– Ох, зачем ты меня дразнишь?
– Я не шучу. Поверь мне. Так и будет. Уж сколько девушек слышали этот зов – в разные годы, в разных местах, в летний зной, а то и в зимнюю стужу выходили они прямо на холод, и стояли, не замерзая, среди сугробов, и прислушивались, и высматривали незнакомые следы на полночном снегу, а мимо пробегал только старый пес, оскалившись в улыбке. Вот ведь незадача, такая незадача.
– И верно, такая незадача. – Он успел разглядеть улыбку, хотя луна вышла всего лишь на миг и тут же спряталась за тучи. – Глупости это все, да?
– Вовсе нет. У парней случается то же самое. Лет в шестнадцать-семнадцать начинают совершать дальние походы. Конечно, такой не будет стоять на одном месте, ожидая неизвестно чего. Но уж как зашагает – не остановишь! От полуночи до рассвета может отмахать не одну милю, домой доберется без сил, там его словно прорвет, а потом, во сне, ему привидится собственная смерть.
– Даже обидно: одни стоят, другие шагают – и никак им не…
– Не повстречаться?
– Вот-вот. Жалко, правда?
– Рано или поздно встречи не миновать.
– Ну нет, мне уже никого не встретить. Я старая, страшная, гадкая и этот голос слышу многие ночи подряд: он зовет, я выхожу, а там – никого, хоть умри.
– О прекрасная дева, – негромко произнес он – Не умирай. Всадники уже мчатся на подмогу. Тебя спасут.
В его словах было столько уверенности, что она невольно подняла глаза, хотя до этого смотрела на свои руки, в которых держала душу.
– Ты точно знаешь? – спросила она.
– А как же!
– Честно? Не обманываешь?
– Богом клянусь, клянусь всем сущим.
– Тогда рассказывай дальше.
– Рассказывать-то особенно нечего.
– Нет, рассказывай!
– Все у тебя будет хорошо. Очень скоро, в один прекрасный день или в одну прекрасную ночь, кое-кто тебя позовет, ты выйдешь – а он тут как тут. На этом игра и закончится.
– Игра в прятки? Уж очень она затянулась.
– Она, почитай, закончилась, Мари.
– Тебе известно мое имя?!
Смутившись, он замолчал. В его планы не входило себя выдавать.
– Как ты узнал и, вообще, кто ты такой? – не отступала она.
– Сегодня ночью заснешь – и узнаешь. Если слишком многое будет сказано словами, то ты исчезнешь, а может, я исчезну. Теперь я и сам не знаю, кто из нас двоих – призрак.
– Только не я! Уж конечно не я. Вот, до меня можно дотронуться. Я стою на земле. Да что там говорить – взгляни! – И она протянула ему на ладони последние слезы, которые смахнула с ресниц.
– И впрямь настоящие. Что ж, милая девушка, остается признать, что ночной гость – это я сам. Явился тебе сообщить, что все будет хорошо. Ты веришь, что бывают особенные призраки, необыкновенные?
– А что в тебе особенного?
– Кто-то из нас двоих необыкновенный. А может, мы оба. Призрак влюбленности, призрак рождения.
– Я или ты?
– Парадоксы трудно объяснить.
– Все зависит от того, как посмотреть: одного из нас вообще не может быть – либо тебя, либо меня.
– Если тебе так проще, считай, что меня здесь нет. Скажи, ты веришь в призраков?
– Кажется, верю.
– Так вот, сдается мне, они бывают особенными. Не призраки мертвецов. А призраки желаний и надежд, можно даже сказать, призраки влечений.
– Не понимаю.
– Ну, случается у тебя, скажем, такое: ты в поздний час, вечером или ночью, лежишь в постели без сна, а тебя одолевают грезы, до того настойчивые, что от них душа рвется из тела, словно кто-то дергает длинное белое полотнище, вывешенное из окна? Когда чего-то хочется так сильно, что душа расстается с телом и летит вдогонку за желанием, да еще с невообразимой скоростью?
– Вообще-то… да. Случается!
– Мальчишкам это знакомо, да и взрослым тоже. Я, например, в двенадцать лет зачитывался романами Берроуза
34 про Марс. В них Джон Картер вставал под звездами, воздев руки к Марсу, и просил о перелете. Тогда Марс забирал у него душу, выдергивал его, как больной зуб, из обычной жизни, перебрасывал через космос и опускал среди мертвых марсианских морей. Мальчишки, мужчины – они такие.
– А девчонки и женщины?
– Они просто грезят. И тогда призраки вырываются на свободу. Ожившие призраки. Ожившие надежды. Ожившие влечения.
– Это они зимними ночами приходят на лужайку?
– Можно и так сказать.
– Выходит, я призрак?
– Да, призрак-желание – такое сильное, что оно тебя убивает, но никак не убьет, сотрясает и разве что не сокрушает.
– А кто же ты?
– Наверно, призрак-ответ.
– Призрак-ответ. Ну и ну!
– Сама посуди. Не успела ты задать вопрос – у меня уже готов ответ.
– Вот и отвечай!
– Хорошо, слушай, девочка-женщина. Время ожидания почти прошло. Время отчаяния вот-вот закончится. Скоро, теперь уже совсем скоро, тебя позовет какой-то голос, и когда ты явишься – в двух лицах: призрак-желание и покинутое им тело, – перед тобой будет стоять парень, которому придется впору тот голос.
– Умоляю, не говори о том, чему не бывать! – воскликнула она дрогнувшим голосом. У нее на глазах опять блеснули слезы. Она полузакрыла лицо руками, словно защищаясь.
– Я тебя дразнить не собираюсь. Мое дело – ответить, вот и все.
Городские куранты в очередной раз пробили в ночи.
– Поздно уже, – сказала она.
– Очень поздно. Тебе пора.
– Больше ничего не скажешь?
– А тебе больше ничего и не нужно.
Замерло последнее эхо огромных башенных часов.
– Как удивительно, – прошептала она. – Призрак-вопрос, призрак-ответ.
– Славные призраки, лучше не бывает, верно?
– Мне не встречались. Мы с тобой – близнецы.
– Куда ближе, чем ты думаешь.
Сделав шаг, она посмотрела вниз и радостно ахнула:
– Ты видишь? Видишь? Я могу двигаться!
– Вижу.
– Как ты там сказал: мальчишки совершают ночные вылазки, могут отмахать не одну милю.
