ней он увидел первый реальный шаг к осуществлению своей мечты, к всемирному царству равенства и братства. В июле 1919 года во главе правительственной комиссии по изучению проблем репатриации понтийских греков Казандзакис отправляется на Кавказ и в Закавказье, где проводит около полугода. Восторг первых впечатлений от этой поездки, порой смешанный с недоумением и горечью, позже найдет отражение в романе «Эль Греко посвящается».
В 1922 году Казандзакис начинает изучать русский язык, а в октябре 1925-го приезжает в Москву уже как специальный корреспондент афинской газеты «Элефтерос Логос». Результатом почти четырехмесячного пребывания писателя в нашей стране стала серия статей, повествующих о грандиозных переменах в молодой республике. Вместе с советскими людьми он радуется возрождению после разрухи фабрик и заводов, вместе с ними искренне верит в солнечное завтра. Однако восторженность репортера никогда не переходит в бездумную эйфорию: умение вычленить истинное и характерное в потоке официальной информации свидетельствует о его острой наблюдательности и трезвом взгляде на происходящее.
Третья поездка Казандзакиса в СССР относится к 1927 году. Он приехал по приглашению советского правительства для участия в праздновании десятилетнего юбилея Октябрьской революции, и на этот раз ему суждено было прожить в нашей стране около двух лет. «Советский период» в жизни Казандзакиса совершенно не исследован, хотя по его произведениям можно судить, насколько он важен для духовной эволюции автора. Попробуем, опираясь на письма, дневниковые записи, воспоминания друзей и близких, хотя бы фрагментарно восстановить основные события этих лет.
26 октября 1927 года Казандзакис поездом приезжает в Москву из Одессы. «Я опять увидел то, что мне мило. Мне так много надо успеть», – пишет он в тот же день находившейся в то время в Париже Элени Самиу. Кстати, письма жене он отправлял из Советского Союза практически ежедневно, называя ее по-русски Леночкой и начиная каждое письмо русскими словами «дорогая моя». Никос с головой окунулся в суетливую московскую жизнь: с утра до вечера он носится по городу, не успевая даже обедать. Посещает предприятия, редакции газет и журналов, музеи, выставки, церкви, театры, кино, знакомится с известными политическими и культурными деятелями как советскими, так и зарубежными, – Горьким, Барбюсом, Цеткин… Он целиком захвачен атмосферой приближающегося праздника. «Москва оделась в алые одежды, – пишет он Элени 5 ноября 1927 года. – Близится великий молебен. Как я счастлив, что такие дни мне довелось провести в Москве!»
Казандзакис счастлив еще и потому, что именно в эти дни он, всю жизнь искавший себе «братьев и товарищей», познакомился и подружился с Панаитом Истрати (1884–1935), румынским писателем греческого происхождения, тоже приглашенным на юбилей революции. После завершения торжеств в Москве они вместе с другими гостями отправляются в двухнедельную поездку по «бескрайней заснеженной России». Казандзакис и Истрати путешествуют в одном купе. Много спорят, мечтают, обмениваются впечатлениями от встреч и бесед в Харькове, Баку, Тбилиси и других городах; и в спорах рождается головокружительная идея – остаться в СССР и включиться в строительство новой жизни. «Я попытаюсь пустить здесь корни и перевернуть свою судьбу», – сообщает писатель Превелакису 22 ноября 1927 года. Друзья решают купить под Москвой дом и к весне вызвать из Парижа Элени Самиу и Билили Бо-Бови, подругу Истрати. «Боюсь поверить, что мы вместе будем шагать по русской земле. Климат здесь прекрасный, а жизнь широка и глубока…» – убеждает писатель жену в декабрьских письмах.
Осуществляя план переселения в СССР, друзья уже не разлучаются, в конце 1927 года они вместе едут в Афины, и Казандзакис, занимающийся созданием социалистического союза, устраивает в афинском театре «Алабра» выступление Истрати, вылившееся в настоящий панегирик СССР, после чего Истрати выдворили из страны, а Казандзакиса привлекли к судебной ответственности.
В апреле 1928 года эти двое вновь встретились в Киеве и обратились к советскому правительству за разрешением на большую поездку по стране, с тем чтобы подготовить для публикации в западной прессе серию статей о жизни в СССР, а впоследствии написать книгу «Следуя за Красной Звездой». По замыслу авторов первый том книги должен был называться «Homo bolchevicus», а второй – «Homo metabolchevicus». Разрешение вскоре было получено; более того – писателям предоставили бесплатные билеты для путешествия на любом виде транспорта по Волге, Сибири, Средней Азии и Закавказью.
Казандзакис и Истрати снимают дачу в Быкове под Москвой и начинают подготовку к грандиозному путешествию. Никос с головой уходит в чтение книг, которые позволяют ему «открыть для себя одну шестую часть земли». Одновременно, чтобы собрать деньги на поездку, он публикует в «Правде» серию статей о рабочем движении в Греции, пишет сценарии, в том числе нереализованный сценарий «Ленин», увлеченно изучает киноискусство, иконопись, знакомится с шедеврами мировой живописи, хранящимися в музеях Москвы и Ленинграда (в Ленинграде, кстати сказать, он встречался с Николаем Клюевым, чье творчество его давно интересовало). Одним словом, 1928-й – это год активного постижения «русской души» и «русского чуда». Увлеченные штудии Казандзакиса не замедлили принести плоды: в 1930 году в Греции вышла двухтомная «История русской литературы», монография, прежде не имевшая аналогов, ибо в ней содержится не просто исторический обзор, но и очерки, в которых достаточно глубоко, порой в совсем неожиданном ракурсе анализируется творчество Толстого, Достоевского, Белинского…
Летом 1928 года в Москву с двумя револьверами в чемодане, прихваченными по просьбе уже находившейся с весны в Быкове мнительной и пугливой Билили Бо-Бови, приезжает Элени Самиу. Она на удивление быстро адаптируется в довольно непривычных для нее условиях, когда с близлежащих болот налетают по вечерам целые полчища комаров, а по ночам не дают спать клопы. Далеко за полночь горит керосиновая лампа в окне окруженной густым хвойным лесом дачи, допоздна не стихают у самовара жаркие споры о мировой революции. Впечатления Самиу от путешествия в Россию очень живо описаны в ее вышедшей на испанском языке книге «Подлинная трагедия Панаита Истрати» (Сантьяго-де-Чили, 1938).
Как явствует из воспоминаний Элени, в Быкове ее угнетали не столько «сомнительные» удобства, сколько осложнившиеся отношения Никоса и Панаита. У друзей, очень разных по характеру и темпераменту, и раньше бывали размолвки, но в Быкове между ними наметилась постоянная, хотя и тщательно скрываемая, напряженность. Казандзакис раздражала чрезмерная импульсивность и неорганизованность Истрати, раздражала его беспрестанная тяга к общественной деятельности, которую Никос считал «бессмысленной и вредной» для писателя, а Истрати расходовал на нее весь духовный запал и при этом начисто утрачивал способность сопереживать близким. «Иногда у него, – писал Казандзакис Превелакису, – случаются приступы драматической откровенности, но, выговорившись, он тотчас обо всем забывает и как ни в чем не бывало принимается за еду, кофе, курево и пустую болтовню. Я молчу – только в этом мое спасение – и страдаю в полном одиночестве».
